Она сжала мою руку, а я чувствовала, как по моим щекам льются слезы. Ничего более чудесного, чем эта история я не слышала никогда в своей жизни. *1
— Спасибо, что рассказали…спасибо. Мне это было нужно.
— Я знаю. Все у вас будет хорошо. Вот увидите. Я помолюсь за вас.
— Спасибо вам.
— Рахель. Меня зовут Рахель.
— Спасибо, Рахель. Я тоже буду молиться за вас.
***
«Мамочка Света, пожалуйста, помоги, родная моя, любимая, я знаю, что ты рядом. Помоги мне. Пусть малыш будет здоров, пусть он выживет и родится. Я уже люблю его, сохрани его, мамочка. Убереги моего маленького. Ты ведь рядом, я знаю. Попроси там на небесах за него…у меня нет больше никого родного, кроме этого комочка счастья. Мамочка моя, убереги его, умоляю». Я молилась маме и Богу про себя, сильно сжимая кулаки и тяжело дыша через нос.
— Что вы так нервничаете? Вы вся как натянутая струна. Ваши эмоции передаются ребенку. Видите, как притих и тревожно прислушивается. Ваш малыш вас чувствует. Он уже достаточно большой.
— Я… я боялась, что у него могут быть отклонения.
— Мы можем провести дополнительные проверки, но я не считаю, что они вам необходимы. Вы сдали анализы. У вас все хорошо, у плода тоже все хорошо. Причин рисковать и так же делать забор околоплодных вод или даже сделать внутриутробный генетический тест не вижу смысла.
Пожилой врач с седой бородой и добрыми голубыми глазами смотрел на меня из-под очков и улыбался уголком рта, продолжая водить датчиком по моему животу.
— Но я рассказала вам о проблеме мужа и том, что его первый ребёнок родился…инвалидом.
Врач какое-то время молча рассматривал ребенка, то нажимая, то резко водил из одной стороны в другую.
— Такое случается довольно редко. И скорей всего поломанная цепочка была не только у вашего мужа, но и у его бывшей жены, что более вероятно приводит к таким серьезным аномалиям. Но мне так же странно как такие аномалии не были видны на первом же скрининге…ну это не мое дело. Этот мальчик всецело здоров. Ручаюсь своей лицензией. Мы проведем необходимые проверки еще через несколько месяцев, но даже их считаю излишними.
Моей радости не было предела, щеки горели, а сердце билось быстро-быстро, и я смотрела на экран умиляясь движениям ребенка, а звук бьющегося маленького сердечка сводил с ума, и я чувствовала, как на глаза наворачиваются слезы. Мальчик. Он сказал, что это мальчик. У меня будет сын. Сын от Тамерлана. И от гордости перехватило дыхание.
— Вот так. Уже лучше. Иначе я вас с такой тахикардией к кардиологу отправлю.
— Я… я слышала, что вы и роды принимаете.
— Принимаю. Но…думаю вам я вряд ли подойду. Я работаю в маленькой областной клинике. Всего лишь пять палат, маленький штат врачей. К нам приезжают с деревень…ремонт оставляет желать лучшего.
— Разве дело в ремонте?
— Для кого-то да.
Но он все же дал мне визитку с номером телефона.
— Звоните, буду рад помочь. И поменьше нервов. Только позитив.
***
Я улыбнулась и расслабилась. Мне больше ничего не шло в голову. Ничего кроме мыслей о ребенке. Я представляла, как мы с мужем будем выбирать ему имя, потом кроватку и одежду. Представляла нашего сына у него на руках. Я была так счастлива, что мне хотелось вопить на всю улицу, кружиться и петь.
Люди! Вы не видите? Я же беременна! От любимого! Я жду ребенка от самого сумасшедшего, самого невероятного мужчины. Попросила Дарива остановиться напротив магазина для новорожденных и целый час бродила возле прилавков, смотрела детские вещи, трогала и даже представляла их на своем малютке. Сунула руку за сотовым и с досадой увидела, что он выключен. Видимо ночью не зарядился. Тамерлан так и не звонил мне. Как он долетел? Надо срочно ехать домой, поставить смартфон на зарядку и позвонить мужу.
Всю дорогу домой я прижимала ладони к животу и улыбалась. Не могла не улыбаться. Внутри меня порхали бабочки и ожидание чуда. Когда подъехали к дому у забора стояла полицейская машина и еще две служебные. Улыбка тут же исчезла и внутри все сжалось. Ворота открылись и впустили автомобиль. Я выскочила из него и помчалась в дом, споткнулась на ступеньках и меня поддержала твердая рука Дарива. Бросилась в приемную залу и остановилась как вкопанная. Два полицейских разговаривали с тетками. Все собрались вместе. Даже слуги. Тетки рыдали, утирая лица платками. Их плач казался мне каким-то гротескным и неестественным. Захотелось заорать, чтоб заткнулись и перед глазами стало все черно-белым. Цвета как будто исчезли совершенно. Их мужья стояли в стороне с каменными лицами.
— Что происходит?
Крикнула, приближаясь к полицейским, тяжело дыша и стараясь успокоиться. Но сердце билось в висках и горло сводило судорогой.
— А это кто? — мужчина в форме обернулся ко мне.
— Не важно. С ней можно не говорить. Иди к себе, Ангаахай. Потом я зайду и все объясню.
Старшая тетка кивнула мне на лестницу и совершенно не сомневаясь, что я выполню ее указание обернулась к полицейскому.
— Что значит не говорить?
Я проигнорировала слова Цэцэг и схватила мужчину за плечо.
— Я Ангаахай Дугур-Намаева. Жена Тамерлана. Я хочу знать, что происходит!
Лицо полицейского вытянулось и пробрело скорбное выражение. И мне захотелось его ударить. Не надо на меня так смотреть. Так как будто…не надо!
— Ооо, мне очень жаль. Очень.
— Чего вам жаль? Что вы здесь делаете?
Я выдохнула и боялась сделать еще один вздох. Мне вообще казалось, что если сильно зажмуриться и снова открыть глаза — все они исчезнут.
— Вам нужно будет поехать с нами…На опознание.
— Что?
Я не понимала его и чувствовала, как становятся ватными мои ноги и немеют пальцы.
— Ваш муж погиб. Его машину нашли в километре от аэропорта. Она полностью сгорела. Фрагменты тела уже доставлены к экспертам. По предварительным данным ваш муж был застрелен, а потом сгорел в автомобиле. Батыр Дугур-Намаев сейчас в больнице в коме. Мне жаль…мне очень жаль, но вам надо поехать с нами и опознать тело…то, что от него осталось. Потом вы сможете забрать его из морга. Я обещаю, что информациям еще не просочилась в прессу и мы будем молчать столько сколько вы скажете. Из уважения к вашему мужу и его деду.
Пока он говорил я слегка пошатываясь смотрела на его рот, на то как тонкие губы произносит эти жуткие слова, выговаривают самый ужасный приговор, калечат мою жизнь, раздирают мое сердце, выкручивают мои кишки.
— Он не мог погибнуть. — тихо сказала я, — не мог. Я бы об этом узнала раньше вас. Я сейчас включу телефон, и он мне позвонит.
— Мне жаль…но мы уверены на девяносто девять процентов, что в машине находился ваш муж.
