То расставание возле крошечной железнодорожной станции до сих пор представлялось ему самой ужасной потерей, пережитой в жизни. Пробираясь обратно через Зону, он постоянно думал о ней, мучился, страдал, пытался избавиться от нахлынувших чувств и понимал, что это ему уже не под силу, ибо у каждого мужчины в жизни наступает момент, когда разум не властен над эмоциями.
Бороться с собой всегда трудно, в особенности когда ты по-настоящему влюблен. Приезд в этот город был обусловлен именно этим. Тайная надежда на случайную встречу. Возможность быть рядом с ней, дышать одним воздухом, ходить по одним и тем же улицам, просто поднять трубку и позвонить… Нет, этого, конечно, не достаточно для счастья, но о большем Казимир не смел и мечтать. Слишком разными были тогда они. То, что он в конце концов решился похитить Эльзу прямо со свадьбы, практически стало жестом отчаяния. Алена, жена старого друга, подтолкнула его к этому решению. Сам он почти наверняка не решился бы даже приблизиться к женщине, за короткий срок путешествия через Зону ставшей для него самой дорогой на свете.
— Ты о чем? — спросила Эльза, глядя на замершего в дверях мужа.
— Что?! — встрепенулся он, едва не расплескав кофе.
— Ты о чем думаешь? Глаза квадратные, рот приоткрыт. Не хватало еще слюни распустить. Тебя что-то напрягает? Со мной что-то не так?
— Нет, родная, все в порядке, я просто подумал, что мы могли так и не встретиться в этой жизни. Мне стало страшно!
— Локис, я даже не думала, что тебя так легко напугать! Ты что, вдруг начал верить в судьбу?
— Знаешь, Лиза, я всегда верил, что нами управляет некто свыше. Пусть это называется как угодно — рок, судьба, Бог — неважно, но это есть. То, что свело нас вместе, существует, и сопротивляться этому бессмысленно. Подумай сама, если бы этого не было, мы никогда бы не встретились. Сколько людей живет на этой планете? Миллиарды! Ладно, пусть даже не на всей планете, только в Европе! Каков был шанс, что ты обратишься за помощью ко мне? Никакая теория вероятности не в силах предусмотреть такую возможность. То, что мы встретились, противоречит здравому смыслу! Невзирая ни на что, мы нашли друг друга. Что же это, если не судьба?
Лиза некоторое время сидела неподвижно, лишь во все глаза смотрела на непривычно взволнованного мужа. Нестерпимо долго, наверно целую секунду, они смотрели друг на друга. Лиза не заметила, как листки, что она держала в руках, сначала по одному, а затем непрерывным потоком сползли на пол. Будто во сне она поднялась, и очень осторожно, буквально на ощупь, шагнула к Казимиру. Чашки с горячим кофе невыносимо мешали, он никак не мог обнять прижавшуюся к груди жену. Она сама освободила его от ноши…
…Горячий шепот. Прерывистое, срывающееся дыхание. Тела, подчиненные некоему вселенскому ритму. Великий, бесконечный космос. Остро-алмазные россыпи невидимых людям звезд. Сладкий, дурманящий любовный пот на разгоряченных в неистовом танце телах. Один на двоих то ли вздох, то ли вскрик… Последнее судорожно-восторженное движение и… бесконечный полет. Нежнейшая колыбель его рук. Неосознанно ласковые прикосновения, словно они впервые изучали, трогали друг друга. Упоительный вкус губ. Подрагивание еще не успокоившегося тела. И лишь много позднее — огромные, расширившиеся от кипящей крови зрачки совсем близко. Медленное, удивленно-отстраненное возращение к действительности. Чуть смущенный взгляд на разбросанную по ковру одежду… Волшебное ощущение еще не прекратившейся близости и постепенно тающее от проходящего возбуждения напряжение. Достигший сознания, пришедший откуда-то издалека голос Казимира:
— Я люблю тебя!
