– Я позову детей, – сказал Виктор. – Узнаем, что у них там.
– Может быть, я? – предложила Тэль.
– На это у меня сил хватит, – сказал Виктор как можно увереннее.
И сил действительно хватило. Но с трудом.
* * *
Тёмный вихрь потащил Эрика, заткнул ему рот, погасил крик. Он падал, почти как в самый первый раз, с высокого парапета над откосом, только теперь его крутило, вертело и швыряло из стороны в сторону.
Он не боялся. Отец не сделает ему зла. Отчего-то Эрик в это верил твёрдо.
Смерч разжал челюсти, выплюнул Эрика над каким-то хилым леском, правда, сжалился, подложил желтоватый песчаный откос.
Эрик упал, закувыркался. Эх, не супергерой он, никак не супер!..
Кое-как встал, отряхнулся, огляделся. Да, папа-Обжора помог, «подлатал». Правда, на колене опять дырка, а под ней на коже ссадина. Брр, и вообще, что тут так холодно?..
А вокруг лежал только-только начавший пробуждаться весенний лес.
Под мрачными елями держал оборону снег, таял хоть и неуклонно, но медленно. Всё вокруг было мокрым, холодным и совершенно не располагало к прогулкам.
– Отец, – Эрик задрал зачем-то голову, обращаясь к низкому серому небу. – Отец, что мне здесь делать?.. Отец?..
«Он тебе не ответит, глупый!» – Эрик выругал сам себя. Ты же этого хотел, верно? Ну да, хотел. Хотел вернуться к Нотти. Отыскать её…
Тут перед глазами вновь появилась всё та же сцена: Нотти, выступающая из огненного облака, обнажённая, словно богиня пламени.
Я должен её найти!
Ага, легко сказать, когда вокруг – весенняя чаща с ещё не сошедшим снегом, а у него – пустые карманы. Никаких тебе брутального вида ножей, никаких «наборов выживальщика», где найдутся и спички, и леска с крючком, и даже тонкое, словно паутинка, высокотехнологичное термоодеяло. Которым хоть укрывайся, хоть светомаскировку устанавливай.
Но, увы, брутальный нож отсутствовал. Эрик на один миг почти что ощутил его тяжесть на собственном бедре… но нет. Ничего. Пусто.
– Ладно, – постукивая зубами, сказал он вслух. – Н-ничего. В-выберемся!..
Выбирался он долго. Солнце выкатилось в зенит и там застыло, а он всё брёл и брёл весенним редколесьем.
Брёл наугад. Можно сказать, «куда глаза глядят», однако глядели они, как оказалось, лучше собственного хозяина, выведя его в конце концов на дорогу.
Плохонький разбитый грейдер, каких множество в русской глубинке. С вечными непросыхающими лужами.
Впрочем, Эрику он показался в тот миг прекраснее любого футуристического автобана.
…К жилью он вышел, когда солнце уже начало опускаться. Усталый, голодный, чуть ли не шатающийся. Грязный, с мокрыми ногами – кроссовки не самая лучшая обувь для прогулок по весеннему лесу или же мокрому просёлку.
Собственно, жильё это оказалось деревенькой, словно сошедшей с какого-нибудь советского издания «Кому на Руси жить хорошо» или «Истории одного города». Эрик смутно припоминал что-то такое, унылое, читанное на уроках литературы. Избы покосившиеся, оконца небольшие, подслеповатые. Изгороди дырявые. Псы худые, шерсть свалявшаяся. В общем, «положение простых крестьян в эти годы сильно ухудшилось».
Однако тут имелся трактир, о чём недвусмысленно свидетельствовала вывеска «ТрактiрЪ», абсолютно безграмотная. Это здание могло похвастаться аж двумя этажами, стеклом в окнах и черепичной крышей.
Эрик, замёрзший, с бурчащим от голода животом, недолго думая, толкнул дверь.
Внутри было темновато и душновато. Да и пахло отнюдь не амброзией – хотя сквозь сложный букет всё же пробивался запах чеснока и чего-то жареного.
Народу сидело немного, всё сплошь люди, насколько мог судить Эрик.
На него уставились, причём как-то нехорошо.
Мужички здесь тоже были какие-то совершенно… замшелые. В памяти всплыли полузабытые слова из школьных уроков, всякие «треухи», «зипуны» и «армяки». Правда, значения их Эрик не помнил, но и ладно.
Хуже всего, что у него не было денег.
– Привет, хозяин! – сказал он тем не менее громко. – Позволено ли усталому путнику будет обогреться у твоего огня?
Огонь в трактире имелся. Здоровенный и закопчённый очаг, где запросто можно было зажарить на вертеле целого быка. Сейчас там весело горели три толстых бревна.
– Мы всем гостям рады, – хрипло отозвался здоровенный тип с совершенно разбойничьей мордой. На поясе висел тяжёлый тесак. – Входи, садись. За тепло у нас монету не берут.
– Спасибо, – искренне сказал Эрик. Ему казалось, что подобное он читал… или видел… да, точно! В компьютерных играх частенько попадаются такие вот обобщённые «таверны», где можно получить квест. Невольно он даже поглядел, не светятся ли над головами собравшихся жёлтые восклицательные знаки, символы «квестгиверов», как это именовалось в игровом сообществе.
Он снял мокрую обувь, поставил поближе к огню. Эх, эх, а вот Нотти, помнится, в момент её высушила…
От этой мысли враз сделалось плохо. Что ж это получается, он и впрямь влюбился, что ли?
– Чего подать, парень? – верзила с тесаком слегка толкнул его в плечо. Можно сказать, дружески.
– Ничего, – честно ответил Эрик. – У меня денег нет, вот нисколечко.
Как ни странно, на заросшей зверообразной физиономии трактирщика отразились не гнев, не досада, но понимание.
– Денег сейчас ни у кого нет, приятель.
– Нет до нас дела магам этим, – горестно вздохнул патлатый мужичок с пегой бородой.
– И Дракону до нас дела тоже нет, – откликнулась дородная тётка, сидевшая, воинственно уперев руки в бока, точно ожидала, с кем бы подраться.
– То ли дело в Изнанке! – вздохнул ещё один мужик. У него на спине красовалась огромная заплата. – Там тебе пенчию платят, коль работать не можешь!
– Там машины работают! – поддержала тётка. – И каждый машину себе завести может, гномам-скупердяям кланяться не надо!
– И земли, я слышал, можно взять, сколько захочешь! А тут пока с его светлостью графом разберёшься, шоб он был здоровенький, да с гномами, покуда подвоз наладят…
– В Изнанке дороги гладкие, по ним эти, как их, грузовики бегают! Для людей всё сделано, не шутка!
– Да чтоб она провалилась бы, эта магия!
Трактир зашумел. Эрик только хлопал глазами, невольно припомнив какой-то ютубовский ролик, где примерно в такой же трактир заходил большевик-ленинец, грозно провозглашая «долой самодержавие!». История Эрику всегда нравилась, хотя знал он её не особенно хорошо.
– А ты сам-то, – обернулся к нему трактирщик, – сам-то не с Изнанки часом, парень?
– С Изнанки он, – деловито сообщила тётка. – По одёжке, что ль, не видишь, Кранг?
