– Мистер Уэйн, вот автор. – Второй рукой она взяла меня за руку. Мистер Уэйн повернулся к нам. Его уже засеребрившиеся волосы были зачесаны назад. Какое интересное лицо. Больше подходит гангстеру, а не ценителю искусства. Он был крепко сложен, и черный смокинг сидел на нем как влитой. Похоже, знакомство стало для него неожиданностью, он скривил губы, встретившись со мной взглядом.
– Я хочу ее, – сказал он без экивоков, с тем же акцентом, что и у Тиффы. Наверное, тоже работал в Шеффилде. Я почувствовала, что краснею, и Тиффа рассмеялась – словно серебряные колокольчики зазвенели, будто говоря: «Вы просто чудо, я вас обожаю!».
– И вы можете ее получить. Скульптуру, – ответила Тиффа, озорно подмигнув. – Это Блу Экохок, – она произнесла мое имя так, будто я была знаменитостью. Я подавила неуместный смешок. Нет-нет, только маска. Привычное выражение лица, когда я не знала, как ответить.
– Ваша работа великолепна. Но, что гораздо важнее, она завораживает. Я словно переношусь туда, в ее мир. Когда это происходит, я понимаю, что вещь мне нужна. – Мистер Уэйн задумчиво отпил из своего бокала с прозрачной жидкостью. – А ведь я мог не прийти. Но Тиффа бывает очень настойчивой.
– Блу, мистер Уэйн – владелец Шеффилда, – просто сказала Тиффа. Вот это да. Тиффа снова повернулась к мистеру Уэйну. На краткий миг я задумалась, а вдруг его звали Брюс? Он как раз выглядел так, будто припарковал свой «Бэтмобиль» на крыше.
– Когда-нибудь работы мисс Экохок будут стоить целое состояние. Шеффилд в мире искусства сегодня вырвался вперед, – продолжила Тиффа с непоколебимой уверенностью. Мне очень хотелось зажать ей рот рукой.
– Согласен. – Мистер Уэйн склонил голову на плечо. – Вы молодец, Тиффа. – Потом он протянул руку мне. – Покажете остальные работы?
Тиффа не колебалась ни секунды.
– Прекрасная идея! Блу, я буду здесь. – И она упорхнула к другим гостям. От мистера Уэйна исходил аромат дорогого одеколона. Он взял меня под руку, положив мою ладонь себе на предплечье, как иногда делал Уилсон, и мы двинулись к моей следующей скульптуре. Может, это отличительная черта англичан – изысканные манеры. Или так поступали богатые и образованные мужчины. Кто знает, опыта общения ни с теми, ни с другими у меня особо не было. Я шла рядом, стараясь придумать какую-нибудь умную фразу. Мозг судорожно искал какую-то тему для разговора, наматывая круги внутри черепной коробки. Но вдруг я поняла, что мистеру Уэйну и не нужны были остроумные замечания, он был всецело поглощен скульптурой перед ним.
– Пожалуй, я передумал. Теперь я хочу эту.
И тут я впервые увидела, у чего мы остановились. «Потеря» склонилась перед нами в мученической позе. Мне хотелось отвернуться. Когда Тиффа прислала за ней грузовик, у меня будто камень с души свалился. Я не ответила, глядя куда-то за нее, надеясь, что мистер Уэйн отправится дальше.
– На нее почти больно смотреть, – пробормотал он. Я почувствовала его взгляд и повернулась к нему. – Похоже, у нее есть своя история. – Он улыбнулся. И я тоже улыбнулась, но как-то вымученно. Нужно было рассказать ему о ней, продать ее, продать себя. Но я не могла. Не знала, как. Наступила неловкая тишина. В конце концов он заговорил, спасая нас обоих.
– Кто-то как-то сказал мне, что настоящее произведение искусства создается, только если ты добровольно истекаешь кровью у всех на глазах.
