— Арсений Олегович! Вам плохо? — рокотнул над ухом знакомый бас.
Жолниров повернул голову. Всего лишь Женя Лоскут. Вернее — Евгений Дмитриевич Лоскут, старший флаг-инженер «Дедушки Слышко», вынужденно занявший кресло второго пилота. Перехватив его взгляд, Арсений Олегович понял, что для соседа по центральному посту не остались тайной его манипуляции с «кошачьей радостью».
— Гравитация через семь с половиной минут, Арсений Олегович, — продолжал Лоскут. — Но, если хотите, можно дать прямо сейчас… Или вызвать сестру?
— Что? — возмутился Жолниров. — Не рано ли ты меня хоронишь, сынок?
— Но вы приняли какое-то лекарство, Арсений Олегович… — заметил Лоскут.
— Валерьянка, — покрутил Жолниров меж пальцев хрусткую пластинку. — Строго между нами, сынок — старики должны принимать лекарства. Дело наше такое… пхе-пхе-пхе… Так что, держи-ка курс — у тебя рандеву через полчаса часа…
Засовывая хрусткую пластинку в карман, Жолниров, не таясь, сунул руку за пазуху и помассировал сердце. Одновременно он повторял про себя детскую считалочку: «Раз-два-три-четыре… вышел зайчик погулять… прыг…». Подождав немного, он снова посмотрел на экран.
— Гравитация, Арсений Олегович! — предупредил Лоскут.
Прозвенел переливчатый «школьный» звонок. Щёлканье метронома, до того частое и звонкое, сделалось заметно тише и реже. Жолниров представил, как далеко внизу, под ярусами палуб СП-Генераторы меняют режим работы на обратный… Именно в этот момент вернулась тяжесть. Мягкие подлокотники и подушки кресла приняли на себя увесистого президента, окружающее пространство заполнилось шорохом — мелкие предметы, отправившиеся в полёт в невесомости, дружно сыпались на пол.
Над самым горизонтом, почти у кромки атмосферы вспыхнула цепочка из семи больших и ярких белых звёзд. Жолниров ждал их появления, но в первый момент не поверил — особенно, когда звёзды заговорщицки подмигнули, на долю секунды пропав из глаз.
— Четвёртая эскадра, Арсений Олегович! — доложил Лоскут.
Словно подтверждая его слова, крайняя звезда цепочки снова подмигнула, сменив цвет с белого на ярко-зелёный. Вспыхнул зелёным и шедший впереди «Кумышанин» — на борту испаряли литий. За возможность подняться на орбиту почти без расхода массы и существенных затрат энергии, за «невидимость» для земных ПВО приходилось платить отсутствием радиосвязи.
Откинувшийся на спинку кресла Жолниров чувствовал, как понемногу успокаивается сердце. «Да, валерьянка — она получше иных лекарств будет, — не без удовольствия рассуждал он. — Недаром кошки, у каждой из которых по девять жизней, и студенты перед экзаменами её очень любят».
Тем временем СПК четвёртой эскадры уравняли скорость, ложась на параллельный курс.
— Световой вызов с «La Reine du Soleil»
[14], Арсений Олегович, — доложил невозмутимый Лоскут. — Ново-Николаевцы беспокоятся…
Жолниров представил, как огромная, с восьмиэтажный дом, солнечная батарея, поднятая над белоснежным корпусом «Дедушки Слышко», неслышно разворачивается в сторону флагмана четвёртой эскадры, готовясь принять модулированный лазерный сигнал.
На боковом экране появилось изображение строгой пожилой дамы, чьи карие глаза были обрамлены тоненькими лучиками морщинок, а пышные белокурые волосы уложены в затейливую причёску. Марико Ионесян, второй вице-президент Аресийской Советской Республики выглядела сказочной валькирией — правда, валькирией пожилой и многое повидавшей.
О чём Жолниров и сообщил находящейся на борту «La Reine du Soleil» собеседнице.
— Льстец! — улыбнулась довольная Марико. — И почему вы, мужчины, такие льстецы? Кстати, что у тебя с сердцем?
— Перенервничал немного, — ответил Жолниров. — С чего ты так решила?
— Слишком уж выразительно ты за него держишься, мой милый, не умеющий врать друг, — снова улыбнулась Марико. — Ей-ей, в каюте, на наполненном водой матрасе тебе было бы куда как спокойнее…
— Сговорились вы все, меня хоронить? — возмутился Жолниров. — Дудки! Всех переживу, хотя бы для того, чтобы увидеть, чем всё закончится. Так что хватит беспокоиться о моём здоровье, и расскажи-ка лучше, как прошёл подъём. Судя по тому, что у тебя нашлось время на причёску, всё в порядке, но хотелось бы подробностей…
— Заметил! — Марико была польщена. — А говорят, мужчины не способны оценить наряд дамы. Но, чтобы там не говорили, женщина даже на орбите должна оставаться женщиной. Хрупкой, ранимой и очаровательной…
— Хорошо, что европейские политики тебя не слышат… — заметил Жолниров. — Они могли бы доставить тебе большущие неприятности.
— Тогда докладываю, мой государь, — «звёздная валькирия» слегка скосила глаза. — Как говорили в столь милые твоему сердцу советские времена, «сорок одна минута, полёт нормальный». Все мои семь «корабликов» на орбите, как и твои восемь. Кое у кого пошла носом кровь, несколько синяков, две вывихнутые руки, да вовремя обнаруженная и заделанная течь на «Сибирячке». Так что можешь смело готовиться к своей орбитальной пресс-конференции. Кстати, так ли уж она необходима?
— Мы не террористы и не пираты, — нахмурился Жолниров. — Мы всего лишь собираемся основать собственное государство на свободной территории вне Земли. Так что идём на встречу с Лукашиным и его второй эскадрой. Я передам ему управление объединённым флотом, а сам…
— Ты ему веришь? — Марико тоже сделалась серьёзной.
— Толковый организатор, — ответил Жолниров. — Дела в Старосельске организовал так, что они прекрасно шли и в его отсутствие. Да и с японцами может разговаривать только он один. А ведь, как ни крути, без японских денег ничего бы не было.
— Мастер тайной интриги, умеющий разложить партию политического покера, — фыркнула Марико. — С японцами он договорился, с нашими он договорился… Слишком умён и талантлив, слишком хорошо знает себе цену, чтобы удовольствоваться тем, что он всего лишь один из нас.
— Мы все знаем себе цену, Марико! — возразил Жолниров.
— А ты, как я смотрю, уже запел под его дудку, Арсен, — рассмеялась второй вице-президент. — Я грешным делом полагала, что идея патрициата принадлежит ему. А у нее, оказывается, есть другой, гораздо более влиятельный проводник. Или я не права?
— Встреча со второй эскадрой через десять минут, — посмотрел Жолниров на часы. — Дождись и выскажи ему свои претензии. Вслух. А я послушаю, что он тебе ответит.
— В чём я не сомневаюсь, так это в том, что он ответит, — сказала Марико. — Знаешь, честно говоря, я боюсь нашей милиции. Там сплошь бывшие десантники, вербовал их душевный друг Лукашина Виктор Анизин. Так что, если в один далеко не прекрасный день милиционеры получат приказ восстать…
— Хватит! — гаркнул Жолниров. — Чего мне не хватало, так это склок и разборок. Как бы не обстояло дело, Лукашин работает на нас. Нам удалось подняться на орбиту, и для меня этого достаточно. Все претензии друг к другу, все споры и вопросы откладываем на потом. Понятно?
