Умеющий спрашивать словно обтесывает крепкое дерево: сначала выбирает, где полегче, а потом принимается и за сучки. И пусть потребуется много времени – он все поймет из бесед с учителем. С теми же, кто спрашивает бестолково, все обстоит наоборот.
Умеющий отвечать на вопросы подобен колоколу: коснутся его тихо – прозвучит едва слышно, ударят сильнее – зазвучит громче и умолкнет лишь тогда, когда его перестанут спрашивать. А не умеющий отвечать поступает наоборот.
Заученных знаний недостаточно для того, чтобы самому УЧИТЬ людей. Непременно надо прислушиваться к тому, что спрашивают ученики. Только если ученик не умеет сам задать вопрос, следует говорить самому. А если ученик не понял сказанного, можно устроить отдых. Ведь сын хорошего кузнеца должен сначала постоять за мехами, сын хорошего мастера-лучника – потрудиться над колчанами. А если лошадь, которую приучают к упряжке, упирается, пусть побегает сначала за повозкой. Из этих трех принципов благородный муж может черпать свою волю к учению.
Перевод В. Малявина
Приложение
Диалоги Конфуция из книги «Чжуан-цзы»
1
Янь Хой пришел к Конфуцию и попросил разрешения отъехать.
– Куда ты направляешься? – спросил Конфуций.
– Еду в царство Вэй, – ответил Янь Хой.
– А что будешь там делать?
– Я слышал, что правитель Вэй молод летами и своеволен в поступках. Он не заботится о государстве и не замечает своих промахов. Столь низко ценит он человеческую жизнь, что в его владениях громоздятся горы трупов. Народ уже в отчаянии. Я помню, учитель, ваши слова: «Не беспокойтесь о тех царствах, где есть порядок. Идите туда, где порядка нет. У ворот дома, где живет врач, много больных». Я хочу как-нибудь применить на деле то, чему вы меня учили, и навести порядок в том несчастном царстве.
– Ах, вот как! – отозвался Конфуций. – Боюсь, ты спешишь навстречу собственной гибели. Великий Путь не терпит суеты, ибо в суете люди разбрасываются, а там, где нет порядка, люди друг другу мешают. Древние учили других лишь тому, в чем сами имели прочную опору. А пока ты не имеешь такой опоры в себе, как можешь ты браться за воспитание надменного владыки? Да и понимаешь ли ты, от чего гибнет добродетель и для чего нужно знание? Добродетель гибнет от славы, а знание нужно в соперничестве. «Приобрести имя» – значит победить в борьбе, и знание – орудие этой борьбы. И то, и другое – вредные вещи, они не сделают нас лучше.
Еще нужно сказать тебе, что обладать выдающимися способностями, безупречной честностью, но не видеть, что таится в душе другого, не стремиться к славе, не понимать человеческого сердца и в то же время проповедовать добро, справедливость и благородные деяния перед жестокосердным государем – значит показать свою красоту, обнажая уродство другого. Поистине, такого человека следовало бы назвать «ходячим несчастьем». А тому, кто доставляет неудовольствие другим, люди, конечно же, тоже будут стараться навредить. Боюсь, не избежать тебе гонений света! И еще: если уж правитель Вэй так любит умных и достойных мужей и ненавидит людей ничтожных, то какой смысл тебе доказывать, что ты человек незаурядный? Уж лучше тебе не вступать в спор с державным владыкой, ведь государь наверняка станет придираться к твоим недостаткам и расписывать собственные достоинства.
Твой взор он помутит.
Твое достоинство он смирит.
Твои уста он замкнет.
Твою гордость он убьет.
И даст тебе другое сердце.
Тогда придется тебе «огнем тушить огонь, водой заливать воду». Вот что называется «и было плохо, а стало хуже некуда!». Если ты уступишь ему с самого начала, будешь угождать ему потом до конца своих дней. А тогда он едва ли будет прислушиваться к твоим восторженным речам, и, значит, рано или поздно не миновать тебе плахи.
Еще хочу тебе сказать вот что. В старину царь Цзе казнил Гуань Лунфэна, а царь Чжоу казнил Биганя. Оба казненных были людьми безупречного поведения, пекшимися о благе народа. А вышло так, что из-за их благонравного поведения их повелители решили избавиться от них. И кроме того, это были люди, мечтавшие о славе. Когда-то Яо пошел войной на владения Цзун, Чжи и Сюао, а Юй напал на удел Юху, и эти царства были обращены в пустыню, их правители сложили головы на плахе. Не было конца грабежам и казням, нет предела и жажде побед. А все потому, что люди эти искали славы. Не говори мне, что ты никогда не слышал о них! Даже мудрейший может соблазниться славой, что же говорить о таких, как ты? Но, наверное, ты держишь в уме какой-то способ обойти эти превратности. Так скажи мне!
Янь Хой сказал: «Я буду аккуратен в поступках и смирен в душе, прилежен и сосредоточен на одном».
Конфуций отвечал: «О нет, это никуда не годится! Правитель Вэй не умеет сдерживать свои страсти, и в душе у него нет равновесия. Обыкновенные люди, конечно, не смеют уклониться от встречи с ним и стараются спрятать свое беспокойство и страх под покровом спокойствия. В них не родится даже то, что называют “благотворным влиянием, растущим день ото дня”, – что же говорить о силе внутреннего совершенства? А он будет стоять на своем и не захочет меняться. По видимости он может соглашаться с тобой, но в душе он с тобой не будет считаться. Что же тут хорошего?»
– Коли так, – сказал Янь Хой, – я буду прям внутри и податлив снаружи, я буду верен своим убеждениям, но уступать царской воле. Как человек «прямой внутри», я буду послушником Неба. Тот, кто становится послушником Неба, знает, что и Сын Неба, и он сам – дети Неба и что он один умеет говорить от себя как бы без умысла – так, что иной раз людям его речи нравятся, а иной раз не нравятся. В мире к таким людям относятся как к детям. Вот что я называю «быть послушником Неба». Тот же, кто «податлив снаружи», будет послушником человека. Держать в руках ритуальную табличку, преклонять колена и простираться ниц – так ведет себя подданный. Все люди так поступают, отчего и мне не поступать так же? Делая то, что и другие делают, я никому не дам повода быть недружелюбным ко мне. Вот что я называю «быть послушником человека». Храня верность своим убеждениям и покоряясь царской воле, я буду послушником древних. Правдивые слова, будь то распоряжения или назидания, восходят к древним, и я за них не в ответе. В таком случае я могу быть прям, не подвергая себя опасности. Вот что я называю «быть послушником древних». Годится ли такое поведение?
– Никуда не годится! – ответил Конфуций. – Планов много, да нет настоящей хитрости! С такими простодушными замыслами ты, может быть, избегнешь беды, но большего тебе не добиться. Переделать его ты все равно не сможешь. Ты чересчур уповаешь на свой ум.
– Мне больше нечего сказать, – промолвил Янь Хой. – Прошу вас, учитель, дать мне совет.
– Постись, и я скажу тебе, – отвечал Конфуций. – Действовать по собственному разумению не слишком ли легко? А кто ищет легкие пути, тому Небо не благоволит.
– Я живу бедно и уже несколько месяцев не пил вина и не ел мяса. Можно ли считать, что я постился?
