– Вайнона так и не узнала про своего отца? – мягко спросил Уилсон. Похоже, он один мог сейчас мыслить связно.
– Мы позволили ей думать, что мои родители были и ее родителями тоже. Я называла их мамой и папой, и она повторяла за мной, да и жили мы все вместе, когда я была дома. Я вернулась к работе в Бюро, и ее растила моя мама. В 1980 году президент Картер подписал указ, восстанавливающий федеральный статус для всех пайютов, и призывал создать отдельную резервацию. Мне приятно считать, что я тоже имею к этому отношение. Так как-то легче смириться с тем, что же я сделала со своей жизнью.
– Но как же Джимми? – пораженно прошептала я. Он же так и не узнал, что у него был ребенок. Тот Джимми, которого я знала, жил без изысков, у него почти ничего не было. Внутри поднялась волна гнева против женщины, которая не рассказала ему про его собственную дочь.
– Блу, я не знала, как с ним связаться. Да, мне стоило лучше стараться. Но тогда было другое время. В семидесятых, как ты знаешь, нельзя было просто взять и позвонить в индейскую резервацию. По правде говоря, и сейчас не всегда получается. Мне удалось связаться с мамой Джимми, но она умерла через несколько дней после рождения Вайноны. Брат Джимми утверждал, что ничего не знает о нем. У меня было двойственное чувство. Я любила Джимми, но предпочла ему свои мечты… и потеряла его. Думала, что когда-нибудь мы снова встретимся, и может, тогда я смогу все ему объяснить.
– А может быть, Вайнона его нашла, – размышлял Уилсон вслух. – Ее видели в Оклахоме. Что еще она могла там делать?
– Но… не думаю, что Джимми когда-либо возвращался. Она бы не нашла его там, – недоуменно возразила Стелла.
– Она же не знала, так? Или она могла как-то узнать правду про своего отца?
– Мой отец умер, когда Уинни было пятнадцать, а мама скончалась на следующий же год. Уинни очень тяжело переживала их смерть. Я решила, что пришло время рассказать ей правду. Мне казалось, что так она будет чувствовать себя не такой одинокой, вот и все. Похоже, я не очень разбираюсь в таких вещах, потому что она восприняла это совсем по-другому. Захотела узнать про отца… почему его не было рядом. Мне пришлось объяснить, что это моя вина. Но было понятно, что она мне не поверила. Я показала ей его фотографии. Может, это она взяла их, – Стелла указала на пустые места в альбоме и продолжила.
– Она начала плохо себя вести в школе, ее даже задерживала полиция за наркотики. Вскоре она забеременела. И тут же все разговоры про ее отца прекратились. Я думала, что она смирилась, отпустила эту мысль, что теперь у нее были другие заботы. Так мы к этой теме и не возвращались.
Стелла Идальго начала раскладывать фотографии по местам, а потом замерла. Что-то начала искать на ощупь в коробке, вытаскивать предметы.
– Письма пропали, – объявила она и подняла на меня глаза. – Они пропали! Я хранила все письма Джимми, они были вот здесь. Я не открывала эту коробку с тех пор, как показала Вайноне фотографии, больше двадцать лет назад.
– Письма должны были дать ей всю необходимую информацию, включая адрес, – предположил Уилсон. Стелла кивнула и замолчала, обдумывая вероятность того, что Вайнона отправилась на поиски отца.
– Последний раз, когда мы говорили с Уинни, она все ворчала о мужчинах, которые никогда не берут на себя ответственность… о том, как несправедлива жизнь, – задумчиво произнесла Стелла, явно стараясь вспомнить все детали. – Тогда я подумала, что это про Итана. Она говорила, что собирается встретиться с ним лицом к лицу и заставить ответить за свой поступок. Я думала, это про Итана, – умоляющим тоном повторила Стелла. – Мне было страшно. Она так злилась, говорила, что пришла пора отдавать долги, и я даже позвонила Итану, чтобы предупредить. Он мне не нравился, как и его родители, если уж на то пошло, но я не хотела, чтобы он пострадал, и мне нужно было уберечь и Уинни тоже.
– Хорошо, она не нашла Джимми в Оклахоме, но брат Джимми мог рассказать ей о Шерил, – предположила я, размышляя над вариантами. Стелла непонимающе нахмурилась.
– Шерил? Шерил была гораздо моложе Джимми. Ей было всего двенадцать, когда мы с Джимми познакомились, и она не жила в резервации. Отец Джимми закрутил роман с белой девушкой, и родилась Шерил. Я бы об этом и не узнала, но Джимми был очень рассержен на отца, и эта связь тоже сыграла свою роль.
У меня не получалось представить Шерил в двенадцатилетнем возрасте. Сейчас ей было далеко за сорок, и возраст ее не красил.
– Шерил живет в Неваде. Она взяла меня к себе, когда Джимми умер, – сообщила я, надеясь, что она выдержит эту новость. Бабушка кивнула, словно она и так это знала.
– Брат Джимми написал мне письмо, когда они нашли Джимми. Он никогда о тебе не упоминал. – Стелла была готова расплакаться.
– Он и не мог. Я никогда не встречалась с ними. Они даже не знали обо мне, – пояснила я.
Мы помолчали. Каждый мысленно пытался распутать узелки секретов и предположений на ниточке наших неожиданно соединившихся жизней.
– Джимми сказал, что нашел меня спящей на диване за столиком. Он сидел со мной, пока моя мать не вернулась. Он рассказал Шерил, что она странно себя вела, но списал это на свое присутствие, в конце концов, чужой человек сидел с ее дочерью. Может, это потому, что она узнала его, но не была готова к встрече.
– Блу, мы знаем, что Джимми не причинил твоей матери вреда. Полиция нашла виновника, – твердо сказал Уилсон, будто прочитав мои мысли.
– Джимми и мухи бы не обидел, – согласилась Стелла. – Но я все равно не понимаю, как ты оказалась у него.
– Он сказал, что нашел меня на переднем сиденье пикапа следующим же утром.
– Значит, так и случилось, – решительно заявила Стелла. – Джимми Экохок никогда не врал. Должно быть, Вайнона поехала за ним и оставила тебя в его машине. Может, она собиралась вернуться. Или хотела заставить его признать в ней свою дочь. Или она сидела на наркотиках, или была в отчаянии… – Стелла перечисляла оправдание за оправданием, но все тише и тише. Какими бы ни были причины ее поступка, Вайнона сделала то, что сделала. И мы никогда не узнаем, почему.
– Джимми был моим дедушкой, – изумленно произнесла я, неожиданно догадавшись, хотя это было ясно с той минуты, когда бабушка показала мне фотографию. – Меня действительно зовут Экохок.
И мне тут же расхотелось плакать. Наоборот, из меня рвался смех. Мне хотелось танцевать, кружиться, молиться и благодарить. Если бы я только могла поговорить с Джимми. Сказать ему, как я люблю его, как мне стыдно за свои сомнения. Стелла с Уилсоном наблюдали за мной, и в глазах Уилсона я видела эмоции столь же сильные, как мои. Я наклонилась поцеловать его, прямо при бабушке. А потом я взглянула на нее.
– День, когда Шерил рассказала, что Джимми не был моим отцом, стал худшим в моей жизни. Я потеряла его не только физически, но… всего целиком. И я не знала, кто же тогда я сама. Я убедила себя, что не знаю, кем был и он, – чтобы немного успокоиться, потому что эмоции уже переливались через край. – Но все это время он был моим. А я – его.
