– Не думаю, что ты смог бы это остановить.
– Нет, возможно, и нет… Но я должен был написать тебе, позвонить, но я был как выжатый лимон, так вымотался, что не мог нормально думать.
Она провела большим пальцем по костяшкам его пальцев, и он одарил ее благодарным подобием улыбки.
– Все в порядке.
– А сегодня на работе… – Он поцеловал ее в лоб. – Я повел себя как последнее дерьмо. Я, наверное, перепугался.
Встретившись с ним взглядом, она увидела в его глазах мимолетную панику. Намек на ужас, который ударил в нее со всей силой, разрушив хрупкую броню, которую она пыталась воздвигнуть вокруг своего сердца.
Броня раскололась, и с треском, со звоном колоколов и воем сирен, отдавшихся в каждой поре ее тела, пришло осознание.
Она его любит. Глупо, но она в него влюбилась.
Она видела, как его горло напряглось, когда он сглотнул. Она приложила палец к его губам, не желая, чтобы он что-нибудь говорил.
– А потом… я позвонил маме. После работы. Она мне сказала. Отец увез Марти сегодня утром. Она н-не хотела… не хотела говорить мне, куда. Сказала только, что решение принято. Он больше не дома. Я подвел его. Я не знал… что делать. Где… – Он поднял голову, его глаза были полны страха и замешательства.
Софи захлестнуло инстинктивное желание утешить, вытеснив все остальные мысли, когда она обняла его, прижалась губами к его губам, изливая свою любовь в поцелуй. Тодд прижался к ней, притягивая к себе, словно пытаясь втянуть ее в свое тело. Между ними начало нарастать желание, коренящееся в тяге к утешению и желании это утешение подарить.
Не прерывая поцелуя, она встала и подняла его за собой. С необычной покорностью он позволил ей взять инициативу в свои руки, когда Софи повела его в свою спальню. Когда она толкнула его на кровать, он сел скованно, а девушка опустилась на колени, чтобы снять с него ботинки. Когда она снимала с него носки, Тодд скользнул дрожащей рукой вниз, чтобы погладить ее по щеке, едва заметное прикосновение было таким нежным, как будто он мог сломаться, если шевельнется слишком резко. Она раздвинула его колени и встала между ними, чтобы расстегнуть рубашку. Он не сделал ни малейшего движения, чтобы помочь, все это время не сводя с нее глаз. Когда она спустила льняную ткань с его плеч, то услышала, как он выдохнул ее имя, когда ее пальцы коснулись его теплой кожи. Перед ним она быстро разделась, прежде чем толкнуть его на кровать, расстегивая молнию на его шортах. Он приподнял бедра, когда она их стягивала, а затем Софи забралась на кровать, чтобы лечь рядом с ним. Его руки сомкнулись вокруг нее, притягивая, пока расстояние между ними не исчезло. Он сжимал ее так крепко, как будто боялся, что она может исчезнуть. Его губы коснулись ее лба, линии волос, дыхание было легким и прерывистым.
– Софи, – прошептал он.
– Все в порядке. – Она провела губами по его шее, по подбородку, мимолетно коснувшись губ. – Все в порядке.
Тодд испустил тяжелый вздох, напряжение покинуло его тело, он уже не цеплялся за нее с таким отчаянием. Почти невольно она погладила его по спине, ее голова была зажата между его шеей и плечом, и звук их дыхания, казалось, только подчеркивал тишину в спальне. В какой-то момент он подвинулся, начал целовать ее шею, спускаясь губами вниз и касаясь плеч, все время шепча ее имя. Вид его темной головы, склонившейся над ее телом, вызвал у Софи прилив невыносимой нежности и теплую боль между бедер. Слегка подвинувшись, она притянула его к себе, приподняв бедра в молчаливом приглашении и раздвинув ноги.
Он поднял голову и посмотрел на нее сверху вниз. Обменявшись безмолвными фразами, посмотрев ей в глаза, заставил ее сердце сжаться, – острое ощущение любви, расцветающей и разрастающейся у нее в груди, было почти невыносимо. С приглушенным стоном Тодд наклонил голову и крепко поцеловал ее в губы, а затем лег сверху.
В отличие от их предыдущих ночей сама атмосфера была словно заряжена эмоциями, точно серьезность момента преобразила все вокруг. Ощущение тепла нарастало. Душераздирающий стон вырвался из ее груди, когда Софи подхватила всепоглощающая волна, а затем последовал взрыв. Взрыв наслаждения, посылающий радужные волны, пронизывающие ее тело, которые перешли в пульсацию настолько интенсивных, что это было почти болезненно. Тодд совершил последний рывок, его руки дрожали, прежде чем он рухнул на нее.
– Я люблю тебя, – вырвалось у нее шепотом взрывной радости. Она не могла бы удержать слова в себе, как не могла бы перестать дышать.
Тодд крепче прижал ее к себе и перевернулся, увлекая за собой. Его прерывистое дыхание коснулось ее щеки, он промолчал. Но это не имело значения. Софи ни о чем не жалела. Она любила его всем сердцем и душой. Нежно поцеловав его в шею, она уютно пристроилась в кольце его рук, наслаждаясь чистейшим удовлетворением. Странно уверенная в себе, Софи улыбнулась про себя, гордая тем, что смогла произнести эти слова. Она сказала правду. Если Тодд не способен с этим справиться, это его проблема.
Словно измученные тяжестью эмоций, они оба уснули.
Ее разбудил запах кофе, а еще ощущение, что кто-то сел рядом с ней на матрас. Когда она открыла глаза, то увидела, что рядом сидит и улыбается, держа в руке чашку, Тодд.
– Доброе утро. – В хрипловатом тембре его голоса чувствовалась легкая застенчивость.
– Привет, – откликнулась она, слегка комкая со сна слова.
Этим утром он выглядел намного лучше, взгляд был не такой тревожный, а темные тени под глазами не такие заметные. Ее охватил привычный порыв желания, когда она увидела его обнаженную грудь и обернутое вокруг стройных бедер полотенце. Чувствуя себя женственной и ощущая укол удовлетворенной гордости оттого, что этот великолепный мужчина принадлежит только ей, знает он об этом или нет, она приподнялась и села, опираясь на подушку, и, прикрыв грудь простыней, взяла у него кофе.
– Спасибо.
– Нет, тебе спасибо. – Подавшись вперед, он убрал волосы с ее лица. – Извини…
– Ш-ш-ш. Который час?
– Семь.
Софи сделала глоток кофе.
– Мне нужно собираться на работу. Ты идешь сегодня в офис?
– Да, но не уверен, что мне удастся много сделать. Вчерашний день полетел псу под хвост, но мне нужно было чем-то заняться.
– Не знаю, мне показалось, что ты здорово отточил свои навыки жонглирования. – Попытка Софи поддразнить его улыбкой не совсем удалась.
Он поморщился.
– Прости, я…
На кончике языка у нее вертелась фраза: «Не волнуйся, я тебя прощаю», но это было неправильно, и ему нужно было знать. Если у нее хватило храбрости сказать, что она любит его, то хватит храбрости сказать, что он заставил ее чувствовать.
– Да, вот именно. Я знаю, ты был расстроен, но мне было больно. Что бы ни случилось, мы друзья. А так с друзьями не поступают. – С бескомпромиссным видом она вздернула подбородок.
