Охотники, вернувшись с поиска, доложили, что не менее двух полков преграждают выход с мыса. О прорыве нечего было и думать. Люди, измотанные трехдневным переходом, обмороженные и плохо вооруженные, не смогут противостоять такой силе. Леонард уже начал подумывать над тем, чтобы утопить обоз и принять последний бой. Хмурое небо нависало над бивуаком. Редкий колючий снег сек покрасневшие от холода и ветра лица. Быстро темнело. Солдаты сгрудились у костров в отчаянных попытках согреться. Жидкая пшенная похлебка с кониной бурлила в котлах. Леонард в очередной раз обошел лагерь. Утлые землянки, разбитые заледеневшей дорогой повозки, понурые, оголодавшие лошади, вой ветра, стоны раненых. Он подходил к штабной землянке, когда из темноты вынырнул знакомый силуэт Лешко.
— Пан Леанард! Тутэйшага жыхара злавілі, падаецца, ведае ўсе сцежкі праз возера.
— Спасибо за весть, Лешко! Веди в штаб, сам говорить буду.
Лешко словно растворился в ночи и вскоре возник опять, подталкивая перед собой одетого в овчинный полушубок мужика. Леонард верил старому товарищу еще по детским играм, как самому себе. Одногодки, они только и различались тем, что Леонард родился в семье небогатого шляхтича, а Лешко, несмотря на славное имя, в простой, крестьянской. Выросшие вместе, они не растеряли дружбы и после возвращения Леонарда в отчий дом. Вместе вступили в армию. Вместе воевали. Пополам делили и победы, и горькие поражения.
В землянке Лешко присел на чурбан у входа, привычно оберегая молодого шляхтича от любых неожиданностей. Леонард опустился на выстланный еловыми лапами, грубо сколоченный топчан и принялся рассматривать мужика. Тот мял в руках мегерку и смущенно топтался на месте.
— Рассказывай! Что знаешь об озере?
— Так вам, пан, на той бераг перабрацца трэба?
— Не спорю, только ни кони, ни люди по воздуху не летают. Тут больше версты по воде. Как на другой берег добраться?
— Там, там сцяжынка ёсць, і неглыбока зусім, толькі месцамі па пояс.
— Местами по пояс, говоришь? Сам провести сможешь?
— Зразумела! Я на паляванне заўсёды тут хаджу. Чаго дарма ногі біць у абыход? Тут, лічы, вакол азёры, без малога дзесяць вёрст будзе.
— На охоту, говоришь, через озеро ходишь? А как же ты ее, ту тропу, под водой различаешь?
— Дык ад каменя трэба трымацца на вялікі дуб. Ён тут адзін такі. Запаветны!
— От какого камня и на какой дуб держаться?
— Дык яго добра бачна ад каменя, дуб той.
— Сейчас покажешь?
— Зараз? Добра. Але толькі цёмна, не відаць нiчога. Вось калі месяц з'явіцца, то ўбачым. У месячную ноч той бераг добра бачны. I дуб запаветны таксама.
— А без луны дорогу сможешь найти?
— Так, пан.
Стараясь не показать волнения, Леонард вышел из землянки; то, что есть, пусть пока и иллюзорная, возможность пройти через озеро, давало зримый шанс спасти обоз. На самом берегу, под высоким обрывом, и впрямь лежал огромный, не менее трех саженей в высоту и больше десяти в длину, черный валун. Такая же черная ледяная вода плескалась у ног. Взбитая холодным, пронизывающим ветром пена наползала на берег и застывала ледяным кружевом, тускло поблескивая в свете факела. От одной мысли, что придется целую версту брести по этой черной, страшной, пронизывающе-холодной воде, Леонарду на миг стало не по себе.
— Ты, мужик, как через озеро проходишь? Не замерзаешь?
— Не вельмі. Тлушчам з гусака намазаўся ды пабег.
— Ты хочешь сказать, что если жиром смазаться, то не слишком замерзаешь?
— Так, пан. А пасля ля вогнішча абагрэўся, і добра. Я заўсёды так раблю! — пожал плечами мужик.
— Лешко! Собери охотников, пусть с мужиком разведают дорогу. Если потребуется где, нужно будет гать настелить, вешки поставить. Уходить будем сегодня ночью. Когда все будет готово, дашь мужику два золотых. За службу…
— Павел, ты, часом, не о пересыпи написал? — удивился Андрей.
— О ней, а что тебя смущает? — откликнулся Павел.
— Так ведь доказательств никаких нет! Ты всегда старался придерживаться исторической правды, даже в деталях, а тут вдруг такой полет фантазии!
— Как раз насчет доказательств все железно! Девичья фамилия матери Наташи, знаешь, какая? Казинская! А источник — дневники самого Леонарда. Они передавались в семье из поколения в поколение. Сам Леонард вернулся в родной дом в 1815 году, а уже в 1821 стал активным членом Патриотического общества. После его разгрома долгое время скрывался. В двадцать пятом сблизился с самим Адамом Ежи Чарторыйским. По семейным преданиям, погиб во время последнего восстания где-то в Варшаве.
— Странно! Я не помню никакого Леонарда Казинского среди приближенных князя, — заметил Андрей.
— А тебе ничего не говорит имя Георгий Дробыш?
— Ты имеешь в виду Ежи?
— Разумеется! По-польски что Юрий, что Георгий — всегда Ежи! Полное имя предка Наташи — Георгий Леонард Дробыш-Казинский. Все очень просто! Его дальние предки присягали самому Витовту.
— Выходит, Наташа у нас происходит из весьма славного рода?! — удивленно сказал Андрей.
— Я не думаю, что сегодня это так важно, — смутилась Наташа.
— А что за обоз сопровождал Леонард? — спросила Вика.
— Вот где чувствуется хозяйская жилка! — восхищенно воскликнул Павел. — Как я понял из дневника, именно тот! С кремлевскими сокровищами!
— Пропавший? — уточнил Никита.
— Вернее, не найденный до сих пор. По этой причине Наташа и взялась расследовать это дело.
— И что получилось? — воодушевилась Вика.
— Я могу только предполагать, Леонард не оставил точного описания, но за лето я думаю отыскать определенные следы. Меня очень заинтересовала одна ссылка в дневнике, что-то связанное с поздноцветом. Если это именно то, что я имею в виду, то загадка сокровищ будет, несомненно, решена. Прошу меня извинить, но до поры до времени мне не хотелось бы раскрывать все карты. Впрочем, Павел уже пишет книгу. К тому времени, когда она будет закончена, надеюсь, мы будем знать все, — ответила Наташа.
— Лиза, ты в сети? Посмотри, пожалуйста, и мою почту, — попросил Казимир, не отрываясь от ноутбука.
— А что мне за это будет? Вдруг там письма от твоих поклонниц? Мне их тоже прикажешь читать? — улыбнулась Лиза.
— Тебе, родная, будет большое спасибо и хорошее настроение, а что касается писем, то поклонниц у меня нет. Хватит, что от тебя мужики глаз отвести не могут.
— Это поклеп! Я без тебя нигде не появляюсь! А если ты позволяешь так на меня смотреть, то это не делает тебе чести! — притворно возмутилась Лиза.
— Можно подумать, тебе это не нравится! — искренне удивился Казимир. — Я всегда считал, что мужское внимание стимулирует женщину. Заставляет ее становиться еще более желанной, привлекательной. Разве я не прав?
