— У Тамерлана не будет двух жен!
Сказала и поняла, что я не на секунду не сомневаюсь в своем решении, не на секунду не отступлюсь.
— Не тебе решать! Я еще не доел! Вернись и докорми меня!
— Я не сиделка! Я ваша невестка! Позовите няньку!
— Вернись, я сказал!
Я хлопнула дверью, чувствуя, как задыхаюсь от переполняющих меня эмоций, чувствуя как меня трясет от обиды, ревности и дикого страха, что все изменится и он полюбит эту девушку. Она такая как он. Близка ему и понятна. А я… я шлюха которую он купил даже хуже — выиграл в карты. Я не понимаю и не знаю его менталитета, не говорю на его языке, не разделяю его взглядов. Прав дед во мне интересно только то, что спрятано между ног. И рано или поздно надоест даже это.
— Господин приказал приготовить две спальни для гостей те, что ближе всего к его покоям!
Услышала распоряжение управляющего и закусила до боли губу. Адреналин вспенил нервы, и я бросилась в спальню, собрала в охапку свои вещи и вышла в коридор.
— Зимбага!
Она появилась не сразу, но когда увидела меня с вещами тут же нахмурилась.
— Что за глупости! Ты что собралась делать?
— Уйти жить в пристройку к Эрдэнэ!
— Бред какой! У наших женщин не принято уходить из спальни мужа без его распоряжения!
— Я не ваша женщина! И я все равно переселюсь туда. Ты или поможешь мне унести вещи или я уйду как есть.
— Помогать тебе перечить хозяину? Помогать устраивать бунт? Я еще не выжила из ума, как ты. Мне дорога моя жизнь и мое место здесь.
Ясно. Как я могла поверить в то, что эта женщина может быть моим другом. Она одна из них и я для нее чужая. Временное ничто. Вещь Господина, посмевшая сопротивляться установленным порядкам.
— Хорошо. Я и так уйду.
— Он будет зол и накажет тебя за это!
— Я не боюсь. Чего еще можно бояться? Если все самое худшее и так происходит!
— Ты о чем?
Я повернула голову в сторону окон и оттуда как назло, как нарочно донесся красивый, переливистый девичий смех. Зимбага тут же шагнула ко мне и схватила меня за руку чуть выше локтя.
— Он хозяин этого дома и обязан оказать гостеприимство.
— Он женится на ней. Я слышала как они говорили об этом на приеме у Батыра.
— Даже если и так. Даже если женится ты не сможешь что-либо изменить. Только разозлишь его и навредишь себе. Жены — это всегда соперничество между собой, и ты должна стать лучше других…
Я выдернула руку.
— Не должна. Я никому и ничего не должна. Не будет жен. Буду или я, или она.
Зимбага стиснула челюсти, продолжая смотреть мне в глаза.
— Ты что задумала?
— Только то, что сказала.
Швырнула вещи в ноги Зимбаге и пошла без ничего в сторону пристройки.
— Скоро обед. В летней зале. Ты должна присутствовать.
— Скажи, что я заболела.
— Ангаахай! Не смей!
Но я ее не слушала, я решительно шла в сторону дома и понимала, что не отступлюсь. Я не смогу его с кем-то делить. Я сойду с ума. Я просто умру душой и сердцем.
***
Эрдэнэ ничего не спрашивала, она лишь с жалостью смотрела на меня, лежащую на диване, свернувшуюся калачиком и едва сдерживающую слезы.
— Папа обидел тебя?
— Нет, милая. Конечно же нет.
— Не лги. Ты не умеешь. Обидел. Я знаю. Я ее видела.
— Давай не будем обсуждать твоего отца, хорошо?
— Ты красивее ее…она ему не нравится. Он тебя любит. Я знаю.
Горько усмехнулась и отвернулась от не, чтоб девочка не видела, как слезы выступили и задрожали на ресницах.
— Я подглядывала за ними. Они просто гуляли, и отец постоянно говорил по телефону. Он даже не смотрел на нее. Она не красивая…ей до тебя, как до луны.
Что она может понимать эта малышка. Она просто пытается меня утешить, но чем больше она говорит, тем больнее становится внутри.
— Хочешь я заплету тебе косички? Тонкие-тонкие, как у африканок?
Кивнула и Эрдэнэ подъехала к дивану.
— Принеси расческу и садись на ковер.
Я поднялась и вдруг перед глазами резко потемнело, а к горлу подкатила волна горечи, пошатнулась и схватилась за спинку кресла Эрдэнэ.
— Что такое? Что с тобой?
— Ничего страшного. Быстро встала и голова закружилась. Так бывает иногда.
— Это потому что ты ничего не ела. Не пошла на обед! Я все расскажу папе, и он тебя накажет!
— Разве ты ябеда?
— Да! А если ты умрешь с голода? Я никогда себе не прощу! — она надула губки и погрозила мне пальцем.
— Не умру. Давай, плети мне косички и расскажи ту сказку на монгольском.
— О Хане и девяти дочерях.
— Да. Про зависть.
— Хорошо.
Ее детский голосок щебетал у меня над ухом, успокаивая, заставляя расслабиться, а тоненькие пальчики путались в моих волосах так аккуратно, с такой нежностью. Как же тошнит от голода, как будто на карусели прокатилась и в животе кто-то скребет когтями. Надо было попросить Зимбагу принести мне хотя бы лепешку с сыром.
***
Я легла спать рядом с Эрдэнэ и теперь уже я перебирала ее волосы и рассказывала ей русскую сказку про Жар-птицу. Она засыпала, а я смотрела как по стене скользят тени от вращающихся прожекторов, вся мебель в комнате словно двигается по кругу. Как и мои отношения с мужем. В замкнутом пространстве нескончаемой войны.
Наверное, я задремала потому что, когда дверь с грохотом распахнулась я от страха подскочила на кровати. Хан особо не церемонился он подошел ко мне и сгрёб меня за шиворот.
— Папааа! Не надо! Паааааа!
— Спать, я сказал! Один звук и поедешь к двоюродной тетке в деревню! Навсегда! — Рявкнул так, что у меня самой уши заложило.
Выволок меня на улицу и продолжая удерживать за шкирку прорычал мне в лицо:
— Почему не пришла на обед и ужин?
— Я не голодна!
— А здесь, что делала?
— Спала! — ответила с вызовом.
— Твое место в моей кровати! Ты забыла?
— Я радушно его освободила!
— Да? Тебя кто-то об этом просил?!
— Я предупредила твои пожелания. Я старалась угодить своему господину.
Наши взгляды скрестились, и я свой не отвела в сторону, а выдержала его сумасшедший торнадо, который перемалывал мою силу воли как в жерновах.
