Вот как. Значит, теперь и он знает про особую миссию, о которой говорил Йорен и сама Хелаин? Я через силу усмехнулась.
— Да, Ричард. Я тоже… подозреваю это. Богиня судьбы знает толк в иронии, да? Даёт нам то, о чем мы просили. Правда совсем не так, как нам это было нужно.
— Вероника, — глухой рокот во тьме, будто камни летят с обрыва в пропасть. — Послушай, ты должна знать. Севиль сделала это, потому что тоже… потому что хочет вернуть то прошлое, которого больше нет. Если ты выполнишь это, то, скорее всего, вернёшься в свой мир. А я вернусь в Совет.
“И Севиль выйдет за тебя замуж.”
Будто тисками сжало горло, и я шумно вдохнула. Они хорошая пара, оба умеют просчитывать наперёд. Вот и вся её доброта и забота о невинных.
— Что ж… — Я замерла. — Может, так и должно было случиться, м, Ричард?
Ричард вдруг обхватил крепко-крепко за талию и прижал к себе. Коснулся лбом моего лба и заговорил горячо, со всей силы сдавливая меня в объятиях:
— Хочу, чтобы ты осталась со мной… Не готов тебя потерять. Не должен был тебя полюбить, но сейчас это мне важнее власти, данной богами, важнее всего! Я не знаю, зачем Хелаин устроила нашу встречу, но чувствую, что это нужно нам обоим. Я хочу говорить с тобой. Видеть утром твое милое лицо. Хочу быть с тобой. Смотри на меня, Ника. — Он мягко обхватил меня за затылок. — Посмотри на меня. Посмотри в мои глаза.
Раскаленная медь, невозможная страсть. Я готова была растаять, раствориться от его взгляда, от этих слов и от горячей силы, сметающей все на своём пути, но каким-то чудом ещё держалась.
— Если я оставлю все, как есть, погибнут в замке. Я не могу так. Не могу! — голос сорвался, и защипало глаза.
— Вероника…
— Ричард, — сказала с трудом, чувствуя, как текут по щекам слезы.
Он обнял меня, обхватив ладонями под лопатки, с силой стиснул в руках и впился поцелуем в губы, так, что не осталось сомнений в том, как тесно нас связало.
Скрутило в единый организм, тугой клубок, спутало души, спутало судьбы, и так невыносимо хотелось быть здесь, всегда, быть рядом, целовать его жаркие губы, тонуть в страсти с головой. Хочу видеть его широкую, очаровательную до невозможности улыбку, его взгляд с хитрым прищуром, хочу шутить с ним и учиться сражаться, хочу любить, хочу разделить с ним жизнь и смерть.
Как буду без этого? Я уткнулась лицом ему в шею, вдыхая его запах, чувствуя под ладонями его кожу, местами нежную, гладкую, как на шее, местами колючую от щетины, наслаждаясь этим последним мгновением изо всех сил. Надышаться невозможно, и никогда не будет достаточно.
Ричард глухо прорычал, не желая мириться с этим выбором. И билось в груди отчаянное: мы что-нибудь придумаем, всё не должно быть так, не должно, пожалуйста! Быстро-быстро колотилось сердце, отсчитывая секунды перед решением, но даже их почти не осталось.
В дверь с силой грохнули чем-то тяжёлым. Нас нашли.
Глава 29. Осколки мира
Будет слишком глупо не успеть! И исход может быть совсем кошмарным — быть может, для всех нас, меня в том числе. Мы вернулись к Леовин.
— Я не знаю другой дороги, Ричард. И не могу не сделать так. — Я говорила, не чувствуя свой голос, слёзы встали комом в горле. — Здесь всё началось с тебя и здесь же, в этом городе, всё закончится, видимо, надо было вернуться. Круг замкнулся.
Леовин взяла меня за руку.
— Вероника, ты сможешь выбрать ту дорогу, где Маркус останется жив? И мой муж…
— Да, знаю, чтобы он остался с тобой.
Я сосредоточенно вдохнула и выдохнула.
Ричард стянул с груди цепочку со своей руной, задумчиво поднёс к лицу и сжал с силой в кулаке. А ведь бился до последнего за свою невесту и свою прошлую жизнь — не это ли то самое вознаграждение, обещанное Аарин?
Я кивнула, глядя на него и чувствуя, как двоится мир из-за новых слез. Ричард подошёл и замер рядом. Надел цепочку мне на шею, поднял мою голову за подбородок и взглянул последний раз — жарко, но коротко, точно обещая что-то. Помнить? Или хотел, чтобы не забыла я?
Говорить больше не было сил, я только кивнула.
Леовин первая коснулась рукой камня.
— Ричард, — произнесла я глухо, частью души отказываясь верить, что больше никогда его не увижу.
Мужская ладонь с кольцами на пальцах со звоном легла на камень.
Я больше не смотрела ему в глаза — не могла, но чувствовала всей кожей жжение его взгляда и хотела запомнить мгновение, пока мы рядом, навсегда. Пусть Триединая решает, как должно быть дальше, а я сделаю то, что в моих силах.
Камень был гладкий и прохладный, он будто светился изнутри голубым. Я закрыла глаза, почувствовала, как дотронулась до изящной, гладкой руки Леовин, как Ричард сжал в последнем порыве мои пальцы, а кольца на его руке царапнули кожу.
И всё померкло.
Мгновенная тишина рухнула на головы, всё застыло, а потом принялся нарастать страшный гул, идущий с изнанки мира. Хотелось зажать уши, но это было бесполезно. Мучительный, болезненный миг на грани и…
Мир взорвался сотней тысяч осколков, как тогда, в лесу, когда разбились зеркала. И в каждой из острых граней этих осколков творилась своя история. В какой-то мы были мертвы. В какой-то погибал Аренхилл. Где-то торжествовали Советники, а Пограничье захватили твари. Где-то всё Королевство Есмэйн было стёрто с лица земли. Где-то мы с Ричардом никогда не встречались, а на другой грани — оставались здесь навсегда.
Осколки мира разлетелись и снова сошлись одним-единственным образом.
Тем, к которому нас привела Хелаин.
…Я снова увидела Ричарда, хоть и не сразу узнала его. Он был весь в белом. Не в том платье, в котором я шутливо представляла его своим ангелом-хранителем с топором в руках, в ярком камзоле и белоснежном плаще на плечах. Облаченный властью, он притягивал к себе взгляд. Статный, такой же высокий и мощный, с едва лишь заметной щетиной — так странно было видеть его без бороды. Пожалуй, я изменила свое мнение насчет бородатых. Ему она определенно очень шла и делала уникальным…
Ричард вошёл в Совет Шестерых, как и должен был. За его спиной я увидела Севиль. Ведь он раньше так о ней мечтал… Все на своих местах? И Ричард правил страной, как и должен был изначально, по праву крови богов, текущей в его жилах.
Я увидела Леовин с Маркусом и Исидором. Каким-то невероятным образом они смогли сохранить свою связь и остаться в столице без всеобщего неодобрения. Изменилось всё.
А я оказалась талантливой вершительницей судеб. Мои слова исполнились: я вернула ему его жизнь, а он мне — мою.
Осталось одно…
Разобраться со своей судьбой, потому что в мире Ричарда я уже потеряла дорогу.
* * *
