И почему мне кажется, что это в десять раз урезанный, отшлифованный и облагороженный вариант событий?
— Как получилось, что он использовал силу? — ну, да, в неадекват Ярослава, при всех его явно не лучших проявлениях в последнее время, я всё равно не верю. Слишком хорошо знаю его вспыльчивую натуру.
— Он решил, что… — тут Родомир замялся и нахмурился.
— Ну? — подбодрила его.
— Он приревновал меня к тебе.
Ха. Ха-ха. Я даже рассмеялась. Причём очень искренне. А потом резко осеклась, вспоминая события нашей последней встречи.
— Так ты от него меня защищаешь? — ошарашено спросила.
Родомир ещё сильнее нахмурился и сложил руки на груди.
— Ты ещё совсем маленькая, ты не можешь дать ему отпор, — наконец, ответил.
Так… это он сейчас о чём? Это он думает, что Ярослав ко мне неровно дышит, что ли? Ведь он не знает, что мы знакомы — я не рассказывала! Вот ведь… забавная неожиданность!
— Родомир! Мне и не нужно давать ему отпор! В смысле, не в отпоре дело! Ничего такого! — ну, вот, и сама запуталась, — Да он просто сердится на меня, что я приехала сюда! — наконец, ломано закончила я, пылая уже всем лицом и шеей.
— Ясно, — ответил он так, что даже мне через дурман стыда было понятно — пьяные сапожники и те выражаются яснее. Он долго изучающее смотрел на меня, словно желая что-то сказать, но в итоге покачал головой и подал мне руку, — пойдём, Саята, тебе нужно отдохнуть и успокоиться. Виринея уже пришла и ждёт тебя, а отец распорядился об ужине.
Я видела по лицу — такая забота была для него в порядке вещей. Но я слишком долго прожила в изоляции от простого человеческого внимания, а потому благодарно сжала его ладонь.
Он открыл дверцу и помог спуститься на землю. Но дойти до постоялого двора, мне было не суждено.
— Саята, пожалуйста, поговори со мной.
Кажется, я окаменела. Родомир тут же загородил меня собой.
— Ярослав, мне казалось, мы всё выяснили, — холодно сказал он, — твоё положение не поможет тебе пересечь границу нашего постоялого двора.
— Сая, — и столько усталости в этом родном голосе…
— Родомир, — я положила руки на богатырскую спину, — дай нам время, пожалуйста.
Мужчина ощутимо напрягся, но спорить не стал и медленно отошёл от меня.
— Вира ждёт тебя, — только и сказал, а после — распахнул дверь и стремительно вошёл в трактир.
Мы стояли друг напротив друга.
— Мне нравится твой братишка, хороший малый, — натянуто улыбнулся Ярослав.
— Да, мне с ним повезло.
Помолчали.
— Зачем ты ломился вчера ночью в трактир?
— Мне только ночью сообщили, что ты натворила на площади, — ответил он, вновь медленно заводясь.
— Ты только из-за этого так обозлился? Ярослав! — у меня не хватило слов. Ну как объяснить, что я себе таких смертных грехов накрутила, что самой страшно! А он всего лишь отреагировал на рассказ о моей помощи тому бедному человеку!
— Ты вообще можешь себе представить, — уже закипая, сквозь зубы процедил тот, — как я переживал?
Вот здесь я выпала. Он переживал? За меня? Но мы же, кажется, выяснили, что вся его прошлая привязанность ко мне сошла на нет. И ему глубоко безразлична моя судьба и все мои переживания.
— Я не очень тебя понимаю, — созналась честно, — зачем тебе переживать за меня?
— А ему, значит, переживать за тебя можно, — он с какой-то злобой кивнул в сторону трактира.
— Родомир просто хорошо воспитан, потому интересуется моим состоянием, — попыталась я вступиться за хозяина трактира, — это нормально!
Ярослав горько усмехнулся и с какой-то тоской посмотрел на меня.
— Я не смогу безразлично наблюдать твоё счастье, извини.
Я нахмурилась и покачала головой. Не могу понять — о чём он толкует? А Ярослав вдруг рванул ко мне и сгрёб в охапку с каким-то звериным рыком.
— Давно у вас? — глухо спросил, уткнувшись носом в мои волосы.
— Что у нас?
— Хотя как давно? Ты же только приехала…
И он ещё крепче прижал меня. Я уже итак задыхалась, но сказать что-то не могла — когда ещё будет шанс оказаться в его руках? Потому расслабилась и запустила пальцы в его волосы. Понять друг друга мы никак не могли, но тело в отличие от ума не обременено лишними мыслями — оно знает, где и с кем ему хорошо. Вот и я, — хоть и понимала, что между нами пропасть, и вряд ли уже что-то наладится, — стояла и просто наслаждалась его близостью, его теплом, его запахом.
В голове стало пусто, и это была приятная пустота.
— Я не отдам тебя ему, — прошептал он.
И тут до меня начало доходить. Нет, я и раньше знала, что моя телега — самая медленная, но чтоб настолько! Это он меня сейчас к Родомиру в любовницы прописал?
Эта мысль охладила. Насколько же он низкого мнения обо мне, раз решил, что я легла под первого встречного? Я постаралась высвободиться из его хвата, но тот словно стал ещё крепче. Я дёрнулась ещё раз, и тогда Ярослав, кажется, осознал, что ему здесь совсем не рады — он чуть ослабил хват и заглянул в мои глаза.
Не знаю, что он там увидел и какие выводы сделал, но в его взгляде мелькнула злость, и он схватил меня за волосы, заставляя запрокинуть голову.
— Ты ему не достанешься! — прошептал в самые губы.
— Ты делаешь мне больно, — прошептала я, чувствуя тепло от его дыхания, и предательскую слабость, когда наши губы касались друг друга.
— Почему он?
— Я не буду отвечать на этот вопрос. Ты итак оскорбил меня настолько, насколько это вообще возможно.
В его взгляде появился напряжённый вопрос.
— А, ты начал думать? — горько усмехнулась я, насколько это вообще было возможно в моём положении, — похвально. Может, тогда, заодно вспомнишь, кто перед тобой стоит. Я не гулящая девка и не шавка, которую можно брать за загривок. Отпустил и отошёл на два шага!
Странно, но он тут же отпустил и отошёл, напряжённо вглядываясь в моё лицо, а я почувствовала, как стало холодно — и как было тепло в его руках.
Так! Гнать прочь эти мысли!
— Ты не с ним? — осторожно спросили меня.
— Ярослав! — тут уже я начала злиться. Нет, ну сколько можно?!
— Что, будешь опять давить меня своей силой? — на его лице заиграли желваки.
— Что? — я растерялась. Правда. А потом вспомнила вчерашний вечер, и меня затопила волна жара и стыда.
— Не нужно, я могу поцеловать тебя и без этого, — сказал совершенно серьёзно.
— Боже, ты не понял! — я закрыла лицо руками, сгорая от стыда. Я в каком-то страшном сне! Нет, правда, это точно кошмар — и я должна вот-вот проснуться! А иначе я не вынесу такого позора!
