Он отвёл мою руку и легким толчком прижал к постели, заставляя лечь обратно на спину. Взял вторую мою руку и увёл следом, несильно сжав пальцами. Замер надо мной, легко усмехнувшись, словно говорил: попалась, теперь ты в моих руках. И ничего не делал больше, но внутри просто пламя разгоралось…
От яркого воспоминания первой нашей ночи перехватило дыхание и сладко свело низ живота.
— Ричард, — прошептала едва слышно.
И небеса раскололись со звоном, когда он прижался губами, словно в первый раз. Трепетно, страстно, точно именно это так долго искал.
Забывая себя, охваченная такой же жаждой, я прильнула к Ричарду, вывернулась и потащила с него через голову рубаху. Он на мгновение запутался волосами в вороте и рассмеялся моему порыву.
— Вероника. Милая. С ума с тобой сошёл, сам не пойму, — проговорил он, склоняясь ко мне, щекоча щетиной и прикусывая нежно шею.
Ладонями я заскользила по его обнаженной спине, огладила широкие плечи. И снова поцеловала, чувствуя жар щёк и вкус отчего-то чуть соленых губ. Ухватила его за небритый подбородок и пихнула с силой в сторону. Ричард послушно откинулся на подушку и поймал за талию меня, севшую на него верхом. Спустился руками по бёдрам, стиснул с силой пальцами.
Боже, какой же он красивый. Мощный, нежный, сумасшедше притягательный, влекущий. Удивительный. Я нашла его ладони, обхватила, перебрала холодные перстни и неожиданно для себя сама прижалась к его чувственным пальцам губами. Поцеловала их отчаянно и взглянула в его лицо, в потемневшие глаза.
— Кажется, я влюбилась, Ричард.
Вот так торжественно и глупо, как на сцене, расписалась в собственной слабости.
— Кто же этот… счастливчик?
Я ещё успела рассмеяться: какие мы с ним оба дураки, но в глубине его глаз загорелось неведомое прежде чувство. Ричард настойчиво потянул мои руки к себе, вынуждая склониться низко-низко, коснуться напряженной, налитой мышцами широченной груди. Его ладони надавили на спину, и он приник протяжным поцелуем.
— Ты его знаешь, — удалось мне вырваться и произнести через пару мгновений.
Ричард улыбнулся одними губами, разглядывая мое лицо так пристально, словно, как и я, пытался запомнить каждую черту, каждое выражение, каждый мимолетный взгляд.
— Уже не уверен…
Завязки на платье разошлись легко, даже не треснула от рывка ткань. Прохладный воздух комнаты заставил обнаженную спину покрыться мурашками, но тепло и ощутимое возбуждение Ричарда снова бросало меня в жар.
Он перекатился, легко перевернул меня на спину и упёрся руками в подушку. Надвинулся с угрозой смять сопротивление, заставить забыть о себе. Забыть о прошлом, будущем. Есть только здесь, сейчас, величайшая в мире сила.
Нежнейшая в мире сила.
— Ты… невероятная, Ника. — Ричард припал ниже, дразня, почти касаясь моих губ, будоража своей близостью. — Исидор был прав, говоря, что я спятил… Но мне всё равно. Я готов потерять рассудок с тобой. До этого словно бился в запертые двери, а ты показала другой мир. Всё может быть иначе.
Дрожь от его слов била по всему телу. Я огладила его лоб пальцами, пробежала по щекам, откинула с лица упавшие темно-русые волосы. И утонула в жгучем взгляде — медного цвета радужки затопила чернота зрачков. Не уйти, не спрятаться. Мой благородный рыцарь, коварный шпион и преданный до последней капли крови герой.
Если Леовин права, наша связь и без того сильна, и эта ночь уже ничего не изменит. Ничего… Но может, мне и не хочется уже ничего менять. Только быть с ним, вот так, близко-близко. Хочу ловить украдкой улыбку и волнующее восхищение, чувствовать на себе жаркое и сводящее с ума дыхание. Хочу сдаться и поверить.
Я порывисто выдохнула, когда Ричард настиг, подхватил на руки и лишил остатков одежды, завладел снова моими губами. Опустив руки на пояс его штанов, я потянула завязки. Больше ничего не осталось между нами…
Я ещё помнила, как сопротивлялась его власти, как медленно целовала пьянящие губы, обманчиво-мягкие, а сама скользила с замиранием сердца в пучину этой страсти. Как пыталась не выдать стон и подчиняла себе, неторопливо, заставляя рыцаря львиное сердце тихо рычать от нетерпения…
И как потом сдалась яростному напору его желания. Как он обуздывал себя, мучительно-нежно лаская губами мою грудь, ключицы, снова находил губы, удерживая меня на руках; как проникал до предела, заставляя выгибаться от каждой невероятной и яркой вспышки удовольствия и из последних сил унять крик. Помнила, как взорвались все звёзды и всё небо, рухнуло на нас с головой, опрокинув мир вверх ногами.
Господи…
Господи.
Кажется, догорели и погасли свечи.
Я лежала рядом с ним, обхватив плечо и положив голову на грудь. Лежала и уже не скрывала слёз. Вот сейчас и умирать можно.
Ричард прижал меня к себе со всей силы — так, что даже потемнело в глазах — обнял спину широкими ладонями, спрятал у себя на груди.
— Я не отпущу тебя, Ника.
Это уже не было шуткой или простой, ничего не значащей фразой. Не игра. Словно самая очевидная на свете правда из самого сердца сорвалась у него с языка.
Истина, не требующая доказательств.
Констатация факта — и делай с этим, что хочешь.
Глава 25. И поздно бежать
В этот раз Ричард проснулся первым. Я почувствовала на себе его взгляд только тогда, когда с наслаждением потянулась и перевернулась на бок — лицом к лицу. Открыв глаза, я посмотрела на него ещё туманно и рассеянно улыбнулась.
— Доброе утро.
Хотелось бы начинать вот так каждый день, но ко мне вернулось осознание того, что сегодня я, может быть, смогу вернуться в свой мир, и от этого будто под дых ударили. Я резко поднялась, подтянув к себе одеяло.
— Ричард, — слова сорвались раньше, чем я их обдумала, — давай сбежим отсюда? Уедем. Давай… вернёмся с тобой в Аренхилл.
Я улыбнулась неуверенно, но широко, ошалело осознав, что, кажется, готова рискнуть. Готова остаться с ним здесь, может быть, даже навсегда… Только сейчас ведь решила! Слышишь, я решила?!..
Ричард, уже одетый, продолжал смотреть на меня с непонятным до конца выражением, хотя от моих слов едва заметно дрогнули его губы.
— Бежать уже поздно, — он усмехнулся так больно, что внутри продрало морозом. — Аарин здесь.
Словно в колокол ударило прямо над головой. Озноб охватил плечо, меня даже заколотило от дрожи.
— Высочайшая?..
— Да. И тебе пора привести себя в порядок. Думаю, поговорить в любом случае не помешает.
В порядок. Порядок… какой у меня может быть порядок, если меня словно на молекулы разобрали, а потом собрали заново, другую, новую. Какой порядок теперь верный?
