— Вот и хорошо!
Как только Мария закончила разговаривать с Малаховым, впереди показался поворот на дачный поселок. Вот она и доехала!
На сей раз, как и надеялась Мария, встреча с любимым домом обошлась без всяких сюрпризов. Да здравствуют редкие паузы и передышки в безумной нашей жизни!
Мария налила себе бокал любимого французского красного вина, опустилась в кресло и попыталась расслабиться. Но недавние события и встречи не выходили из головы. Перед глазами мелькали то Малахов, то его патогенный участок, то Родион Трубочкин со своими проектами… Мария собралась было просмотреть их еще раз прямо сейчас, но мысли снова перескочили на Малахова. Удивительно, как это он, всего за несколько часов, сумел найти себе новый участок. Кажется, у него очень оперативные риэлторы. Ладно, бог с ними, с риэлторами. А Малахов — молодец! Хорошо бы, новый участок оказался без дефектов. Ладно, надо заняться все-таки потенциальным учеником. За что же ему дали премию?
Мария раскрыла папку и разложила на столе ее содержимое. Ага, вот за этот торговый комплекс. Именно торговый комплекс! Надо же — такое совпадение: она сама получила первую премию как раз за торговый комплекс. Правда, ее проект был совсем другой, возможно, более резкий, вызывающий. Она тогда была просто одержима идеей взрывать пространство умопомрачительными формами, ей хотелось создавать в архитектуре особый ритм, который пробуждал бы в человеке активность, жажду деятельности. А у Родиона все было изящным, нежным, утонченным, созерцательным. И все же что-то общее между ними явно существовало. Может, это, и правда, судьба привела его? Она любит выкидывать странные штуки и имеет свои цели! Когда-то именно судьба «подарила» премию ей, в этом Мария не сомневалась. Конечно, та премия очень многое ей дала — помогла сделать карьеру, имя, а еще… еще благодаря премии Мария снова увидела Алана…
Я стояла на сцене и смотрела в зал, сжимая в руках маленькую бронзовую фигурку бога Птаха — покровителя ремесел и зодчества, а также одного из творцов Вселенной, и красивый диплом в тисненом золотом переплете. Это была моя первая премия, выигранная на архитектурном конкурсе! Первая во всех смыслах — я получала ее впервые в жизни, и мой проект был признан лучшим из лучших. Меня поздравляли, называли вслух мою фамилию, а я так волновалась, что просто не знала, куда деть руки, ноги, глаза. И мои глаза растерянно блуждали по залу, почти не различая лиц. Конечно, там было много знакомых, но сейчас мне было не до них. И вдруг мой взгляд остановился, словно меня ударило током. В первом ряду, прямо напротив меня, сидел… Алан.
Этого не могло быть, никоим образом не могло! Алан жил в Америке, не подавал о себе никаких вестей, и я давно примирилась с тем, что не увижу его никогда. Вероятно, какой-то человек случайно оказался на него похожим, или у меня от волнения начались галлюцинации… Я стиснула фигурку бога до боли в пальцах, но галлюцинация не исчезла. Больше того, этот человек в первом ряду с явным интересом смотрел на меня. Наши глаза встретились. О, этот взгляд — единственный в мире, неповторимый! Его никогда не спутаешь! Теперь я была точно уверена, что это Алан.
Я спустилась со сцены. Кто-то подходил, поздравлял меня, но я ничего не видела и не слышала. Я ждала и искала только одного человека…
Он подошел ко мне в коридоре и сказал:
— Ну, здравствуй, Маша!
Если бы я еще была Машей, я, наверное, умерла бы на месте. Но я давно стала Марией, а Мария, как известно, — женщина сильная. Я устояла на ногах и с самой приветливой улыбкой произнесла:
— Алан! Какими судьбами?
— Долго рассказывать. — Он попытался улыбнуться, но улыбка получилась какая-то вымученная, натянутая. Наверное, ему было не так-то легко разговаривать со мной. — Ты так изменилась! Знаешь, пока я не услышал твою фамилию, все сомневался — ты или нет…
— А ты совсем не изменился, — сказала я. И это была правда.
— Ну, что ты! Я постарел, седой уже.
— Тебе идет седина, — сказала я. И это тоже была правда.
— Неужели? — Алан задумчиво посмотрел на меня. — Может, уйдем отсюда? Что скажешь, Маша?
— Можно, — ответила я.
Он осторожно, словно боясь прикоснуться, взял меня под руку, и я не отдернула свою руку. Господи, как мне стало страшно! Так, будто я провалилась в дыру во времени, ушла в другую темпоральную реальность!
Потом мы сидели в каком-то ресторане. И пили шампанское. Алан все смотрел на меня и произносил красивые тосты за мой успех. Конечно, он ничего не знал о том, что случилось со мной после его отъезда. Он вообще не знал, как я жила без него все эти годы, как умудрилась выжить. И мы ни словом, ни намеком не обмолвились о нашем прошлом…
— Ты давно в Москве? — спросила я так, словно это вообще ничего не значило.
— Не очень.
— Когда поедешь обратно в Америку?
— Может, и не поеду. Теперь и здесь можно жить, проектировать, даже строить. Все изменилось.
— Да, все изменилось, — как эхо, повторила я. — Но у тебя там семья.
— Знаешь, я ведь развелся, — ответил он, будто говоря о чем-то обыденном. — В моей жизни тоже многое изменилось.
— Понятно…
— А ты замужем? — вдруг спросил Алан.
Надо было ответить сразу, легко, не фальшиво, и в то же время без всяких намеков, чисто, прозрачно. И я сказала:
— В данный момент — нет.
— А где живешь?
— Снимаю квартиру. Там у меня и мастерская, и дом…
Он снова посмотрел на меня, и я почувствовала, что держусь из последних сил. Для него, наверное, это была случайная встреча, а я все еще любила его. Какого черта он оказался в зале! За что мне такие мучения!
— В гости не пригласишь? — спросил он, наливая очередной бокал шампанского.
В моей несчастной голове, как в калейдоскопе, промелькнуло множество возможных ответов. Ни за что! Конечно, да! Всегда, в любое время дня и ночи! И что-то еще, что невозможно было выразить словами.
— Знаешь, вообще-то я не одна, — произнес мой ставший непослушным язык. Это была правда. Нет, полуправда. Не совсем правда. Совсем неправда! У меня был любовник, но он никогда не являлся без предупреждения, и сейчас мне было абсолютно наплевать на него.
— Извини! — воскликнул Алан.
— Да ничего, — ответила я, отчаянно пожалев о том, что сказала. Может быть, можно еще это исправить? Или не надо? Господи, как страшно! Как же мне страшно! И я спросила: — А ты?
— В данный момент — один, — усмехнулся Алан. — Творческая пауза.
— Знаешь, Алан, — сказал мой уже почти онемевший язык, впервые назвав его по имени. — Вообще-то, я тоже могу сделать творческую паузу…
Он вдруг улыбнулся, улыбнулся совсем так, как много лет назад, когда смотрел на меня.
— Ты имеешь в виду совместную паузу?
