И вот я сижу, забравшись с ногами в кресло, и пью свое любимое красное вино.
За окном беснуется ветер, бросая лавины снега. Темно, только где-то горит фонарь, едва проглядывая сквозь снег. А в комнате тепло, в камине громко трещат поленья. Где-то по дому своими путями бродит соседский кот Бандит, который опять умудрился ко мне забраться, хотя все окна закрыты. А домовенок Тишка затаился до поры до времени, выжидая, когда можно будет подать о себе знак. Сегодня я признаюсь ему, что на самом деле я — Маша. То есть что Мария и Маша — одно лицо. Они настолько стали сливаться, что я уже почти не могу их различить!
Домовенок — это, наверное, голос моего сердца или души, червь — голос разума. Третье — я сама, моя профессия, мой облик, имидж, то есть форма — здание, дом.
Так что произошло? Случайность? Как бы не так! Все завязалось в узел, и узел стягивает шею. Вероятно, я куда-то вляпалась, несмотря на предостережения своих внутренних оппонентов. Или меня вляпали, и все неожиданно пришло в движение, за каждым поворотом — новый поворот, за каждым наворотом — новый наворот!
И только покажется — что-то я уловила, разглядела, поняла, таинственная система, в которой все связано каким-то непонятным мне образом, тут же выкидывает новый финт, сбивает с толку, и я начинаю чувствовать себя беспомощной песчинкой в ее фатальной игре. Мне надо найти пути в этом лабиринте, надо хотя бы попытаться развязать узел на собственной шее!
Итак, что мы имеем?
На столе передо мной лежит визитка главного архитектора российско-американской компании «Манхэттен» Алана Сильвестровича. Маленькая такая карточка, и буковки на ней мелкие, а цифры — покрупнее. Телефон служебный и мобильный. Это не воспоминания, это самая настоящая реальность, сегодняшний день. Надо взять и набрать номер. И повод для этого есть, и вопрос можно задать — как там у тебя дела с элитным комплексом на развалинах прошлого, где когда-то цвел жасмин? Ты решил воздвигнуть памятник нашей любви в патогенной зоне, над преисподней, которая разверзнется в любой момент и поглотит память об этой любви? Или у тебя другая причина?
Кстати, о жасмине — как он умудрялся тогда так бурно цвести? Может быть, двадцать пять лет назад в этом месте еще не было сплошной патогенной зоны? Может, произошло какое-то смещение, разлом увеличился, к нему добавились старые, прогнившие, полуразрушенные коллекторы, образовались свищи, и через них так и хлещет из недр земли тяжелой болезнью…
И вот что еще непонятно — как колдунья Кассандра не почувствовала излучения? Или она все-таки шарлатанка? Или, может быть, она питается негативной энергией и от нее получает магическую силу? Что ж, пора звонить.
В трубке — длинные гудки. Три, четыре, пять… «Может быть, никто не подойдет?» — думаю с тайной надеждой. И считаю — раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять…
— Я вас слушаю, — произносит такой знакомый голос Алана после седьмого гудка.
— Здравствуй, Алан, — спокойно, насколько могу, говорю я. — Это Мария Еловская.
— Маша? Ты? Какими судьбами? — удивляется он. Но не путается, не теряется. Все прошло, давно прошло.
— Извини, что беспокою, но надо поговорить. Разговор деловой, серьезный.
— Ты меня путаешь! — смеется Алан. — Почему такой официальный тон? Мы ведь старые друзья.
— Потому и звоню, по старой дружбе. Когда мы можем встретиться? Чтобы поговорить не официально…
— До понедельника терпит?
— Вполне. Скажи, куда и во сколько приехать.
— Можешь ко мне в офис. Часам к двенадцати. А тему серьезного разговора ты не могла бы обозначить?
— Конечно. Это касается комплекса «Манхэттен».
— Любопытно, — произносит Алан. — Ты имеешь к этому какое-то отношение?
— Да.
— Кстати, а как ты узнала мой телефон? — вдруг спохватывается Алан.
— У меня твоя визитка. Мне дал ее господин Степанов.
— Степанов? Это кто? — спросил Алан нарочито недоуменным голосом.
Я сразу почувствовала эту нарочитость. Почему же он претворяется? Хочет показать, что ему наплевать на Степанова?
— Руководитель комиссии по санитарно-экологической экспертизе, — отчетливо выговорила я.
— А, да, вспомнил! У него еще имя такое смешное — Герасим! — засмеялся Алан. — Надеюсь, ты у него не в роли Муму?
Кажется, настала моя очередь усмехнуться.
— Нет. Но боюсь, в роли Муму можешь оказаться ты.
— Вот как? — произнес Алан. — Что-то я не понял.
— Шутка, — ответила я. — Адрес офиса на твоей визитке правильный?
— Да, — немного озадаченным голосом произнес Алан.
— Ладно, тогда до понедельника.
Я отключила связь. И налила себе еще вина. Будь здоров, Алан! Будь здоров, старый черт! И никаких рефлексий! А теперь надо позвонить Степанову…
— Герасим Ильич, добрый вечер.
— Мария? Что-нибудь случилось? — спрашивает он взволнованно.
— Ничего. Просто только что позвонила Сильвестровичу.
— Да? И что же?
— Вы же не случайно подсунули мне его визитку?
Степанов смеется.
— А с вами надо держать ухо востро!
— Спасибо за комплимент! В понедельник я встречаюсь с Сильвестровичем. В двенадцать. В его офисе.
— Хотите, чтобы я приехал?
— Просто ставлю вас в известность. Дело в том, что мы с ним очень давно знакомы, еще с института.
— Ну, в таком случае, думаю, мне приезжать не надо, — сказал Степанов.
— Я вам потом позвоню и все расскажу.
— Спасибо, Мария.
— Пока не за что…
После этих разговоров я долго не могла заснуть. Конечно же, я могла думать только о встрече с Аланом и проигрывала в уме возможные варианты этой встречи. С этим в конце концов и заснула…
С утра на другой день была суббота.
Утро в выходные начинается у Марии с полудня. С трудом она продрала глаза, встала с ощущением, что ее «колбасит». Что опять не так? Вроде бы вчера во всем разобралась… Надо срочно искать причину: она боится встречи с Аланом? Еще как! Сколько себя ни уговаривай, страшнее, наверное, нет ничего! Боится самой встречи? Естественно! Боится за него? Или за себя? Она ведь не может сильно осложнить его жизнь! Конечно, она боится, и за него, и за себя! Это тоже естественно. Значит, дело в ее собственном страхе?
Привет психоаналитикам! «Каков же диагноз?» Ответ: «Погляди в анамнез». Да, именно там — твой страх, твоя любовь…
Но разобраться со страхами Марии не удалось, потому что позвонила Танька и заявила, что они с Сергеем просто жаждут ее увидеть.
— Маша! Я так соскучилась! Можно мы к тебе приедем? — возбужденно говорила сестра в трубку.
