И еще там был обратный адрес.
– Боже мой, – прошептала Нур.
Я смотрел на нее, не зная, что и думать.
– Она слышала о том, что ты сделала. Она знает, что тебе известно о ней!
– Значит, это настоящее письмо? Думаешь, это действительно она прислала?
Я смотрел на Нур. Мне даже в голову не пришло, что открытка могла быть фальшивкой. С другой стороны, за последние несколько недель нам столько всего пришлось пережить. Я понимал чувства Нур: сейчас трудно было кому-то доверять.
Но я ненавидел этот внутренний голос. Я устал слушать его и хотел вспомнить, каково это – просто радоваться жизни и надеяться на лучшее.
Поэтому я вздохнул.
– Да, я думаю, что она настоящая. Мне кажется, Ви пытается сказать тебе, что сейчас ты можешь увидеть ее. Раньше это было опасно, но теперь, после всего, что мы совершили, вы снова можете встретиться.
– Ага, – едва слышно произнесла Нур.
– С тобой все в порядке? – спросил я.
Глядя в сторону, она шмыгнула носом. Потом попыталась улыбнуться.
– Жизнь всегда учила меня сомневаться, не позволять себе надеяться на счастье. И я оказалась хорошей ученицей.
– Понимаю, – тихо произнес я. Потом привлек ее к себе, и она положила голову мне на грудь.
Через некоторое время она отстранилась. Ее глаза стали красными, но слез не было.
– Что ж… значит, Вайнока, штат Пенсильвания?
Я набрал адрес в приложении на телефоне. Вайнока находилась недалеко от Нью-Йорка.
Нур пристально смотрела на меня, и в ее взгляде я читал любопытство и едва сдерживаемую радость.
– Хочешь навестить мою маму?
Дорога до Вайноки, штат Пенсильвания, занимала два с половиной часа. Чтобы добраться туда, Нур взяла (без спроса) машину своей «сестры». Нам показалось, что это справедливо, ведь та без разрешения заняла половину комнаты, принадлежавшую Нур. В любом случае мы собирались вернуть машину. Если получится.
Конечно, мы могли сначала вернуться в Дьявольский Акр и обо всем рассказать друзьям. В другой ситуации я бы взял с собой кого-нибудь из них. Наверное, так и следовало поступить, но тогда пришлось бы потратить час на дорогу в Акр и еще час на то, чтобы вернуться. Кроме того, у моих друзей были сейчас и другие заботы – в первую очередь Фиона, которая совсем недавно вернулась к нам. И почему-то мне казалось, что это путешествие мы с Нур должны совершить только вдвоем. Поиски Ви начались с сообщения, которое получили мы двое, и мне казалось правильным то, что закончить их должны только мы.
В Вайноке смотреть было не на что. Мы ехали по ровной дороге мимо полей, ферм и одиноких домов, к которым вели длинные подъездные дорожки. Время от времени попадались охотники в камуфляжной одежде. Стоя на обочине, они привязывали к багажникам своих машин туши оленей. Еще я заметил остатки могучего дерева, в которое много лет назад ударила молния. Я подумал: надо же, какое забытое богом место. А может быть, даже проклятое.
Нур не отрываясь смотрела в зеркало заднего вида.
– У меня какое-то странное дежавю, – сказала она.
– Тебе кажется, что ты уже здесь бывала?
На ее лице появилось неуверенное, встревоженное выражение.
– Да, такое впечатление есть, но… на самом деле я думаю, что я здесь впервые.
Мы въехали в унылый, ничем не примечательный и потрепанный городок – тут магазинчик «Все за доллар», там «Кредит до получки». Мы покинули главную дорогу и, сделав несколько поворотов, нашли нужный адрес. Перед нами на берегу грязной речушки стоял старый кирпичный склад с вывеской «Хранилище Большого Мо». Наверное когда-то это была мельница, но сейчас она превратилась в свалку ненужного барахла.
Мы остановились на пустой парковке, я осмотрел здание снаружи и мысленно составил его план. Главный вход, широкая подъемная дверь для разгрузки и погрузки, ряды старых окон в свинцовых переплетах, какие раньше ставили на заводах, пять этажей; крышу я видеть снизу не мог и не заметил ни пожарной лестницы, ни лифта.
– Если бы нужно было создать вход в петлю на старом складе, – спросил я, – где бы ты это сделала?
– На крыше? – ответила Нур вопросом на вопрос и посмотрела наверх.
Я выключил мотор, открыл дверь и тут заметил, что Нур, кажется, не собирается выходить. Она сидела, играя со светом на коленях.
– Ты в порядке?
– Одиннадцать лет она была для меня лишь воспоминанием. Трудным, но хорошим воспоминанием. Но как только мы войдем в это здание, она станет реальностью. – Нур позволила свету просочиться сквозь пальцы и подняла голову. – А что, если она окажется агрессивной, злой, просто неприятной? Или сумасшедшей? Совсем не похожей на ту Ви, которую я помню?
– Тогда мы уйдем и забудем о ней. Если ты не хочешь, можем вообще не ходить. Достаточно знать, что она там, что она жива.
Нур еще несколько секунд пристально смотрела на здание.
– Нет, – сказала она, взялась за ручку дверцы и решительно толкнула ее. – Я должна ее увидеть. Хочу, чтобы она рассказала о том, что произошло в ту ночь.
В ту ночь, когда Ви якобы погибла.
Я тоже вышел из машины.
– Ты прекрасно знаешь, что произошло, – мягко произнес я, глядя на Нур поверх крыши.
– Я хочу услышать об этом от нее самой.
В небольшой комнатке, освещенной флуоресцентными лампами, за компьютером сидел бородатый хиппи в клетчатой фланелевой рубашке. Он был похож на наркомана.
– Чем могу помочь? – спросил он.
– Как попасть на крышу?
– Туда запрещено подниматься.
– Хорошо, – сказала Нур. – Но как туда попасть?
– Да никак. Туда нельзя, я же сказал. – Он откинулся на спинку кресла и расправил плечи. – У вас здесь ячейка?
– Четыреста четыре, – назвал я первый пришедший в голову номер и, взяв Нур за руку, повел ее к двери во внутренние помещения.
Хиппи окликнул нас, но мы не остановились, а ему, видимо, было лень гнаться за нами.
Мы вошли в «Хранилище Большого Мо». Когда-то это была просторная мельница, а теперь ее превратили в лабиринт проволочных клеток, вид которых вызвал у меня приступ клаустрофобии. Длинные ряды ячеек исчезали в полумраке. Они были освещены квадратами тусклого белесого света, падавшего из окон через равные промежутки. Было холодно, и в воздухе витал слабый кисловатый запах.
– Здесь как в могиле, – прошептала Нур, и мне показалось, что у нее зуб на зуб не попадает. Она говорила очень тихо, но эхо ее слов было похоже на звук монеты, брошенной в колодец.