Непослушные, разом набухшие губы. Неузнаваемый, наполненный чувственностью и страстью собственный голос, что-то шепчущий в ответ. Его ладонь, бережно поддерживающая безвольную голову. Заполняющее каждую клеточку ощущение восторга и неземного блаженства.
— Ты сумасшедший! Я безумно люблю тебя, Локис! — сказала Лиза каким-то непередаваемо низким, волнующим голосом и потерлась лицом о жесткую, остро пахнущую любовью шерсть на груди Казимира.
— Можно подумать, что ты вменяема! — негромко парировал он, осторожно лаская губами мочку ее уха.
— Нам, между прочим, нужно работать! — напомнила мужу Эльза.
— Именно по этой причине я и сварил кофе! — ответил он, оглядываясь. — Ты будешь пить холодный или мне сварить еще?
— Да ну его к черту! — с чувством воскликнула Эльза, прижимая к груди голову мужа.
Попав в больницу, Дэн запаниковал. Первый человек, о ком он вспомнил, к кому обратился за помощью, была Юлия. Что он чувствовал в тот момент, когда она вошла в жалкую палату заштатной больницы? Наверное, облегчение. Теперь он твердо знал, что самое страшное уже позади. Даже боль отошла на второй план, когда он увидел ее встревоженные глаза, такое милое взволнованное лицо, нежные руки, робко перебирающие завязки нелепой больничной накидки. Стараясь справиться с нахлынувшими чувствами, он намеренно был с ней тогда груб, но это была всего лишь маска, больше всего на свете ему хотелось, чтобы Юлия присела на кровать, прижала к мягкой высокой груди его израненную голову, провела ладонью по волосам, поцеловала такими знакомыми ласковыми губами. А когда это, наконец, случилось, жгучий стыд кислотой залил душу. Дэн осознавал, как был неправ, насколько оказался несправедлив к женщине, подарившей ему свою любовь. То, что было между ними, вдруг стало для него чем-то очень значимым, крайне важным и дорогим. Растерянный, он не знал, как себя вести, нервничал, метался из крайности в крайность и не находил решения. Видимо, в то время он по-настоящему почувствовал, что любит Юлию. Пытался ей все рассказать, но почему-то получалось фальшиво. Она уже не верила ему, как раньше.
Юлия сидела с ним ночами, нежная, заботливая, наверное, такая, какая и должна быть любящая женщина. Раньше он стыдился ее, все из-за разницы в возрасте, но теперь Дэн особенно остро почувствовал притяжение, что исходило от Юлии. Даже наличие у нее ребенка больше не останавливало его. Он искренне хотел быть вместе с ней. То, что полгода назад так пугало его, стало жизненно необходимым. Едва состояние улучшилось, Дэн так мучительно захотел близости, что больше не мог сдерживаться. Он просил ее, уговаривал, только Юлия почему-то оставалась непреклонной. Лишь однажды, еще в больнице, она едва не уступила его мольбам. Он ясно видел, что еще чуть-чуть, и она разделит с ним унылую больничную постель. Но, увы, что-то остановило ее. Обида больно хлестнула по нервам.
И все же, сбежав из больницы, Дэн пришел к Юлии. Некуда было ему идти! Но она уже стала другой. Вместо того чтобы, как раньше, подарить ему незабываемые ощущения близости, Юлия была отстраненной и непреклонной. В принципе, его жест — привести к ней в дом девчонку — был в большей степени продиктован желанием насолить. Только теперь Дэн в полной степени оценил собственное одиночество и, как ни странно, зависимость от Юлии.
Догоревшая до фильтра сигарета обожгла пальцы. Затушив окурок, Дэн поднялся и шагнул в гараж. Работы оставалось совсем немного: вымыть «жигуленок», навести порядок в салоне и, пожалуй, все. Негромко насвистывая незатейливый мотивчик, он принес воду, тряпки и принялся смывать с ветерана автопрома вековую грязь.
