Насколько я знаю, никто никогда не искал тебя. Ты же не была звездой рекламы. Три года назад, когда Джимми пропал, я думала, что мне конец. Я знала, что кто-нибудь поймет, что ты – не его дочь, и они посадят меня за то, что я не сдала его. Так что я просто сказала, что ты – его дочь, насколько мне известно. Они не слишком настаивали. У Джимми не было никаких записей, а ты говорила, что он – твой папа. Вот почему я тебя взяла. Я знала, что должна присматривать за тобой ради него и ради себя тоже. Да и ты вела себя хорошо. Надеюсь, и дальше будешь. Никаких больше фокусов, как сегодня. Мне только твоего трупа в квартире не хватало.
Следующие несколько месяцев Донни заглядывал к нам, когда Шерил была на работе. Он всегда был так мил со мной, всегда готов утешить. Немного ласки, прикосновений – как крошки для голодного птенца. В конце концов Шерил его бросила, может, почувствовала, что я ему уж слишком нравилась. У меня как камень с души свалился, когда я поняла, что его внимание было не совсем подобающим. Но я кое-чему научилась у него. Я поняла, что хорошенькую девочку захотят утешить. Приласкать, пусть и мимолетно, но мне хватит, чтобы прогнать одиночество, хоть и на краткий миг.
Жанна д’Арк сказала, что отказаться от самой себя и жить без веры – судьба хуже смерти. Три года я жила одной надеждой. Надеждой, что Джимми вернется за мной. В ту ночь надежда умерла, как и то, кем я себя считала. Не то чтобы я отказалась от себя, не совсем. Меня у меня оторвали. Маленькая черная птичка, которую подобрал Джимми, умерла медленной и мучительной смертью. Вместо нее появилась ослепительная синяя птица, громкий несносный павлин с красивыми перьями. Эта птица одевалась так, чтобы привлекать всеобщее внимание к своей красоте, и жаждала симпатии. Но это была только яркая цветастая маска.
Глава седьмая
По-королевски
Глория Оливарес, мама Мэнни и Грейси, почти никогда не бывала дома. Не потому, что она была плохой матерью или не любила своих детей. А потому, что должна была работать сутками, чтобы обеспечить их. Это была невысокая худенькая женщина, даже встань она на носочки, и то была не выше метра и пятидесяти сантиметров. День за днем она работала по восемнадцать часов в сутки, была горничной в том же отеле, где находилось казино Шерил, и еще убиралась в домах состоятельных жителей города. Не знаю, легально ли она работала в США и остался ли у нее кто-то в Мексике. Ее брат, Сэл, пару раз привозил мне дерево для работы, но брат с сестрой никогда не говорили об отце, и им точно никто не присылал деньги.
Глория заботилась о детях со всей ответственностью. Они всегда были в чистой одежде, умыты, накормлены и в тепле, но ей часто приходилось оставлять их одних, и с этим она ничего не могла поделать. Сейчас, когда они подросли, стало попроще, но Мэнни утверждал, что присматривает за Грейси с тех пор, как ему исполнилось пять. Может, поэтому он считал себя второй мамой своей младшей сестрички, хотя и был старше ее всего на два года. И, возможно, поэтому, когда Грейси так переменилась, он стал каким-то дерганым.
Грасиела была просто невыносимой и постоянно дерзила, и когда я принесла рождественский ужин, то обнаружила Мэнни ходящим туда-сюда, требующим, чтобы она вышла из своей комнаты. Бев дала мне всего по чуть-чуть с собой из кафе, и Мэнни был бы на седьмом небе, будь все в порядке. Но Грейси заявила, что она не голодна и что не будет «есть с той, кто спит со всеми подряд». Грасиела вела себя со мной попросту отвратительно с тех пор, как Брэндон заявился ко мне домой месяц назад. К сожалению, чем безразличнее становился Брэндон, тем быстрее росла агрессивность и решительность Грейси.
Я пожала плечами, пожелала Мэнни счастливого Рождества и отправилась назад к себе. Его сестра могла не хотеть «есть с той, кто спит со всеми подряд», но очень даже не прочь была проехаться домой на моей машине, так как тогда она видела Брэндона на парковке. И она по-прежнему старательно копировала мою прическу, макияж, даже то, как я закатывала рукава и застегивала рубашки. То есть обедать с такой, как я, она не хотела, а вот выглядеть так же – пожалуйста… Мне очень не хватало прежней милой Грейси, и если это наваждение у нее не пройдет в ближайшее время, ее брат точно сойдет с ума, а меня все окончательно достанет.
– Королева Елизавета I была дочерью короля. Короля Генриха VIII, если быть точным. Звучит неплохо, а? Быть принцессой. Богатство, власть, лесть. Превосходно, не так ли? Но помните поговорку – «никогда не суди книгу по обложке»? Я ее немного изменю. Никогда не суди исторические события по так называемым фактам. Сними блестящую обложку, и вот перед тобой настоящая история. Матерью Елизаветы была Анна Болейн. Кто-то что-то знает о ней? – Уилсон оглядел море лиц, обращенных к нему, но все молчали.
– Анна Болейн была сестрой Мэри, любовницы короля, по крайней мере одной из них. Но Анна хотела большего и была уверена, что добьется своего. Она плела заговоры, составляла схемы и приложила весь свой ум и хитрость, чтобы заинтересовать и удержать Генриха. Семь лет король пытался добиться развода со своей супругой, чтобы жениться на Анне. Как ей это удалось? Как она сумела не только сохранить интерес монарха, но и сделать так, что он готов был горы свернуть ради нее? Ее ведь не считали красавицей. В то время стандартами красоты были светлые волосы, голубые глаза, нежная кожа, – как у ее сестры Мэри. Так как же у нее получилось? – Уилсон ненадолго замолчал, чтобы добиться нужного эффекта. – Она морила его голодом!
Класс рассмеялся, поняв намек.
– В конце концов, когда Генрих не смог добиться согласия духовенства на развод, он разорвал все отношения с католической церковью и все равно женился на Анне. Какой скандал! Церковь тогда обладала огромной властью, даже над королем.
– О-о-о, – вздохнули девушки.
– Как романтично, – протянула Крисси, строя глазки Уилсону.
– О да, страшно романтично. Кажется, идеальная история любви… пока не знаешь, что три года спустя после свадьбы ее обвинили в колдовстве, инцесте, богохульстве и заговоре против короля. И обезглавили.
– Отрубили голову?! Как грубо! – с негодованием, чуть ли не с гневом воскликнула Крисси.
– Ей не удалось родить королю наследника мужского пола, – продолжил Уилсон. – Она родила Елизавету, но это не считалось. Кто-то говорил, что у Анны было слишком много власти. Мы знаем, что глупой ее не назовешь. Но ее дискредитировали и уничтожили, и ее супруг-король позволил этому случиться.
– Очевидно, есть ему больше не хотелось, – язвительно заметила я.
У Уилсона порозовели уши, что меня очень порадовало.
– Очевидно, – сухо произнес он, ничем не выдав своей неловкости. – Это возвращает нас к началу. Все не так, как нам кажется. Что скрывается под поверхностью, кроме очевидных фактов? Теперь подумайте о своей жизни…
Я «отключила» голос Уилсона из сознания и легла на парту, закрывшись волосами. Понятно было, к чему он ведет. Наши истории. Зачем он это делает? Какой смысл? Я лежала щекой на парте, пока Уилсон не закончил свою лекцию, и вместо его мягкого, как подтаявшее масло, акцента зашуршала бумага и заскрипели карандаши.
