От неожиданности Рози взвизгнула и шарахнулась назад. Реакция у Надежды была не очень хорошая, но она вовремя вспомнила о новом пальто и скатилась вниз по ступеням крыльца, как лыжник на скоростном спуске. Причем удержалась на ногах, чего нельзя было сказать о Рози: собака шлепнулась на ступеньки, оставив на них приличное количество желтой краски, и тут же рванула обратно в дом.
Ни на минуту не забывая о новом пальто, Надежда сдержала порыв броситься за собакой.
– Так, – тихо сказала она, – этого нам только не хватало.
Затем осторожно сняла пальто и повесила его на забор. Переобулась у крыльца из приличных кроссовок в старые галоши, в которых Александра Павловна ходила в огород, и осторожно приоткрыла дверь.
Слава богу, эта зараза не сумела открыть дверь в комнату, так что хоть туда краска не попала. Зато сени представляли собой ужасающий вид. Если с пола и стен краску можно было смыть, то половики годились только на выброс, как, впрочем, и резиновый коврик у двери. На вешалке, к счастью, ничего не висело, и в галошнице обувь была не самая приличная. Наскоро подсчитав потери, Надежда стала искать Рози и нашла ее в укромном углу возле кладовки.
– Боже мой! – только и смогла она сказать, увидев это чудовище.
На первый взгляд собака была в краске вся, от лап до кончиков ушей.
– Слушай, да там всего полбанки и было-то! – простонала Надежда.
Рози даже не стала подвывать в ответ, она выглядела ошеломленной и испуганной. К тому же, принюхавшись, Надежда поняла, что краска еще и воняет.
– Сидеть на месте! – строго сказала Надежда. – Шаг влево, шаг вправо приравнивается к побегу. Я не шучу!
Удостоверившись, что краска на собаке уже подсохла, Надежда сосредоточилась на сенях. С пола и стен краску удалось оттереть, а там, где не удалось, было почти незаметно. Особенно, если свет не включать и не приглядываться. Половики Надежда скатала и отнесла в сарай, решив потом повиниться перед Александрой Павловной, а коврик непременно купит новый, как раз у Зинаиды в магазине она видела очень похожий.
В сарае нашелся и растворитель, так что Надежда успешно оттерла ручку двери и ступеньки крыльца, затем расстелила на полу газеты и призвала Рози.
– Ну-ка встань сюда, к свету! Да-а…
Сказать было нечего. Краска была у собаки на голове, на морде (как она туда попала, интересно бы знать!), на боках и спине, на хвосте и еще совсем немножко на левой передней лапе.
– Приступим! – вздохнула Надежда, надевая перчатки и отвинчивая бутылку с растворителем.
Если краска пахла так, что можно было терпеть, то растворитель вонял ужасно. Рози тут же начала чихать. Надежде было полегче – она надела медицинскую маску, которую нашла у дальновидной Александры Павловны все в том же сарае.
Надежда долго терла густую шерсть растворителем, а потом стала просто поливать им собаку. Рози уже не выла, она плакала настоящими слезами. Надежда сама готова была разрыдаться, до того ей было жалко и себя и Рози. Тем более что краска с шерсти не исчезала, наоборот, ее становилось все больше. В конце концов, растворитель кончился, в доме стало совершенно нечем дышать. Надежда распахнула все окна, вынесла в сарай пустую бутыль и тряпки, после чего сказала Рози:
– Мыться!
Несчастная собака не посмела возразить.
В доме Александры Павловны имелись все удобства, в том числе душевая кабинка. Трудность заключалась в том, что Рози помещалась в кабинку только сидя. Надежда надела старенький халатик хозяйки и приступила.
Под теплым душем Рози блаженно застыла. Надежда долго мылила ее специальным собачьим шампунем, потом просто мылом, потом – гелем для стирки изделий из шерсти. Воды ушло немереное количество.
Вытирая собаку, Надежда использовала три махровых полотенца, а затем долго сушила ее феном. Но все старания и мучения были напрасны. На серо-белой вымытой шерсти ярко-желтые пятна проступали особенно заметно.
– Да, Рози, – вздохнула Надежда, – тут уж ничего не поделаешь. Придется оставить как есть.
Рози была так измучена, что молча уползла на свой матрасик, а Надежда еще долго убирала в ванной, потом стирала халат, потом мылась сама, и уже перед тем, как лечь спать, вспомнила про злополучное повидло, которое надо было срочно варить с сахаром в течение сорока минут, непрерывно помешивая.
И что такого? Подумаешь, сорок минут посидеть с ложкой возле плиты! Даже приятно, так думала Надежда, ежеминутно клюя носом.
Наконец все мучения этого длинного дня закончились, и она провалилась в глубокий сон.
О новом пальто, так и оставшемся висеть на заборе, Надежда вспомнила только рано утром, когда ее разбудили нахальные воробьи, разгалдевшиеся под самым окном. Надо же, никуда оно не делось, и даже дождем не намочило…
При ярком утреннем свете и кухня, и комната выглядели не слишком чистыми. Как видно, в суматохе Надежда все же натаскала грязи.
Надежда Николаевна быстренько подмела пол и протерла плиту, затем занялась повидлом.
В кладовке нашлось множество пустых банок, так что нужно было их тщательно вымыть, простерилизовать, заполнить повидлом и завинтить крышку. Закончив это трудоемкое занятие, Надежда присела на крыльце с чашкой кофе.
Кофеварка у Александры Павловны была современная, итальянская, со всякими модными прибамбасами, Надежда вспомнила, что и раньше Александра Павловна любила настоящий, хорошо заваренный кофе, растворимый она не признавала.
Светило мягкое осеннее солнышко, на кусте черноплодной рябины сидела сойка и лениво выклевывала поздние сочные ягоды. По небу плыли маленькие аккуратные облачка. Было так тихо, что Надежда слышала, как падают с деревьев желтые листья. Одним словом, благодать! «Нет, все-таки хорошо жить за городом, – подумала Надежда и тут же поправилась: – В такую погоду».
Она прикрыла глаза и подставила лицо солнцу.
– Здрасьте, Надежда Тимофеевна! – раздался веселый крик.
Димыч заглядывал через забор и махал рукой.
– Я Николаевна, – вздохнула Надежда, но Димыч уже оглядывался в поисках Рози.
– Рози! – Надежда спохватилась, что не видала собаку со вчерашнего вечера. – Девочка моя, где ты?
Вдвоем они забежали в дом и нашли Рози в самом темном углу. Она выглядела несчастной.
– Что с ней? – всполошился Димыч. – Я ее раньше такой никогда не видел!
– То ли еще будет, – вздохнула Надежда. – Рози, детка, выходи на свет, тут все свои.
– Ни фига себе! – ахнул Димыч. – Кто это ее так?
Надежда, отводя глаза, мекая и кашляя, рассказала, что Рози опрокинула на себя банку с краской. Димычу не пришло в голову спросить, каким образом банка оказалась в прихожей, он был занят осмотром собаки.
– Да, – констатировал он, оглядев Рози с ног до головы, – это не маламут, а дворняжка какая-то. Рози, определенно твоя бабушка согрешила с колли! Или с ирландским сеттером!
