Якушин недовольно закатил глаза.
— Опять он в какую-то историю вляпался, а ты поощряешь. К нему же не просто так всё это липнет…
Саша осёкся, потому что перед нами предстал Амелин, но не просто в маске. На его плечах сидела большая резиновая голова белого кролика, а на груди перекрещивались кожаные ремни бандажа в стиле БДСМ с острыми серебристыми клёпками и ошейником под горлом. Кролик был обычный, карнавальный, но выглядел довольно страшно. В уголке правого уха запеклась кровь.
— Жесть! — восхитился Лёха. — А кровь-то ты где взял?
— Да на свиноферме за бутылку водки два ведра давали, — голос под маской звучал устрашающе. — Но мне и одного было достаточно.
— Дай померить, — попросил Лёха.
— Алёна подарила, — с довольной улыбкой похвастался он, передавая маску Лёхе, и медленно перевёл взгляд на Якушина. — Она миленькая, правда?
— Не то слово, — пробубнил из-под маски Лёха.
— Это тоже она? — Саша брезгливо подцепил пальцем лямку бандажа.
— Не. Это Милины штучки. Целый чемодан притащила. Реквизит. Хочешь, мы тебе тоже что-нибудь подберём? Как ты относишься к латексным стрингам?
— Дебил, — Якушин отпихнул его, но потом рассмеялся. — Самый лучший реквизит, к твоему сведению, это белый халат.
— У…у…у, — протянул кролик. — У вас тут становится всё интереснее и интереснее. А где посмотреться можно?
— Здесь, — Амелин сорвал с зеркала простыню.
— Вот, чёрт, — Лёха в образе кролика испуганно шарахнулся в сторону. — Прости. Я забыл. Нельзя же, когда покойник. Пока душа не улетит. А то посмотрится в зеркало и навсегда останется призраком.
— Одним призраком больше, одним меньше. Это не существенно, — Костик завернулся в простыню. — Я даже буду рад, если бабушка останется здесь. Убитому мальчику будет не так страшно.
— Всё равно я не понимаю, — Якушин скрестил руки на груди и нахмурился. — Если весь посёлок видел, что ты ушёл, а Гриша остался дома, то почему всё равно обвиняют тебя?
— Ну ты чего? — Амелин удивлённо округлил глаза. — Как он мог остаться дома, если за мной побежал? Сам подумай.
— Ты этого не говорил.
— Ты просто невнимательно слушал. Он погнался за мной, я перепрыгнул забор и смотался в лес. А потом его нашли в том карьере. Доказательств моей вины у них нет, но и у меня нет доказательства обратного.
— Если чуваки заяву заберут, то к тебе вообще вопросов не должно быть, — со знанием дела сообщил Лёха и снова отправился на кухню.
— А что, если поговорить с этими ребятами? — мне показалось это отличным решением. — Узнать, что им нужно. Хочешь, я поговорю?
— Я хочу, чтобы ты поскорее уехала.
— Это я уже поняла, — злость на его побег вспыхнула с новой силой.
— Здесь не самая доброжелательная обстановка, — поторопился объяснить он. — Лето же. Народу кругом полно. А я им не нравлюсь, понимаешь?
— Мало ли кто кому не нравится. У тебя свой дом, свой участок, ты ни к кому не лезешь, а если у них что-то подгорает — пусть идут лесом.
— Это не Москва, глупенькая, здесь что угодно может случиться.
— И как, по-твоему, я должна спокойно уехать, зная, что может случиться «что угодно»? — я уже прилично завелась. — Либо мы уезжаем вместе, либо я остаюсь.
Якушин с интересом наблюдал за нашей перепалкой, пытаясь понять, что остаётся недосказанным.
— Хорошо, — Амелин резко встал. — Поедем вместе. Прямо сейчас. Только вещи покидаю, и поедем.
Он снова исчез в той комнате.
— Слушайте, что за паника? — Лёха вернулся с бутылкой водки в одной руке и коньяком в другой. — Жратвы полно, водка халявная, хата свободна. Вы чего, народ? Люди специально за этим на курорты ездят. Зря сюда по жаре тащились? Эй, доктор, ты что пьешь?
— Не нужно ему уезжать, — неожиданно серьёзно произнес Якушин. — Посидит себе спокойно и всё разрулится. А уедет — решат, что сбежал. Ну и понесётся… Забыла, как это бывает?
— Вот и я о том, — подхватил Лёха. — К чему торопиться?
— Ну, я готов, — Амелин вышел в том же самом виде, даже сумку с собой никакую не взял, только бандаж снял, а на шее болтались наушники.
— Всё. Расслабься, — Лёха взял его за плечи и участливо заглянул в глаза. — Так и быть. Мы остаёмся.
Амелин непонимающе захлопал глазами.
— Утро вечера мудренее, — поучительно сказал Лёха, впихивая ему в руки рюмку. — Я знаешь, что придумал? Мы сейчас поляну накроем. У тебя же столько еды. А уедешь — пропадёт. Вот, доктор меня тоже поддерживает. Посидим, пообщаемся… Алёнку позовём. Правда шансов у него никаких, но это детали.
— Не понял? — Якушин всё ещё пребывал в каких-то своих мыслях.
— А чего тут понимать? Тебе просто в этот раз не повезло. Если бы я с вами не поехал, у тебя бы точно с ней всё получилось.
Саша, ещё в школе избалованный женским вниманием (а в своем медицинском колледже и подавно) несколько оторопел от такого заявления.
— Она сюда не придёт, — Амелин отставил рюмку на комод.
— Не боись, — Лёха небрежно махнул рукой. — Уломаем. Мне показалось, она добрая и сговорчивая. Так увлекательно про майских жуков рассказывала.
— Она сюда не придет, потому что делать ей здесь нечего, — Амелин подошёл и встал передо мной. — Так, что? Едем?
Я прекрасно знала это гипнотическое выражение покорного вызова. Мы могли помириться прямо сейчас, но присутствие Якушина и Лёхи всё усложняло.
— Знаешь, я, пожалуй, останусь. Мне тут понравилось. Дом такой уютный, повсюду кружевные салфетки, ангелочки на полках и на стенах тоже, в саду яблоки и до карьера недалеко. Но ты, если хочешь, можешь ехать один.
— Как один?
— Ты какого чёрта от меня прятался?
Вопрос застал его врасплох.
— Значит, остаёмся? — спросил Лёха с надеждой.
— Да! — решительно сказала я.
— Нет, — в один голос со мной произнес Якушин и, как бы обозначая серьёзность своих намерений, вышел из комнаты.
Лёха тут же встрепенулся, прихватил коньяк и побежал за ним.
— Сливаешься даже без борьбы, как последний лузер? А по тебе и не скажешь.
С кухни до нас доносилось каждое слово.
— Это глупо, — ответил Саша. — Я людям никогда не навязываюсь. Если хотят, они сами ко мне приходят.
— А что, так можно?
— Так нужно.
Послышался звон рюмок.
— Это в своём медколледже ты первый парень на деревне, а при адекватной конкуренции — так, третий сорт.
Амелин осторожно взял меня за пальцы.
