— Зачастили! Только ж взяли одного!
Я резко к Дариву обернулась, и сама ощутила, как засияли мои глаза. Но он явно не был так рад, как я.
К нам подошел низкорослый, коренастый мужчина с высокими, широкими скулами и узкими, растянутыми к вискам глазами. Его волосы были спрятаны под кожаную шапку, сшитую из лоскутков. От него воняло потом, жиром и конским навозом. Это место вообще «благоухало», оно словно источало жесточайшую вонь, как будто мы приблизились к свалке или к заброшенной яме с экскрементами.
— Сюда нельзя. Здесь закрытая зона. Убирайтесь. Власть Скорпиона сюда не распространяется.
Дарив удержал меня жестом, но я сделала шаг вперед.
— Власть золота распространяется везде. Мне нужно знать, есть ли здесь один нужный мне человек, и, если есть, я заплачу сколько скажешь, чтобы забрать его.
— Гы, — монгол хохотнул, показывая мне парочку гнилых зубов, — ты что, баба, что ли?
Это произошло молниеносно, так быстро, как меня учили Зимбага и Дарив. Лезвие моего ножа ткнулось в брюхо скалящемуся ублюдку.
— Я выпущу тебе кишки и глазом не моргну. Ты можешь стать трупом, а можешь стать богатым. Выбор за тобой.
— Тебя пристрелит мой товарищ.
— Но до этого я успею проткнуть твои кишки.
Ухмылка пропала. А я сунула руку за пазуху, достала мешочек с золотым песком и швырнула мужчине. Он схватил, и его глаза расширились, когда увидел содержимое мешочка. Потом посмотрел на меня, подбрасывая мешочек на ладони.
— Здесь нет людей. Здесь куски вонючего, гнилого мяса, догнивающие свой короткий срок.
— Значит, я заберу свой кусок мяса. Его зовут…
— Насрать. У нас нет их имен. Мы не знаем тех, кого сюда привезли. Они не разговаривают с нами, а мы с ними. Опиши, кто тебе нужен, и если такая кучка дерьма у нас есть, я позволю вам ее забрать, а вы… дадите нам десять таких мешков!
— Идет! Дадим двенадцать!
— Гос…
— Молчать! — подняла руку, не давая Дариву сказать ни слова. — Мне нужен мужчина, монгол, длинноволосый, с татуировкой тигра на плече. Его привезли примерно год назад.
— Есть несколько с тиграми. Все патлатые.
— Впусти меня! Я найду сама!
— Еще чего! — наставил на меня винтовку.
— Добавлю еще мешок! Получишь пять, даже если его здесь нет!
— Давай, отгони фуру, пусть проходят! — крикнули сверху.
* * *
Нет, я не знала, что такое страх, что такое боль, что такое унижение и жизнь, которая хуже смерти. Нет ничего ужаснее, чем то, что человек может сделать с человеком. И это жуткое место свидетельство тому, насколько омерзительны люди, когда получают достаточно власти, чтобы ломать и калечить себе подобных, содержать в таких условиях, при виде которых мне захотелось броситься прочь с этого живого кладбища.
Это место настолько ужасно, эти люди настолько обречены, что их даже практически не охраняют. Отсюда никто не бежит. Это смертная казнь, только отсроченная на месяцы, на года. Кто сколько выдержит.
Ящики стоят в виде рядов с могилами… эти страшные коробки, из которых выглядывают руки и головы, опущенные вниз. Вонь стоит жуткая до тошноты, надзиратель и сам прикрывает нос платком.
Он тыкает в несчастных палкой, приподнимает им головы, а я, видя распухшие, потрескавшиеся от солнца лица, отрицательно качаю головой и судорожно сжимаю бутылку с водой, на которую заключенные смотрят с диким голодом. Они бы за нее убили… И чем больше мы людей осматриваем, чем больше пустых, потерянных взглядов я вижу, тем сильнее нарастает вопль ужаса внутри. Он ведь не мог сюда попасть… не мог. Наверное, это правильно, если его здесь нет. Пусть он никогда не узнает это проклятое место.
Но разочарование овладевало всем моим существом. Мы почти завершили осмотр. Снова ни с чем… снова с пустыми руками.
— Больше нечего смотреть.
— А там? — в отчаянии я кивнула на последний ряд.
— Там самые слабые. Двое уже трупы. Вечером уберем, когда солнце зайдет и остальные умрут.
— Я… я хочу видеть.
И что есть силы всматриваюсь вдаль, мне кажется…кажется, что я узнала эти черные волосы, свисающие до земли, узнала огромные руки.
— Там трупы! — настойчиво сказал надзиратель.
— Мне…мне надо увидеть!
Я бросилась туда сломя голову. Падая на ходу на колени, с отчаянным рыданием приподнимая голову умирающего. Наверное, я закричала… громко, надрывно. На меня смотрело безглазое существо, оно дергалось и трясло головой, пытаясь выплюнуть палку, вставленную в зубы…Да, я узнала его… узнала. Того самого человека, с которым Хан уехал в последний раз.
Я терла грязь на запястье мужчины, всматриваясь в татуировку, потом схватила его за щеки, выдернула палку из окровавленных губ, поднесла к ним бутылку с водой.
— Мэргэн… это я… я… Ангаахай… где твой хозяин, Мэргэн?
— Эй! Что ты там ему говоришь? Он тебя не слышит. Он трупешник! Три дня как есть не может и пить.
— Мэргэн… умоляю тебя, скажи мне, где он? Ты же знаешь. Скажи! Прошу тебя! Скажиии!
А он дергается, трясется, пока совершенно не обмяк и со рта струйка крови не потекла.
Дарив поднял меня с колен, пытаясь оттащить от заключенного, а надзиратель схватил его за волосы и поднял голову.
— Скажииии…заклинаююю, — прошептала я.
— Тургауды…тур…га… — надзиратель со всей силы пнул его носком сапога в голову.
— Заткнись, мразь!
Мэргэн захрипел, дернулся в последний раз.
Я бросилась к надзирателю, стискивая в ладони нож. Озверевшая, окончательно сошедшая с ума от понимания, что только что умерла моя надежда… только что исчез последний призрачный след, который мог привести меня к Тамерлану.
И все зря. Вся эта дорога. Весь этот дьявольский путь. Риск. Все это просто так… и страшнее всего — нет правды. Я так и не узнаю — жив он или мертв. А я не могу так больше. Знать хочу. Пусть…пусть это будет его тело. ЧТО-ТО!
— Кто? Кто такие Тургауды? Кто они? Отвечай! — от неожиданности мужчина выронил винтовку. — Говори мне сейчас же, кто они такие, или я тебя уничтожу. Сгною. С дерьмом смешаю. Слышишь? Я тебя…
— Стоять! — голос Дарива прозвучал где-то сзади, и я поняла, что он направил пистолет на второго охранника, сидящего на вышке.
— Кто! Они! Такие! ОТВЕЧАЙ!
Нож вонзился ему в ногу, неподалеку от паха. Он взвыл. Я это сделала…. И я бы смогла его убить. Смогла… если бы не ответил. Я была в таком отчаянии, в таком диком и невыносимом отчаянии, что могла вырвать ему кишки своими руками.
— Я всажу этот нож тебе в яйца и несколько раз прокручу, а ваше проклятое солнце дожарит из них яичницу! Отвечай!
