С улицы раздался дружный многоголосый вопль радости. Гномы вдруг вытащили топоры на длинных рукоятях и принялись звонко колотить в них стальными перчатками. Остальные собравшиеся просто махали оружием над головой, и Эрик с тревогой подумал, что в такой давке могут быть и случайные жертвы.
– Чтоб не думал, будто тебя не любят, – горделиво сказал Кранг. – Я времени зря не терял.
Эрик осторожно отступил от окна. Да, толпа приветствовала его, толпа ликовала, но это вызывало скорее оторопь, чем радость.
За спиной отворилась дверь. Вошла немолодая женщина, такая уверенная в движениях и с таким властным лицом, что сразу было понятно – это жена Кранга. Как ни странно, в отличие от грубого, словно из камня вытесанного и неухоженного мужа, она была стройной, довольно милой, с уложенными в пышную причёску волосами. На вытянутых руках женщина бережно несла что-то белое, сложенное стопкой.
– Примите, господин Эрик, – уважительно, но без подобострастия произнесла она. Скорее с материнской заботой, чем с робостью прислуги.
Эрик машинально «принял». Ткань была лёгкая, тёплая, снежно-белая. Кажется, из тончайшей шерсти.
– Плащ Избранного, – пояснила женщина. – Соткан из шерсти белых козлят невинными девами. Всю ночь работали.
– И как Милица, стала к станку? – ехидно спросил Кранг.
Женщина поджала губы.
– Нет. Расплакалась и убежала.
– Я ж тебе говорил! – Кранг захохотал и хлопнул себя по бёдрам. – Непутёвая она! А ты всё «какая пара для сына!»
Женщина обожгла его суровым взглядом:
– Так наш сын и виноват, что Милица ткать не смогла! Бестолочь!
Кранг смущённо потёр затылок и вздохнул:
– Эх… молодёжь!
* * *
– Милый. Милый, поговори со мной, – Тэль с тревогой заглядывала ему в глаза. – Что там было? Откуда эти билеты?
Виктор помолчал, вздохнул тяжело. Конечно, Тэль волнуется. Но отчего так трудно даются ему слова?
И к тому же – не слишком ли много вокруг лишних ушей?
Он вспомнил безымянный город, его тонкие башенки и шпили с флюгерами. Вспомнил нависшие над городом длиннейшие, кажущиеся бесконечными щупальца. Распадающихся серым пеплом людей.
Не кукол, не зомби, не бродячих мертвяков. Живых людей – просто Вселенные их ещё не успели вырасти…
Впрочем, теперь и не вырастут. Уже никогда.
Им достались два несчастливых билета, которые выпадают куда чаще и куда вероятнее счастливых…
Они все смотрели на него – Тэль, Лой, Ярослав. Четверо московских магов.
– Нотти и Сева должны скоро быть здесь, – сказал он наконец.
– Она же ещё не умеет прокладывать Путь! – схватилась за голову Тэль.
– У неё свои пути, жена. У нас с тобой получилась чертовски талантливая дочурка.
– А Сева?
– Полагаю, Нотти найдёт способ захватить его с собой. – Виктор вздохнул. – Клан Драконов мал, но, боюсь, в этот бой нам придётся идти всем. Два Дракона, два Единорога.
Тэль побелела, глаза её расширились. Лой, словно ощутив что-то неладное, осторожно положила узкую ладонь супруге Дракона на плечо.
– Т-ты поведёшь их обоих?
Голос её был полон такой боли, что Виктора словно под дых ударили.
– Мы с тобой поведём. Ударим все вместе – можем победить. Порознь – никогда.
И добавил, хотя и ощущал, что получается донельзя пафосно:
– Нас четверо. У нас свой клан. Драконы не сдаются. Как и Единороги.
Тэль и Лой разом вздрогнули.
– Что ты решил, муж мой?
О да, порой Тэль любила поиграть в послушную девочку. Но на сей раз она не играла – подчёркивала, что решение должен принять всё-таки Дракон, действующее, атакующее, разрушающее начало.
– Отыщем Убийцу. Ударим все разом. Твои стражи, Ярослав, тоже.
– Мы готовы, повелитель!
– Нимало не сомневаюсь. Георгий, Святозар, Дарья! И ты, Алексей… Николаевич, – вы поддержите стражей из второй линии. Помните, главное – чтобы Убийца дал бы нам к нему подобраться. Чем дольше он останется сфокусированным на вашей магии, тем лучше.
– Понятно, господин Дракон, – солидно кивнул Георгий. – Красные Береты тоже не подведут.
– Очень надеюсь, – искренне сказал Виктор. – Магов у нас мало, и вызвать верных мы уже не успеем. Даже из твоего клана, Лой.
– Но, повелитель, – Кошка низко склонилась, – быть может, нам не следует торопиться? Убийца ведь должен добраться до Дракона, верно? Зачем же ускорять эту встречу, господин? Пусть побегает, пусть попотеет, а мы за это время успеем собрать целую армию. Клан Кошки верен Крылатому Владыке! Да и другие тотемные тоже. Стихийные… пусть их, лишь бы не мешали!
Виктор мрачно покачал головой.
– Ты забыла, Лой, чем всё кончилось в прошлый раз…
– Я была куда моложе… – прошептала Лой, вдруг покраснев. – Наивнее…
– Владыка прав, – откашлялся Ярослав. – Убийцы – а их было четверо в самом начале – сумели взбунтовать всех. Драконы сосредотачивали силы – но их враги всё равно собирали в десять раз больше. А может, даже в двадцать. И если мы будем медлить, восстание заполыхает вновь.
Виктор медленно опустил голову. Восстание… революция… а ведь он так старался быть строгим, но справедливым правителем!
Очевидно, последнюю фразу он произнёс вслух, потому что Ярослав ответил с необычными для Стража нотками сочувствия:
– Владыка, чернь всегда будет ненавидеть власть.
– Но чтобы восстать?.. Они что, не понимают, что Дракон…
– Это свойство Убийцы, повелитель, – полушёпотом отозвалась бледная Лой. – Я… помню ту войну, хоть и очень старалась забыть. Появляется Убийца, и все сходят с ума. Сытым кажется, что они голодны. Богатые хотят большего, бедные думают, что получат всё и вся без труда, достаточно ограбить тех, у кого на одну корову больше. Кланы вдруг решают, что их страшно угнетают и притесняют. Нобили, правящие отдельными землями, начинают скрупулёзно перечислять унижения, кои они якобы претерпели. Эльфы объявляют себя Перворождёнными, хранителями великой мудрости. Гномы говорят, что им надоело вкалывать за всех. Люди не остаются в долгу – ненависть вырывается из всех пор, хлещет, словно гной из раны…
– Именно! И потому Убийцу надо убить сейчас, пока он не вошёл в силу, пока вокруг него все не взбесились окончательно, – подхватил Ярослав.
– Мысль, потрясающая новизной и оригинальностью, – сверкнула глазами Лой, и Страж смутился.
– Нам надо его найти, – проговорил Виктор. – И… он где-то рядом. Я чую.
Он и в самом деле «чуял». Словно холодное дуновение, скользящее по щеке; словно ледяная струйка из оконной щели морозной зимой. Дракон не сомневался, что это или кто это. Он знал.
