– Насколько смогу, хозяин, – развёл тот руками. – Не моё это дело – мир твой защищать, вообще-то. Всё, что могу – это помочь тебе самому дотумкать, как его сберечь-сохранить. Да, и за Кошкой своей проследи, а то она тут начудит…
– Это не моя Кошка! Она своя собственная!
Меж тем они поднялись на самый верх – пятый этаж недостроенного дома – пролётами, кое-как ограждёнными наспех сколоченными досками. Прямо перед ними лежала окраина стройки, именно тут из ничего возникали машины с автобусами.
– Не случайно ты нас привёл сюда, Хранитель…
– Не случайно, хозяюшка ласковая, – согласился Обжора. – Вот оно, то самое место, где Изнанка-то сюда изливается…
– Не просто Изнанка, – оспорил Виктор. – Изнанка другая совсем. Особенно сейчас. Да и полвека назад она такой не была.
– СНиПы! – вдруг завопил колдун Святозар. – Где они такие СНиПы взяли?!
И принялся совать всем в нос какую-то замусоленную книжицу на коричневатой бумаге, в прозрачной обложке – в такие первоклашки тетрадки оборачивали.
– Чего, чего ты с ума-то сходишь? – постарался урезонить его Георгий.
– Где издано! Где издано, смотри!..
Тэль недоумённо развела руками. Виктор глянул: там, на последней странице, значилось: «Отпечатано в первой образцовой типографии г. Реттерхальма».
– Реттерхальма, а? Как вам это нравится?..
– Совсем не нравится, – напряжённо проговорила Тэль. – Виктор! Ты ведь детям эти книги носил? Про Реттерхальм и прочее?
– А ты их читала? – только и нашёлся господин Дракон.
– Милый! Спрашиваешь! Ну, конечно же, я читала всё, что читали и читают наши дети! Даже эти… комиксы… которые с тентаклями, – и Тэль невольно покраснела.
– Та-ак, хозяин, похоже, не обошлось тут без тебя… – закряхтел Обжора.
– Каким образом? Это не Изнанка! В Изнанке Прирождённые не имеют силы! – выпалил Виктор, не очень понимая даже собственные слова.
– Не имеют. Но, видать, Изнанка как-то сама меняется, попадая сюда… – задумался Обжора.
Снизу вдруг донеслись гневные выкрики. Потом вновь упало что-то тяжёлое. Тоненькая и лёгкая Тэль первая успела к перилам, перегнулась так, что у Виктора защемило под ложечкой – свалится ведь сейчас, как есть свалится!..
– Кошка Лой Ивер за работой, – бросила Тэль с усмешкой. – Там эти, как их, монтажники-высотники за неё уже бьются. Ярослав принимает посильное участие. Ах да, бетоновоз – ведь правильно, да? – вывалил всё прямо посреди дороги.
– Так что же это такое, Обжора? Мы на пути сюда тоже видели… странную Изнанку.
– А это уж не знаю, хозяин милостивый. Вижу только, что от стройки этой сплошное зло. Пробой где-то чую поблизости…
– Прирождённым такого не сделать, – покачала головой Тэль.
– Я же помню, как ты дракона того творил, Обжора, – Виктор в упор глядел на толстяка. – И до сих пор не знаю, чего ты хотел тогда в действительности.
– И предпочитаешь не знать! – жизнерадостно закивал тот. – Может, я того дракона творил, чтобы ты свою сущность осознал лучше, чтобы вывод правильный сделал! А может и впрямь, чтобы Срединный Мир завоевать! А ещё, может, специально такого хилого дракуса смастрячил, потому что нравится мне у вас тут, а Прирождённые бы всё дикой магией залили. Дикой магией бы залили и не остановились бы, а дальше полезли, ну а Изнанка бы тогда…
– Стоп.
– А Изнанка б тогда, конечно, ответила…
– Да стой же ты!
– Стою, стою, господин Дракон.
– Как ты сказал? «Изнанка бы ответила»?
– Ну да. Если ты, хозяин, не в обиду тебе будь сказано, по камню какому или скале державной дланью своей заедешь, в человеческом облике пребывая, тебе ж больно будет, правда? Так скала или камень тебе ответят.
«А что, если Изнанка так и отвечает? Что, если она так защищается? Что, если баланс каким-то образом нарушился и мир, в котором я родился, начал давить в ответ?.. Но всё как-то совсем странно… Хотя отчего же? Никакие Прирождённые, конечно, в голову ко мне не залезали. Это я, я сам!..»
Детские воспоминания, самые яркие, самые крепкие, перемешанные так, что никакой старик Зигмунд не разберётся. Книги. Храм. Старушки, казавшиеся вечными, на улочках Луховиц, сколько бы ни прошло лет – а они всё равно там, хоть и с разными именами и судьбами. Герои любимых книг. Счастливый билетик, который просто полагалось съесть, особенно перед экзаменом. И ведь верно, на одном из последних госов ему таки повезло! Достался в трамвае такой вот билет, и Виктор, смущаясь и стыдясь, его торопливо заглотил; а потом ему выпали как раз те вопросы, которые он хорошо знал, так и получил своё «отлично»…
«Это я сам. Это я открыл врата. И Изнанка устремилась в прорыв. Она отрицает магию, магия ей враждебна. И, если б она могла, то, наверное, давно бы поглотила Срединный Мир, схлестнувшись с Миром Прирождённых, Порядок и Хаос сошлись бы в вечной битве материи с антиматерией, что закончилось бы, как учат нас и физика, и фантастика, полной взаимной аннигиляцией».
Но барьеры высоки, и покинуть Изнанку могут лишь те, кого она выталкивает сама. Материи Порядка не проникнуть сюда, если в ней нет хотя бы крошечной искры живой магии.
Однако можно дотянуться через того, кто родился под небом Изнанки, кто рос и учился там, кто, приняв на себя драконью участь, не забыл ни Москвы, ни России. Кому кажется, что вокруг все разговаривают на русском (на самом деле нет), кто учил русскому своих детей, кто хотел, чтобы они полюбили бы его родную Изнанку, кто таскал им книги, памятные с детства, оставшиеся любимыми, кто их то и дело водил на каникулы «на Родину»…
И он, он сам, господин Дракон, Крылатый Владыка, день за днём, час за часом расшатывал незримую черту, разделяющую миры. Или проделывал в ней «кротовью нору». С Миром Прирождённых всё просто и понятно: Разлом в Горячем Море, пылающая черта, окутанная клубящимися облаками, вечно стегающими друг друга яростными хлыстами молний; граница между Срединным Миром и Изнанкой скрыта, не видна, однако это не значит, что она абсолютно неприступна.
Но Дракон тяготился и тосковал, сам того не подозревая. Да, ему было приятно оборачиваться могучим крылатым чудовищем, он старался править «строго, но справедливо», он учился, как мог, и, право же, он не был таким уж плохим правителем. Даже наоборот.
Но Дракон может принадлежать только одному миру.
Другой мир надлежало забыть, и он почти что это сделал… когда Тэль вела его через инициации Стихий, когда он обнимал Лой Ивер на ночной дороге, когда выходил на бой возле Замка-над-Миром.
Но потом он вспомнил, что у него есть мама и бабушка. Что бывать в Москве, являясь при этом правителем огромного и богатого государства, да что там государства – мира, чёрт возьми, донельзя приятно. Что можно – и нужно! – брать от жизни всё.
