— Куда мы едем? — спросила тихо, устраиваясь поудобней и подтягивая ноги под себя.
— На встречу со смертью. Ты ведь помолилась, Ангаахай? Попросила у своего Бога об отпущении грехов?
Сказал мрачно и серьезно, и моя расслабленность испарилась в одно мгновение, а глаза резко распахнулись. Только сейчас я обратила внимание, что у него за поясом пистолет.
Нет, я не испугалась. Отвела взгляд от пистолета, подалась вперед и прислонилась лбом к его плечу. Такое сильное, твердое, как камень.
— Зачем мне молиться? Ты не позволишь мне умереть.
По большому телу моего мужа прошла едва заметная волна дрожи, я подняла на него взгляд, но он упрямо смотрел на дорогу. Как я могла считать его страшным? Он же невероятно красив. Каждая черта его лица такая четкая, такая идеальная и…невероятно мужская. Наверное, женщины сходят от него с ума.
— Пока ты рядом я могу молиться только тебе. Никто, кроме тебя, меня не защитит.
Склонила голову обратно на плечо и прикрыла глаза, вдыхая его запах.
— Я хотела, чтоб ты приехал туда за мной.
Руки на руле напряглись и дрожь снова сотрясла его тело.
— Нет ничего страшнее твоего равнодушия. Мне хотелось, чтоб ты меня ненавидел…но не был равнодушным.
Ощутила, как его бородатая щека потерлась о мою макушку, узнала прикосновение губ к волосам и чуть не застонала от наслаждения. Его ласка…она дороже любой самой невероятной драгоценности, она настолько редкая, что каждое ее проявление подобно десятому чуду света. И мне не интересно куда мы едем, мне все равно. Куда бы он не отвез меня…я буду в безопасности. Закрыла глаза, чувствуя, как меня обволакивает сном, как мое тело наливается истомой от усталости и облегчения. Задремала, ощутила, как его руки приподняли меня и опустили на сидение, как меня придавило его тяжелой курткой и шершавые пальцы убрали волосы с моего лица. Оказывается, я смертельно устала за эти дни волнения и…вытрепанных, его равнодушием, нервов.
***
Машина остановилась, и я приподняла голову.
— Мы приехали, — сказал Хан. Обошел капот массивного джипа и, подхватив меня за талию, перенес через грязь на асфальтированный тротуар. Местами рваный и недоделанный. Мы приехали в какой-то недостроенный поселок. С домами без крыш, окон, дверей, с половиной стен. Обтянутые клеенкой глазницы окон и раззявленные рты-двери почему-то выглядели пугающе. Где-то каркали вороны.
Я заметила, что рядом с нами стоит еще один джип с него, выходят два безопасника. Они молча сопровождают нас по направлению к трехэтажному зданию без окон и открытыми нараспашку воротами. Хан взял меня за руку, и я ощутила, прилив энергии, какой-то невероятно силы, наполняющей мои вены. Как будто знала — сейчас произойдет нечто важное. Нечто особенное. Я помнила его слова о смерти… и пока не могла понять, что именно они означали, но мой муж соткан из вопросов без ответов, из противоречий и самых ужасающих неожиданностей. И если раньше меня это вводило в ступор, то сейчас вызывало любопытство и желание найти ответы.
— Боишься? — спросил, чуть прищурив раскосые глаза, испытывающе глядя на меня.
— Нет.
Ничего не ответил завел меня в здание и безопасники включили фонари, а мы начали спускаться по лестнице вниз то ли в подвал, то ли в какое-то помещение под землей. В нос ударил запах мокрых стен, расписанных непристойностями и матерными словами, сырости, мочи и ржавчины. Нижний этаж напоминал гараж или парковку. Через каждые несколько метров стоят столбы, упирающиеся в бетонный потолок. Где-то вдалеке послышался стон, и я всмотрелась в полумрак. Вздрогнула. Я увидела четырех человек привязанных к балке над потолком за выкрученные руки. Остановилась и мой муж остановился рядом со мной.
— Хочешь вернуться в машину? Для маленькой Верочки это зрелище слишком страшное.
Отрицательно качнула головой и пошла вперед. Я чувствовала — Хан не просто так привел меня сюда и не просто так эти люди здесь. Он хотел мне что-то показать, и я хочу знать что именно.
Трое мужчин и женщина. Раздеты до трусов и примотаны проволокой к бетонной балке, висят над какими-то бочками. Ржавая железка впилась им в кожу. И поскрипывает, когда они раскачиваются туда-сюда от движений. В их ртах торчат кляпы. Они смотрят на меня и громко мычат. По мере того, как я приближалась моя кожа холодела, становилась похожей на гусиную. Я узнала одного из них…да и кто б его не узнал? Господин Сиваков собственной персоной. Примелькавшийся по телевидению в самых разных скандальных шоу…Включая шоу на котором организовали мою свадьбу со Звездой. Тот самый, что кривил брезгливо рот у меня дома.
Я еще не понимала, что происходит. Расширенными глазами смотрела на кровоподтеки на их телах, на всколокоченные волосы и вспухшие глаза. От них воняло испражнениями и …чем-то мерзко кислым. Они здесь висят далеко не один день.
— Я познакомлю тебя с нашими гостями. Это хорошо знакомый тебе Сиваков Аркадий Иванович. Телеведущий. По совместительству владелец агентства по продаже недвижимости с десятью филиалами по всей стране. Агентство «Изумрудный город» то самое, через которое была продана квартира Лукашевой Светланы Антоновны.
Хан подошел к Сивакову и неожиданно со всех сил ударил его в солнечное сплетение. Я вздрогнула, а глаза Сивакова широко распахнулись, и он зашелся в немом крике. Кляп дернулся во рту, лицо приобрело багровый оттенок.
— Сиваков организовал куплю продажу твоей квартиры. Он подослал к Светлане Антоновне своего человека, который медленно и уверенно подсыпал женщине сильный психотропный препарат. Он же обо всем договаривался, якобы оформлял помощь и так далее. А это…Это у нас Ревакин Вадим Петрович. Уже много лет работает в агентстве Сивакова.
Тамерлан стал напротив худощавого мужчины с безволосой грудью и выпирающим пивным животом. Все тело Ревакина было покрыто синяками и ссадинами. Едва Хан подошёл к нему он заскулил, и я с отвращением увидела, как под его ногами образовалась лужица.
— Точнее не он, а его работница — Ирина. Ирочка…Маленькая сучка, ухаживающая за немощными старушками просто так. По доброте душевной. Одинокая, незамужняя. Когда-то уволенная с работы в детском доме — била воспитанников. Чудом избежала скандала. Потом была санитаркой в доме престарелых и тоже уволена. За что неизвестно.
Хан подошел к женщине и заглянул в ее заплаканные глаза. На вид ей лет сорок, сорок пять. Полноватая, с дрябловатой кожей, покрытой родинками.
— Ирочка, втиралась в доверие, вначале подносила сумку до дома, потом предлагала купить продукты за свои деньги…пока доверчивые несчастные старики не начинали впускать ее к себе в дом. Затем Ирочка их травила. Ничего особенного. Всего лишь галлюциногенный препарат вызывающий суицидальные мысли, упадок сил, тахикардию, высокое давление. Все ее «подопечные» умирали. Кто-то от сердечного приступа, кто-то от инсульта, кто-то кончал жизнь самоубийством.
Хан склонил голову к одному плечу, потом к другому.