Я почувствовала себя слишком беззащитной, мне захотелось скрыться в тени комнаты, где не зрители бы наблюдали за мной, а я – за ними.
– В каждой линии тут страдание… она просто… необыкновенная, – мягко произнес он, а я ругала себя последними словами. Вот же человек, от которого может зависеть моя карьера, а мне хочется бежать.
– Тогда она ваша, – неожиданно для себя ответила я. – Это мой подарок, в благодарность за эту выставку.
– Нет-нет. – Он величественно покачал головой. – Я ее куплю. Благодарю, но эта работа обошлась создателю слишком дорого, нельзя отдавать ее бесплатно, – он сказал это так по-доброму, даже ласково.
Сердце рвалось из груди, и я едва справлялась с эмоциями, сумев выдавить только несколько слов благодарности. И мы двинулись дальше.
Я была как в тумане среди этих роскошных нарядов и горячих слов одобрения. Удовольствие от всеобщего внимания вытеснило боль, и я общалась то с одним восторженным гостем, то с другим, а Тиффа всегда была рядом. Ближе к концу вечера она вдруг остановилась и помахала кому-то на другом конце зала.
– Дорогая, он пришел. Ты все еще дуешься? Хочешь, я подержу его где-нибудь подальше от тебя, чтобы он немного пострадал?
Оглядев комнату, я нашла «его», стоящего у плачущей картины, которая встречала всех вновь прибывших. Он выглядел таким выглаженным и чинным в черном смокинге. Высокий, красивый, волосы зачесаны назад, осталась лишь едва заметная волна. Мне так хотелось растрепать эту старательно сделанную прическу, чтобы она снова стала непослушными кудрями. Он заметил машущую Тиффу и даже собрался помахать в ответ, когда увидел рядом с ней меня. Так и замер с поднятой рукой.
– И он притащил с собой эту черт-те как одетую корову, – простонала Тиффа. – Что случилось с моим братишкой? У него просто отвратительный вкус. Ну что ж, теперь ясно, что стало со вторым билетом. Он совсем ничего не соображает, – пробормотала она себе под нос. О чем это она? Памела же не выглядела коровой. Или кем-то хоть немного несимпатичным, как бы мне этого ни хотелось.
– Так, я пойду. Я же уже достаточно поболтала и полюбезничала со всеми? – весело спросила я, отступая в сторону лифта.
– Нет! Блу! Да что же творится с тобой и моим дурачком-братцем? Это же твой вечер!
– И все было просто чудесно. Но я не хочу сейчас общаться с Уилсоном. Перед самым отъездом у нас вышел довольно неприятный разговор, и я пока не могу спокойно находиться с ним в одном помещении.
– Мисс Экохок! – К нам подошел мистер Уэйн вместе с невысоким мужчиной азиатской внешности. – Мисс Экохок, это мистер Ин Чен, – представил спутника мистер Уэйн. Тот слегка поклонился. – Ваши работы так его заинтересовали, что он умолял о знакомстве.
Тиффу рядом затрясло. Наверное, это какая-то шишка. Как его звали? Было такое ощущение, что у меня сейчас голова оторвется и улетит, как воздушный шарик. Нужно поклониться в ответ? Тиффа поклонилась, так что я последовала ее примеру.
– Рада познакомиться, – беспомощно пробормотала я.
– Больше всего мистера Чена заинтересовала скульптура, которую вы назвали «Виолончель». – Мистер Уэйн снисходительно улыбнулся мистеру Чену.
Мистер Чен! Вот его имя. Не так и сложно запомнить. Краешком глаза я видела Уилсона, двигающегося к нам с висящей на нем Памелой. Я наступила Тиффе на ногу, возможно, гораздо сильнее, чем нужно. Она тихонько охнула, но сделала шаг к мистеру Чану (так, кажется?), увлекая того в беседу. А я повернулась к мистеру Уэйну, который осторожно наклонился ко мне и потянул в сторону, шепча на ухо, что меня вполне устраивало, так как Уилсон оставался позади.
