– Ясное дело, чего, – усмехнулся тот. – Того, что их либо поимеют, либо лишат возможности кого-то поиметь. Это широко отражено в мифах и преданиях… впрочем, неважно. Если хотите, то я готов, пусть и без восторга…
Он посмотрел на Эрика и подмигнул ему.
– Позволь-ка мне, – резко сказал Ритор. Протянул руку – и что-то острое, невидимое, проползло по ноге Эрика, остановилось у паха. – Если ты не станешь сражаться, парень, мне придётся лишить тебя мужских достоинств. Ибо сражение – это привилегия и гордость мужчин…
И Эрик не выдержал.
Может быть, молодой Огненный маг был прав, и такого он боялся больше, чем сломанных рук или сожжения заживо. Потому что это была не просто пытка, а ещё и унижение.
Он опустил обожжённую руку – и поймал сгустившийся в лезвие воздух, замерший у его тела.
Будто схватил вибрирующее, яростное лезвие.
По пальцам потекла кровь.
Но Эрик не отпустил воздушное копьё.
Глядя в глаза Ритора медленно отвёл лезвие от себя.
А потом рванул, через боль перехватив невидимое копьё другой рукой, и выдернул из рук старика.
– Ого, – сказал Ритор. Он явно был доволен. И это задело Эрика ещё больше, чем угроза его оскопить.
Он крутанул копьё, сам удивляясь тому, как легко и естественно это получилось. Копьё вдруг стало видимым: жгут бушующего воздуха, полупрозрачный и крутящийся, словно укрощённый смерч. С одной стороны – лезвие, с другой что-то вроде навершия.
Эрик ударил Ритора остриём.
Старик отбил удар – в его руке на миг появился такой же матово-воздушный щит. Но он перестал улыбаться.
– Вот пошла потеха! – скрипуче и радостно воскликнул Торн. Размашисто ударил рукой.
Эрик взмахом копья отразил что-то смутное, скорее угадав, чем увидев – и оно тоже проявилось, стало гибкой, змеящейся плетью из бурлящей воды. Пару секунд они боролись – копьё будто захватило воду, разрывало её, вода пыталась окутать и разрезать копьё.
– Ненавижу магию!!! – закричал Эрик.
Водяной бич обмяк и пролился на камни. Торн отступил. Удивлённо глянул на Ритора. А тот стоял и смотрел на Эрика, будто наслаждаясь происходящим.
– Дрянь! Мерзость! Подлость! Жестокость! Тупость! – кричал Эрик. Копьё негодующе вибрировало в руках, но проклятия словно укрепляли его. Более того, Эрик увидел, что в прозрачном воздушном копье застыли капли воды – будто драгоценности, инкрустирующие оружие.
Эрик метнул копьё – то понеслось к Торну. Водный маг нахмурился, между ним и копьём встала стена воды, за ней – стена льда.
Копьё пронзило обе преграды и пробило грудь мага. Вернулось обратно, будто оттянутое невидимой привязью, снова упало в пылающую болью руку Эрика. Конец копья был кроваво-красным.
– Хватит! – крикнул маг Огня. – Вы заигрались, старичьё!
Он вдруг взмыл в воздух. Под его босыми ногами играли струи огня, лицо исказилось яростью. Лэй протянул к Эрику обе ладони, усмехнулся – и с ладоней ударили две струи огня.
Эрик не раздумывал. Всё уже изменилось, непоправимо и неожиданно, мир тронулся с места, и Эрик нёсся вместе с ним, реагируя не разумом, а инстинктами, которые, оказывается, жили в нём.
Он вытянул вперёд руки с зажатым в них копьём и закрыл глаза.
Потоки пламени ударили в него, сжигая пальцы – но копьё будто раздулось, обволокло кисти рук, превратилось в узкий длинный щит, рассекающий огонь и отклоняющий в стороны.
Где-то далеко-далеко, за бушующим пламенем, кричал Лэй:
– Что ты натворил, старый дурак? Он не должен нас убивать, он должен лишь победить!
– Он Убийца… – донеслось в ответ. – Убийца не побеждает, он уничтожает…
Пламя схлынуло. Щит истончился, вытянулся, возвращая форму копья.
Эрик открыл глаза.
Копьё в его руках вновь преобразилось. Теперь это был плотный матово-белый вихрь, узкий и гибкий, внутри которого кружились капли воды, кристаллы льда и лепестки пламени.
Маги смотрели на него. Ритор и Анджей – стоя на земле, Лэй – паря над ней, Торн – лёжа и зажимая рану в груди.
– Я сдаюсь, – прохрипел Торн. – Я… недооценил…
– Да это же всё Ритор! – крикнул Лэй. – Это его интрига! Анджей, помогай!
– Ненавижу вас, – сказал Эрик и понял, как честно прозвучали эти слова. – Мразота, перхоть…
И добавил ещё парочку слов, за которые в Изнанке получил бы от бати по губам.
Лэй понял всё первым. Прямо в воздухе присел на корточки, окутался пламенем – и огненным шаром унёсся в небо. Эрик метнул копьё вслед, то пронзило исчезающий в небе болид и вернулось. Попал он в мага или нет, Эрик проверять не стал. Подошёл к лежащему Торну.
– Я сдался, – быстро ответил тот. Грудь мага была окровавлена, но кровь будто сама собой собралась большой каплей и закупорила рану.
– Поздно, – сказал Эрик. – Ненавижу волшебство и волшебников.
Он ударил копьём, вновь пронзая грудь Торна. Глаза волшебника стали пустыми, мёртвыми.
Эрик повернулся к Ритору. Маг Воздуха смотрел на Торна. Вроде бы и с жалостью… но была в его взгляде и старая, тяжёлая ненависть, непрощённая обида.
– Я убью и тебя, – сказал Эрик.
– Так и было задумано, – спокойно ответил старик. – Давай.
В его взгляде не было страха, и Эрик на мгновение заколебался. Он что же, выполняет чей-то хитрый план?
Но в следующую секунду он метнул копьё, и пронзённый собственным оружием Ритор упал.
Эрик опустил руки. Всхлипнул. Болело всё – ноги, колени, тело. Копьё опять вернулось, ткнулось в ладонь, но теперь у Эрика едва хватало сил его держать.
– Впечатляет, – раздалось из-за спины. – Но… ты не умеешь считать до четырёх?
Парень обернулся.
Анджей смотрел на него сосредоточенно и изучающе.
– Мне нужна и твоя сила… – сказал Эрик.
– Вот же странно, – ответил Анджей. – Убийца брал лишь отрицание четырёх стихий. А ты берёшь и отрицание, и саму силу. Ты странный Убийца… или же что-то иное.
Эрик помотал головой. Он ничего не понимал. Всё было слишком быстро и слишком сложно.
– Моя сила… – продолжал Анджей. – Ну что ж. Бери!
Земля вывернулась из-под ног Эрика. Клыками вылезли вверх две треугольные гранитные плиты. И – одним могучим хлопком ударили по Эрику.
Копьё, попавшее под удар, не сдержало магию Земли. Рассыпалось на миллионы крошечных осколков, те вонзились в тело Эрика…
И наступила тишина.
Но ненадолго.
– Тяжело пожатие каменной моей десницы, – донеслось откуда-то издалека. – Хм. Крепкий парнишка. Это называется Рукопожатие Земли. Жаль, что ты этого не узнаешь. Сразу и приговор, и памятник. Главное, чтобы наружу ничего не просочилось, а то не слишком эстетично. Кхе.
