Делал всё медленно, прислушивался к собственному дыханию. Почувствовал оглушающую ясность ума. Никогда прежде не был так сосредоточен и яростен одновременно. Знал, что сейчас самым нелепым образом решается его жизнь. Заберётся в пирогу – спасётся. Не сможет забраться – погибнет. Просто. И глупо. Разве может жизнь человека зависеть от куска коры?
Артуро поклялся себе сделать это. Ради дяди Гаспара, тёти Исы, сестры, родителей, друзей. Может, сейчас мама сидела в «Вента-эль-Тунель», ждала, когда ей принесут суп пикадильо, и думала о сыне. Трогала бумажные салфетки, прохладную сталь столовых приборов и не знала, что до того времени, как она получит свой суп, решится судьба Артуро. «Ещё несколько ударов сердца. Решающая попытка. Я должен». Артуро не мог вспомнить, как именно индейцы забрались в пироги, но с точностью представил, как делает это сам. «Один прыжок – и ты внутри». Прежде чем Артуро прыгнул, его наотмашь ударила страшная мысль. Он понял, что потерял весло. Где и как, не знал. В воде? На берегу? Весло пропало. Артуро был слишком сосредоточен на пироге.
Вернулся на берег. Обыскал место, где недавно стоял на коленях. Прошёлся до ночной стоянки, хотя весла там быть не могло. Подумал, что сделает себе новое, но мачете… оно лежало в уплывшем рюкзаке. Артуро выдохнул. Озноб прошёлся по груди и плечам. Хотелось лечь на землю, закрыть глаза и уснуть. Спать бесконечно долго. «Нет!» – Артуро насилу вывернул себя из оцепенения. Вспомнил, что Макавачи отбросил два или три бамбуковых сломка, посчитав их неподходящими. «Ну конечно!» Артуро быстро нашёл один из них. Стал размахивать им в воздухе, словно готовясь поразить невидимого соперника. Развеселившись, признал, что вёл себя глупо, по-детски. Всё в его руках. Ничего сложного.
Артуро шутливо пожелал маме приятного аппетита и заторопился назад, в реку. Удерживая под мышкой весло, положил перед собой пирогу. Попробовал в неё забраться. Неудачно. Ещё несколько раз. С четвёртой попытки сумел в ней удержаться – издав ликующий возглас, распластался в жёлобе дна, но зачерпнул за бортик слишком много воды. Попытался выпрямиться и перехватил рукой весло, когда пирога затонула. Артуро рассмеялся из-за собственной неловкости. Выпрямился по колено в реке, бережно выудил пирогу, но в порыве неожиданного всплеска злобы до того резко опустил её на воду, что надорвал бортик. Стал тщетно сводить концы трещины, будто они могли сами по себе склеиться, потом вновь завалился в пирогу. Увидел, что разрыв стал больше, и с криком обжигающей ненависти стал бить по ней кулаками. Проломил днище. Носовая складка, перетянутая обрезками верёвки, разошлась. Пирога превратилась в обычный кусок драной коры. Отшвырнув её от себя и следом бросив весло, Артуро выскочил на берег.
Побежал вниз по течению. Должен был перехватить индейцев. Сказать им, что не совладал с пирогой. Они помогут. Сделают ему новую. Или соберут новый плот. Точно! Новый плот будет лучше! Чёртовы пироги – для убогих краснокожих мартышек, пусть сами плавают в своих скорлупках. Артуро нужна настоящая лодка. Пусть выдолбят ему каноэ! Пусть просто будут рядом…
Артуро мчался вдоль берега. Поскальзывался, срывался в воду, но выбирался на берег и продолжал бежать. Кричал в надежде, что индейцы его услышат. Ведь они нарочно подсунули ему плохую пирогу и затаились где-нибудь неподалёку, чтобы посмеяться над ним. Когда в ответ с деревьев раздавался гогот обезьян, Артуро замолкал, давил улыбку в надежде, что это не обезьяны, а Макавачи с Вапиком развлекаются, глядя на его отчаяние. Но индейцев нигде не было. Выбившись из сил, колючками изорвав на себе одежду и запутавшись в гибких ветвях, Артуро повалился на землю. Молился, чтобы его нашли. Клялся посвятить жизнь больной сестре и тёте Исе. Клялся, что никогда вновь не приедет в Перу. «Не буду лгать, не буду грубить. Не буду красть и смеяться над другими. Только пожалуйста, пожалуйста, пусть меня найдут».
