Джек с Тиффой пригласили еще несколько близких друзей на праздник, что меня очень порадовало. В большой компании проще остаться незаметной. Почти все спустились по винтовой лестнице под кондиционер. На крышу к бассейну и саду вели такие лестницы из всех пентхаусных квартир, как их называла Тиффа. Сколько стоит такое место, я старалась не думать, и в который раз подивилась разнице между Уилсоном и мной. Он получил доступ к счету в двадцать один год и смог купить старый особняк в Боулдер-Сити. Понятия не имею, сколько там могло быть. И не хочу. Но, судя по тому, как легко Тиффа об этом говорила, речь шла о миллионах. Что вполне объясняло вырвавшийся у Джоанны Уилсон вздох, когда она увидела мой живот. Миллионы долларов? Миллионы причин держать Уилсона подальше от таких, как я. И я могла ее понять, правда, но лучше от этого не стало.
Летнее солнце наконец-то скрылось за горизонтом, дав долгожданную передышку от пустынного зноя. Когда в Лас-Вегасе садилось солнце, жара становилась не просто терпимой, а прекрасной. Мне нравился даже ее запах, будто солнце оттерло всю грязь, омыв огнем этот оазис в пустыне. Невозможно передать словами, пока не вздохнешь. Только Вегас мог так пахнуть.
Когда солнце село, все снова переместились на крышу, и я наслаждалась теплом спустившихся сумерек, потягивая сладкий чай со льдом, неотрывно глядя на небо в ожидании фейерверка. Остаток вечера Уилсон держался рядом со мной, то подходил, то уходил, но о том неловком моменте у бассейна мы оба молчали. Джоанна Уилсон вела себя со мной очень вежливо и любезно, когда того требовали обстоятельства, но несколько раз за вечер я ловила на себе ее взгляд.
Фейерверк уже скоро должен был начаться, так что я решила еще раз спуститься вниз, в туалет, – ох уж эта беременность! – и услышала голос Уилсона из кухни Тиффы. Лестница с крыши вела в выложенную плиткой комнату, где слева находились большое джакузи и сауна, а справа располагались прачечная и огромная ванная комната с впечатляющим размерами душем. Кухня была прямо по коридору, за широкой каменной аркой, и хотя говоривших я не видела, не слышать уже не могла, тем более что речь шла обо мне. Я замерла у подножия лестницы, а Уилсон там отрицал какие-либо особые чувства ко мне. Его мать казалась ошеломленной тем, что он привел меня сюда, будто я была его девушкой.
– Дарси, милый, ты не можешь встречаться с беременной девушкой.
– Мама, я с ней не встречаюсь. Блу – мой друг, она живет в моем доме, вот и все. Я просто приглядываю за ней и вообще пригласил, поддавшись мимолетному порыву.
– И что за имя такое, «Блу»? Его только Гвинет Пэлтроу могла бы выбрать.
– Мам. – Уилсон вздохнул. – Я могу сказать то же самое про «Дарси».
– «Дарси» – классическое имя, – фыркнула Джоанна Уилсон, но оставила эту тему, вернувшись к предыдущей. – Это несправедливо, что ребенок так легко дается тем, кто его не хочет, а отчаянно мечтающие о материнстве могут только молиться.
– Что-то я не слышал, чтобы Тиффа жаловалась, – вздохнул Уилсон.
– Ах, не слышал? Поэтому она не спускает Генри с рук, хотя ему уже три года и он вполне может ходить самостоятельно? Поэтому она смотрит на Блу так, будто у нее сердце кровью обливается?
– Блу в этом не виновата.
– А что она собирается делать с ребенком? – вопрошала Джоанна. – Где его отец?
– Уверен, что она собирается его оставить. Отца на горизонте не видно, но вообще-то это не мое дело и не твое, мама.
– Это просто неприлично, Дарси. Подумать только, она приехала сюда с тобой, ничуть не смущаясь, в ее-то состоянии.
Ее неодобрение пронзило меня от макушки до кончиков пальцев. Интересно, почему она так близко к сердцу восприняла мое присутствие? Я не знала, что Тиффа хотела детей, но не могла их иметь. Правда ли ей было тяжело меня видеть? От этой мысли защемило в груди. Тиффа Снук мне нравилась, я ей восхищалась. Он была одной из самых милых и искренних людей, которых я знала. А вдруг это была игра, вдруг, она воспринимала все так же, как и ее мать?
Я выскользнула из ванной, чтобы больше ничего не слышать, зная, что от этого станет только хуже. У меня были деньги на такси, и, хоть это могло показаться трусостью, на крышу возвращаться я не собиралась, как и находиться рядом с Джоанной Уилсон и вообще с любым из Уилсонов, раз на то пошло.
Я не напрашивалась в гости. Не висла на Уилсоне, пытаясь сойти за его девушку. Не вела себя «неприлично», что бы она ни имела в виду. Я вымыла руки и, распрямив плечи, открыла дверь. Джоанна Уилсон как раз выходила из-под арки, и огорчение вспышкой исказило ее лицо, прежде чем она подошла к лестнице на крышу. Я стояла в коридоре, замерев в нерешительности. Как велик соблазн уехать и просто написать потом Уилсону, что я устала и не могла остаться. Но телефон был в сумочке, а сумочка – на крыше, рядом с шезлонгом, где я провела бо`льшую часть вечера.
– Блу! – Тиффа спускалась по лестнице с Генри, уснувшим у нее на руках. – Мы совсем умотали тебя, зайчик? Не только тебя.
Генри все еще был в плавках, взъерошенная головка пламенела у нее на плече. Она машинально погладила его по волосам.
– Я решила уложить Генри в кроватку. Думаю, ему хватит на сегодня. Гэвин и Эйдан еще держатся, хотя Эйдан уже немного капризничает и трет глазки. Думаю, еще чуть-чуть, и он тоже уснет прямо там.
– Да, я тоже немножко устала. – Я уцепилась за предложенное оправдание. – Хотела взять сумочку и поймать такси, чтобы Уилсону не пришлось тоже уезжать.
– Дарси на это не согласится. К тому же, я вижу, что он тоже хочет домой. Он искал тебя. – Тиффа прошла через арку в ту часть квартиры, где я еще не была. – Пойдем со мной, я сейчас уложу Генри, – позвала она через плечо. – Нам с тобой сегодня так и не удалось поговорить. Твои работы продаются замечательно, стоит подумать о расширении. Больше работ, и покрупнее.
Тиффа говорила на ходу, и я послушно пошла за ней, откладывая отъезд. Она опустила малыша, и он вытянулся на кровати, весь в своем мире сновидений. Даже не шевельнулся, когда Тиффа сняла с него плавки. А когда начала натягивать пижамку, он качался из стороны в сторону, крепко спящий. Мы обе рассмеялись, и Тиффа уложила его назад на подушки, поцеловала и прикрыла маленькую фигурку легким покрывалом.
– Спокойной ночи, сладенький, – прошептала она.
Наблюдая за ней, я чувствовала себя непрошеным гостем, подглядывающим у замочной скважины.
– Тиффа?
– Что?
– Я беременна. Ты знаешь?
– Да, Блу. Знаю, – мягко ответила она.
– Уилсон сказал тебе?
– Он рассказал, когда ты переехала в ту квартирку на первом этаже.
В комнате было почти темно, и мы обе говорили шепотом, чтобы не разбудить Генри, и обе также не шевелились в знак того, что разговор стал более личным.
– Я случайно услышала разговор вашей мамы и Уилсона, – тихо продолжила я.
Тиффа с любопытством смотрела на меня, ожидая продолжения.
