— Можете допрашивать, ваша светлость. Или милость? Но мне запретили об этом говорить.
Ричард вздохнул.
— Ваша милость. Что ж, я предполагал.
Я помотала головой, не зная, что говорить. Сразу напрямую, что мне угрожает его лучший друг и по совместительству военачальник замка? И не только слежкой, но и настоящей расправой?
Забавно. Если бы я в самом деле была шпионкой, это был бы хороший способ внести сумятицу в стан врага: втереться в доверие и рассорить двух командующих.
В этот момент в комнату открылась дверь, и слуги принесли подносы с едой: сырами, томленым мясом и запеченными овощами. Я хмыкнула. Ну, конечно: парень покрупнее взял бутылку с запаянным воском горлышком и вскрыл ее ножом, а потом осторожно разлил красную жидкость по двум серебряным бокалам.
Зачем спрашивал, называется?
— Лучшее вино Пограничных земель, — сказал Ричард и медленно поднес свой бокал к губам, покачал и вдохнул аромат. — Лучшее, и все равно средней паршивости.
Я все-таки взяла бокал, покатала в ладони и сделала глоток. Вино оказалось терпким и сухим. Очень крепкое, будто выдержалось в бочках не одну сотню лет! Ричард что, споить меня вздумал?
— Как вы это пьете?
— Быстро, — продемонстрировал мне красавец-лорд и выпил бокал до дна. — К нему надо привыкнуть, потом покажется вкусным. Я всегда так делаю.
Я рассмеялась и сделала еще один глоток, поморщилась и положила в рот кусочек твердого сыра. Вот как Ричард это творит? Когда всё хуже некуда, заставляет успокоиться и улыбаться. Голову повело уже после двух глотков, внутри разлилось тепло и даже мысли стали легче. Знаю, что теперь ничего не угрожает, пока он рядом…
— Ну что, леди-шпионка, признаваться будете?
— В чем именно? — спросила я, увлеченная едой. В своём заточении, оказывается, успела неслабо проголодаться.
— У меня много вопросов. С чего ты решила учиться сражаться? Кто тебе угрожает и почему? Ну, и, например, какое вино пьют в вашем мире?
— Мой любимый сорт винограда Шираз, сухое, из Аргентины. Оно гораздо легче этого, оставляет легкое послевкусие. Очень приятное.
«Последний раз мы пили такое с Сережей на годовщине отношений», — возникла ленивая мысль, повисела на краю сознания и начала исчезать. Да. Мой мир. Ричард сказал, что скоро устроит встречу, значит, и правда есть шанс туда вернуться.
Только какого черта я сейчас его дразню?
— Звучит интересно. Жаль, вряд ли доведется попробовать… — Ричард откровенно смеялся моим попыткам уйти от темы.
Погоди, вот сейчас допью бокал до дна, как ты, так и растреплю, похоже, обо всем, что на душе.
— Не важно, кто именно угрожает, — собралась я с силами. — Важно, что он может быть прав, Ричард. Я не знаю точно, что происходит, но мир и правда реагирует на меня так странно. Что, если изменить судьбу — возможно? Это не игры, это жизни людей, не только твоя, но и… многих вокруг.
И сама тут же вспомнила смешного и до невозможности очаровательного мальчугана с широко распахнутыми, доверчивыми глазами. Могу ли я сделать так, что он никогда не родится?
Ричард вытянул вперёд ноги и устало размял шею.
— Жизнь лорда и так связана с жизнями людей вокруг. И пока я могу предложить им только скорую и довольно бесперспективную войну. За связь с дикарями и за организацию здесь сопротивления некоторые в Совете назвали меня мятежником, но в итоге они идиоты и только потеряют в ближайшем времени эти земли.
— И что ты думаешь сделать?
— Ничего, кроме того, что должен. Останусь защищать до последнего вздоха и последнего живого человека, которого клялся защищать. Я давал присягу. Я… принадлежу сейчас этим землям.
— Как-то не очень весело.
Ричард пожал плечами, а потом поднялся со стула и задумчиво прошёлся по залу.
Мысли о доме окончательно ушли в небытие, такие сейчас приземленные и неважные, когда совсем рядом дышит в затылок война и смерть. Это не моя война, но я уже не могу так просто выкинуть это из головы.
— Исидор считает, что нашего гарнизона хватит на первое время. — Ричард замер у окна, глядя на точно нарисованные углем силуэты гор.
Я выдёрнула подол, попавший под ножку стула — не так уж просто носить длинные платья — и тоже поднялась. Дошла до застывшего на месте Ричарда, остановилась рядом.
— Что ты сделал, что тебя сослали в Пограничье?
— Нарушил Кодекс.
— Это я уже слышала. Хочу узнать правду.
— Убил человека. Одного из Шестерых.
— Что?! — я инстинктивно отшатнулась от него.
— Страшно? — Ричард повернулся ко мне с усмешкой. — Такова негласная версия, никто не смог доказать, что это был я, поэтому мне вписали в вину нарушение Кодекса и клятвы верности Совету, а потом сослали сюда, где я не могу быть опасен. Заодно лишили прав на власть меня и всех моих потомков, от меня отвернулись родители, отец. Ну, и невеста.
— За что ты… его убил? — я с трудом пропустила слова про невесту.
— Не убивал. Поэтому и доказать не смогли. Но стал слишком кое-кому неудобен… Надо было сдержаться в один момент, пока был Преемником, и не лезть на рожон. Всего один момент — и изменилось в моей жизни всё. Мое место занял другой. Как и Севиль осталась с другим. Она должна была стать женой правителя, и она ей стала.
Я обхватила себя за плечи. Наверное, услышала все, что хотела. И да, боль в голосе при упоминании невесты мне явно не померещилась.
— Ника, — вкрадчиво произнес Ричард, подойдя ближе и обняв сзади за плечи. Даже мурашки побежали от его тепла и близости.
Вино, как назло, туманило голову и только распаляло желание оставаться в этих, таких приятных и пока осторожных объятиях. Но так нельзя! Нельзя, потому что потом не выбраться. Нельзя, потому что не этого он хочет на самом деле.
Да и вообще, нельзя быть таким притягательным. Так не бывает. Я вспомнила ту ночь и чуть не выдохнула со стоном. Бывает.
Вырваться не хватило сил — я покорно повернула к нему голову, и Ричард накрыл мои губы своими, терпкими от вина. И невероятно сладкими. Каждое их касание, мягкое, дразнящее и настойчивое одновременно, пробуждало что-то внутри, отзывалось безрассудной тягой.
Наверное, самый волнительный обычно первый поцелуй. Но сейчас гораздо хуже — ведь я хорошо знаю, что и как может быть дальше… Волна жара пронеслась по телу. Как он может снова, пядь за пядью, обнажить меня, сгрести в ладонях чувствительную грудь, а после прижать к постели и утянуть в свой нежный плен, лаская и, поцелуй за поцелуем, доводя до исступления. Казалось сейчас, именно об этом я мечтала всю жизнь — чувствовать себя настолько живой, настолько желанной.
Я разомкнула губы, и поцелуй стал глубже и жарче. Ричард с силой обнял сзади под грудью, спустил с нажимом ладони на талию и решительно развернул к себе.