Артуро представлял, как увидит выходящего из кустов Максима. С ним было бы спокойнее. Шустов-младший придумал бы, как спастись. Уж он-то выжил. Значит, вполне мог сплавляться по реке. Вдвоём с Аней или с кем-то из экспедиции. Главное, не пропустить их! Артуро вскочил. Протиснулся между деревьями к реке. Плакучие ветви здесь нависали над руслом, не оставляли обзора. Артуро спустился ещё на сотню метров по течению. Нашёл огрызок берега, откуда мог наблюдать за стремниной, и остался там ждать. К вечеру попробовал разжечь огонь. Дядина «зиппо» не подвела. Промокла, но после десятка чирков прогрелась и заработала. Сухих дров поблизости не нашлось, а ветки, которые Артуро обломал с деревьев, гореть отказались. Провозившись до ночи, он не получил ни единого уголька. К тому же истратил весь бензин – зажигалка лишь плевалась искорками от кремнёвого стерженька. Вскоре и стерженёк истёрся. Артуро заменил его на запасной, хранившийся в вискозной набивке для топлива, будто это могло чем-то помочь – последние запасы бензина всё равно уплыли вместе с рюкзаком.
Ночь провёл в лихорадочной полудрёме. Переползал из кустов под деревья и обратно, не зная, где спать безопаснее. Впервые остался без гамака. Проснулся, уверенный, что Шахбан схватил его за лицо своей громадной ладонью и трясёт, требуя немедленно встать. Артуро всполошился и спросонья первым делом подумал о «зиппо», некогда принадлежавшей дяде Гаспару, а в последние годы ставшей частью его Стены рубежей. Испугался, что зажигалка не заправлена, что Шахбан его накажет, а потом рука Шахбана расправила тёмные кожистые перепонки, царапнула щёки колючками коготков и отлетела. Вскрикнув, Артуро засучил ногами. При скудном свете луны различил несколько вспорхнувших силуэтов. Понял, что его покусали чёртовы копьеносы с их уродливыми тупорылыми мордами и жжёными складками подвижных крыльев. Летучие мыши умудрились прокусить Артуро обе губы и кисти рук, теперь липкие от крови, пахнущие влажной шерстью и чем-то ещё – резким, неприятным.
Артуро хотел подняться, идти сквозь ночь, но остался на земле. Закрыв глаза, нарочно подёргивался в надежде, что отпугнёт летучих мышей и прочую пакость. Усталость сковывала. Под конец он едва взбрыкивал рукой. Уснул. Во снах карабкался по бортику вертлявой пироги. Пирога прокручивалась, нарочно сбрасывала его в воду. Но Артуро не сдавался. Пальцами цеплялся за её бортики и видел, как под его нажимом проступает кровь, потому что кора была не корой, а гнилостными корками кожи. Очнувшись в бреду, увидел над собой силуэт безголовой тени. Туземец склонился над Артуро. Рассматривал его чёрными язвами глаз на гигантском лице, из которого по бокам вырастали плечи и отростки рук. Всего лишь кошмар. Но Артуро не запугать. Ведь он Паук. Что-нибудь обязательно придумает. Сплетёт паутину, как сплетал раньше, и по её ячейкам шаг за шагом выберется из джунглей.
Макавачи и Вапик – глупцы. Без Артуро им не выжить. Они действовали слаженно, пока их объединяли насмешки над испанцем. Оставшись наедине, наверняка перегрызутся, вспомнят старую вражду между кандоши и агуаруна. Бросать Артуро было глупо и недальновидно. Иногда балласт не даёт лодке перевернуться. Смешно будет узнать, что они погибли в пути. Увидеть глаза их жён и детей. Ради этого не жалко прокатиться до их поселений. Посочувствовать родственникам, рассказать, какие Макавачи и Вапик были замечательные, – представиться их близким другом. Артуро решил, что непременно так и сделает.
