И Убийца каким-то образом оказался совсем рядом.
Что ж, тем лучше.
Дракон с усилием поднялся. Схватка далась недёшево, а вдобавок ко всему ещё и «большое космическое путешествие» с Обжорой. И Лой… которая нет-нет, да и кинет на него взгляд, от которого хочется краснеть.
…До станции они добрались уже глубоко заполночь. Господин Дракон перекидываться не мог, и даже шагал с трудом, пока Ярослав не уговорил сесть в повозку.
Безумный день закончился. Ярослав заявил, что нипочём не допустит, чтобы Владыка остановился где бы то ни было, кроме казарм его стражи; после долгих споров сошлись-таки на всё том же заведении Конама Молчаливого, где распоряжалась теперь его внучка.
– Дарси.
– Господин Дракон, – безногий эльф невозмутимо кивнул, не вставая. Эта привилегия – сидеть в присутствии Крылатого Владыки – была ему пожалована бессрочно.
– Ты здесь ночевать собрался, Дарси?
– Тревожно мне что-то, повелитель, – без обиняков ответил эльф. – Мало ли что. Эхо какое-то доносится. Сперва вы шумели – там, где-то у Выселок. Потом ещё что-то донеслось, странное такое… оттуда примерно, – и эльф махнул рукой куда-то на северо-восток.
Именно туда, откуда тянуло ледяным ветром.
– И всё, Дарси?
Лицо эльфа за прошедшую четверть века вообще не изменилось. Виктор с драконьей кровью в жилах изменился очень мало, но всё-таки – изменился; Дарси же, поистине, «каким ты был, таким ты и остался».
– Хорошо, что ты пришёл, Владыка, – ровно сказал эльф. – Последние дни тут… суматошные какие-то.
– Это с мертвяками-то? – вступил Ярослав. – Неудивительно.
– Не только, Страж. Не только. Я не я буду, если к тебе, Владыка, совсем скоро не нагрянут с… сообщениями.
Виктор только отмахнулся. Пусть нагрянут, пусть с сообщениями, но сейчас ему хотелось только рухнуть на постель и ощутить прохладные пальцы Тэль на висках, как она всегда делала, когда он выматывался до последнего предела.
«Единороги должны приглядывать за своими Драконами».
Не получилось.
В дверь вскоре заколотили. Кулаками и ногами, судя по устроенному грохоту – подкованными гномьими сапожищами и подбитыми железом гномьими же дорожными перчатками.
– Сейчас всех сожгу! – не выдержал господин Дракон. – За нарушение моего покоя! Я ещё Крылатый Владыка или кто? Э, жена, ты куда?.. Открывать? В таком виде?! В простыню хоть завернись!..
Тэль не удостоила его ответом. Но собственной ручкой-с махнуть соизволили-с, наготу скрыл туман, соткавшийся плотным серым плащом.
Дверь распахнулась, ввалился запыхавшийся гном, осанистый и седобородый. Разумеется, в широченном парадном поясе, украшенном самоцветами; правда, некогда ехидная дщерь Дракона уверяла, что самые крупные камни там якобы просто цветное стекло, но так искусно гранёное, что не отличишь от настоящих драгоценностей.
– Что случилось? Что стряслось?
– В-владыка… – просипел гном. Судорожно выдохнул, низко-низко склонился. – Владыка, я – Фалар Благонравный. Станционный гном посадочного пункта «Замок Драконов».
Виктору потребовалось некоторое время, чтобы понять – это та самая станция Пути, которую гномы соорудили в непосредственной близости от Замка-над-Миром.
– Жаркого огня твоим топкам, – сказал господин Дракон на старом гномьем. Фалар по-стариковски замигал, словно растрогавшись, и даже шмыгнул носом.
– Второй раз род Крылатых Владык оказывает мне великую милость… – он прочистил горло. – Великий Дракон и ты, прекрасная госпожа! Простите мне это вторжение, ведомо мне, сколь оно невежливо и несвоевременно, но…
– Но говори дело, Фалар Благонравный. – Виктор дико устал, но, несмотря на это, мысль о том, что на Тэль сейчас ничего нет, кроме колдовского тумана, не теряла привлекательности.
– Да, да, Владыка… – и гном, совершенно растерявшись, утёр пот собственной бородой. – Владыка. Не столь давно на вверенную моему попечению станцию вступил юный Дракон.
Виктор и Тэль переглянулись.
– Да-да, юный Дракон, твой наследник и продолжатель рода, Владыка. Мы не видели его прежде, однако он знает пути и речи моего народа. Он говорил достойно и поступки его не расходились со словами.
– И? – резко бросила Тэль.
– И я явился предупредить владыку Срединного Мира. – Гном тяжело дышал. По вискам, щекам, подбородку катился обильный пот, хотя жарко тут отнюдь не было, весна едва вступила в свои права. – Великий Дракон, молю, сдержи свой гнев и выслушай. Гномы всегда… держали нейтралитет. Не вмешивались в ссоры кланов, в распри владетелей…
– Но в своё время многие из вас присоединились к мятежу против власти Драконов, – сухо напомнила Тэль.
– Верно, – сокрушённо вздохнул Фалар. – Ибо гномы помнили, как полтысячи лет назад тогдашний Дракон сжёг нашу древнюю столицу.
– Это был совсем иной Дракон! – глаза Тэль сверкнули. Туманный плащ опасно заколыхался.
– Да, прекрасная госпожа, да. Это был совсем иной Дракон. Но даже тогда, за пять столетий до наших дней, мои прапрадед, прадед и дед не повернули оружия против Владыки. Обида наша была велика, не скрою. Но и Владыка прогневался на мой народ не просто так.
– И потому…
– И потому, Владыка, я здесь. С правдивым рассказом о том, что приключилось, едва юный Дракон покинул мою станцию. Она, как известно, невелика. Но Путь не знает различий меж малым и большим, он везде и всюду одинаков. И самые оживлённые вокзалы, и самые глухие полустанки – всюду гномы знают, куда и откуда движутся составы, чтобы, случись что, подать помощь. Путь един, он как река – запруди в одном месте, и нарушится течение повсюду…
– Прости меня, Фалар Благонравный. Я знаю, ты спешил, ты устал; но прошу тебя, ближе к делу!
– Да, госпожа. Так вот, наблюдая за ходом поездов, я заметил, что ещё до появления у нас юного Дракона с самых дальних концов мира, а особенно – с Крайнего Востока, сюда, в центр, пошли эшелоны.
Эшелон – волшебное слово. Виктор зажмурился. Не может быть…
– Пошли эшелоны с теми, кто хочет сражаться, повелитель.
* * *
Всеволод лёг на насыпь, приложил ухо к рельсу. Вслушался. Сказал с удовлетворением:
– Идёт. Большой паровоз, «Сила Глубин», паровой котёл с наддувом. Хорошая машина! Тащит десяток вагонов. Минут через пять тут будет.
Нотти мрачно посмотрела на Севу. Язвительно сказала:
– Всё-то ты знаешь. Во всём-то ты главный.
– А как иначе? – удивился Сева. – Я же старший. И ты давала мне клятву благонравной младшей сестры заботливому старшему брату – ни в чём не перечить, слушаться и подчиняться.
– Не помню такого, – пробормотала Нотти.
