Вчерашние спутанные воспоминания.
Вспомнил, как стою в тоскливым одиночестве и просматриваю Зойкины фотки. Стою почему-то на улице, прямо под дождем, в наушниках играет Улица Сталеваров и мне до боли, до дрожи жалко себя. Кажется, тогда я даже плакал или это из-за дождя так казалось. И ещё отчего-то мне было очень стыдно. Какое-то не дающее покоя тёмное пятно и привкус горечи во рту. Но было ли дело в Зоиных фотографиях или в чьих-то словах? Или в моих словах? Или всего лишь в моих мыслях, понять я не мог.
Так бывает, когда забываешь, что хотел сказать. Вот-вот крутилось на языке, а потом исчезло и в голове темнота. Силишься восстановить, но получается ещё хуже.
— А давайте сами корпус сломаем? — вдруг ни с того ни с сего, разгоняя всеобщую сонливость, выдал Дятел. — Я погуглил, там ничего сложного. Обычные джойстики. Да и кабина открыта.
— Без ключа всё равно не заведется, — сказал я.
— У кого как, — пробурчал Тифон.
— Да, нет же, — Дятел ожил на глазах. — Ключи от него у Бориса. Я уже узнавал.
— Зачем это ты узнавал?
— Затем, что мы просто сидим и ждём, а там всего-то нужно взять и разломать. Просто разломать. Бам, бам. Делов-то. Вот сами подумайте, если экскаваторщик приедет послезавтра, один день он потратит, чтобы сломать корпус. А может даже два. Это всего займет четыре или пять дней. Так что мы никак не укладываемся в три недели. И нам могут ничего не заплатить.
Трифонов с интересом приподнялся на локте.
— Звучит разумно.
От его похвалы Дятел расцвел, как розовый бутон.
— Тебя вчера в экскаватор нужно было сажать, — Макс лениво перевернулся на спину.
— Бли…и…ин, — Тифон уронил голову на руки. — Стыдно-то как. Я ж сам против беспредела.
— Вчера против не был, — Макс весело щурился.
— Разрушить корпус — это не беспредел, — с новым рвением принялся убеждать Дятел. — Наоборот, это полезно для всех.
— А что? — Тифон покосился на меня. — Может и правда попробуем?
— Борис нам всё равно ключ не даст.
— А куда он денется? — Макс хитро усмехнулся. — К нему врачиха из лагеря по ночам ходит, а муж у неё тот охранник, который нас со стоянки прогнал. Только не спрашивайте откуда я эту фигню знаю, и почему её запомнил.
— Это шантаж, — Тифон посерьёзнел.
— Ну и что, — ответил Макс. — Мы же не собираемся его на самом деле сдавать.
— Классный план! — обрадовался Дятел.
— Только сами насчет ключа договаривайтесь, — отмахнулся Трифонов.
— А кто управлять будет? — Дятла просто распирало от своей идеи.
Тифон посмотрел на него с умилением.
— Понятное дело не ты.
— Почему?
Но объяснить ему Трифонов не смог, потому что внезапно на нас обрушился поток воды. Мы все заорали и повскакивали.
Отступив на несколько шагов с мокрым пакетом в руке стояла Саша.
— С головой поссорилась? — закричал на неё Тифон.
Она уже и сама сообразила, что мы ей не подружки, и бестолковыми визгами дело не обойдется, поэтому попятилась, но он поймал её в два прыжка, сдернул с плеча пустой рюкзак, кинул на землю, а её саму, подхватив на руки, не колеблясь, зашвырнул в озеро.
Я отчего-то сразу явственно представил, что сделала бы Зоя в такой ситуации. Она бы выбралась весело хохоча и стала смеяться над собой вместе с остальными, а потом, когда Трифонов расслабился и отвлёкся, выкинула его одежду в воду.
Но Саша вылезла сердитая и обиженная. Вода с неё текла в три ручья. Двумя пальцами она выудила из кармана шорт телефон. Из него тоже текло.
— Прости, — с неловкой улыбочкой сказал Тифон. — Я не знал.
— Можно попробовать просушить. Главное не включать, пока не высохнет. Давай сюда. Саша отдала Максу телефон, и он принялся разбирать его на полотенце.
— Кто из вас это сделал? — Саша переводила взгляд с меня на Трифонова.
— Кажется, я, но ты первая начала, — посмеиваясь ответил Тифон.
— Кто написал эту дрянь в лагере? — она стащила хлюпающие босоножки.
— Что за дрянь? — заинтересовался Дятел.
— Они знают.
Трифонов вперился в меня:
— Я сразу сказал, что писать ничего не буду. А что за дрянь?
— Чего это сразу дрянь? — парировал я. — И вообще я от твоего лица писал.
Трифонов фыркнул:
— От какого ещё «моего лица»? Аллё?
— Он написал другое имя, представляешь? — негодовала Саша. — Это некрасиво!
— А в чем проблема? — я не понял, чего она так разозлилась.
— Теперь все девчонки смеются надо мной.
— Меньше нужно языком трепать и хвастаться тем, чего нет. Как он напишет, что любит тебя, если любит Зою?
— Ну это же не по-настоящему. Просто подыграть.
— Это не игра, Саша, — произнес я по-взрослому и даже удивился, как назидательно у меня это получилось. — Всё. Иди к себе и оставь нас в покое.
— Значит это ты. Я так и думала.
— А что написал-то? — не унимался Дятел.
— Я люблю Зою, — процитировал сам себя я.
— Почему это дрянь? — справедливо возмутился Тифон.
— Вот и я не понимаю.
— Потому что мы так не договаривались, — Саша совсем сникла. — И теперь, кроме того, что все смеются надо мной, я проспорила и должна выполнить одно дурацкое задание.
— Что за задание?
— Тебя не касается.
— А чего ты так борзо разговариваешь? — наехал я.
— У…у…у, — протянул Макс. — Какие страсти.
Тифон пихнул его в плечо, и он, свалившись назад, остался лежать на спине, тихо посмеиваясь. Я снова заметил его засос и тупо заржал.
— Кстати! Я же взял с собой ваш апельсин! — тонкий дипломатический ход Дятла поразил своей неуместностью.
— Ты меня правда подставил, — с горечью сказала мне Саша.
— Прости, — всё ещё улыбаясь, ответил я, однако слово «подставил» эхом прокатилось по коридорам моего не вполне ясного сознания. — Так бывает, ждёшь-ждёшь одно, а на деле получается совсем другое.
— Что я тебе плохого сделала? Почему ты всё время кидаешься на меня?
— Неправда. Я самый дружелюбный на свете чел. Скажи, Вань.
— Не самый, — откликнулся Дятел.
— А теперь? — я показал ему кулак.
— Никит, тебе не идут такие приколы. Не обижайся на них, — сочувственно сказал Саше Дятел. — Они просто ещё пьяные.
Она развернулась, подобрала рюкзак и, широко размахивая зажатыми в руке босоножками, пошлёпала прочь.
