Два спектакля и африканские барабаны! Математика, на которой не скучно! Суфлер Федя! Кто же все это придумал на простой планете Земля?
Оказалось, Марина Игоревна и придумала. Она в «Бурато» директор, основатель и загадочный первый режиссер. Я посмотрела на Кузю. Глаза его светились нетерпением – он мечтал срочно поиграть в банк, написать книгу и смонтировать что-нибудь на африканских барабанах.
– Занятия с девяти утра для жаворонков и с двенадцати для сов. Мы понимаем, некоторым трудно рано вставать, – добила меня безжалостная Марина Игоревна.
– И сколько стоит ваш «Бурато»? Пять золотых?
Марина Игоревна назвала цены. Божеские, нормальные цены. Если бы я работала в Буке и не снимала квартиру, обрадовалась бы им.
Я снова посмотрела на Кузю. Потом на Марину Игоревну. Затем вспомнила Аэлиту Константиновну и мальчика Глеба и провозгласила:
– Мы с Кузей хотели бы записаться, если ему разрешат выбрать шкафчик.
Марина Игоревна засмеялась, Кузя открыл рот, молчал и искрил счастьем. В холле появились опоздавшие на прослушивание веснушчатые Русаковы. Под потолком парили шарики и иногда тихо стукались друг о друга.
Безработная одинокая мать Антонина Козлюк мысленно записала себе в ежедневник: «Найти работу. Любую. Завтра!»
11. Завидная жизнь
Последний летний день я провела так:
1. Забрала Кузины документы из школы.
2. Сходила вместе с ним на день открытых дверей в «Бурато».
3. Сказала Майке, что не приеду к ней на свадьбу.
4. Выполнила тестовое задание на позицию выпускающего редактора в глянцевый журнал «Жизнь прекрасна».
Школьный секретарь долго ахала, утверждала, что директору совсем не до меня и документы она мне не отдаст. Я сказала, что в таком случае им придется через год отчислить моего сына за непосещаемость.
– Ему сейчас шесть лет, а мы решили, что в школу он пойдет с семи, – попыталась я объяснить.
– Тридцать первого августа решили, мамочка?
– Тридцатого вечером. Поняли, что он не готов.
– Ну и пусть растет неучем, – мстительно произнесла секретарша, отодвинула в сторону грязную чашку в чайном налете и принялась яростно заполнять наши бумаги.
Неуч Кузя, лишенный начального школьного образования, был весел и прыгуч. День открытых дверей в «Бурато» удался. Вместо нудного родительского собрания нас ждал спектакль младшей группы по «Людвигу Четырнадцатому», потрясший меня степенью профессионализма всех участников, включая суфлера Федю, а потом – чаепитие, на котором можно было задавать вопросы преподавателям. Оказалось, что африканским барабанам детей обучает настоящий седой африканец по имени Джага. С ним Кузя сразу подружился – как и с режиссером младшей театральной группы, бородатым юношей Евгением.
– Это правда, что вы вчера пекли кексы? – задала я Евгению единственный вопрос. В том, что он будет хорошо обучать моего ребенка театральному искусству, я почему-то не сомневалась: только что видела «Людвига».
– Кексы и эклеры, – поправил Евгений и застенчиво моргнул длинными ресницами.
Там же, на собрании, мы записали Кузю во все группы, которые ему понравились. Он решил ходить на математику, языки, театр и барабаны. Марина Игоревна, парившая над празднеством большой заботливой птицей, пообещала уже к ночи разослать родителям расписание занятий на 1 сентября. В подарок все дети (а также некоторые пронырливые матери) получили по летающему шарику. Кузе достался зеленый, мне – синий. Наши любимые цвета.
Днем заехала на Бегемоте моя мама и повезла Кузю в магазин покупать ему первый в жизни мобильный телефон. Сама она 1 сентября выходила на работу в университет, сильно волновалась и поэтому наши затеи с «Бурато» восприняла спокойно. «Зато близко к дому», – сказала она.
Пока они искали телефон и, подозреваю, тусовались в Макдоналдсе, я сочиняла письмо лучшей подруге. «Привет, Майка! Прости, я не смогу приехать на твою свадьбу. Не успеваю сделать визу, с деньгами сейчас очень сложно, и Кузю оставить не с кем», – написала я и тут же стерла. Все аргументы показались мне мелкими и фальшивыми. Такими они, в общем, и были. Да, с деньгами непросто, «шенген» закончился на днях, а моя мама теперь занята чаще и сильнее. Но до свадьбы еще две недели, и можно было что-то придумать, постараться. Подключить к воспитанию Кузи сестру Ж., наконец. В глубине души я знала, почему не хочу стараться и не еду. Моя подруга выходила замуж за прекрасного принца в сказочной Флоренции, а я не могла за нее порадоваться по-настоящему. Не сейчас. Стоять на обочине собственной жизни в саже и обносках и махать проезжающей мимо королевской чете – нет, это выше моих сил.
Мне было стыдно – перед Майкой, которая всегда оставалась мне чутким и добрым другом, перед ее мамой тетей Светой, которая нашла мне Нехорошую квартиру, перед Лисицкой, которой я тоже остро завидовала – ведь у нее была работа, верный Лисицкий и дом в Эстонии. Я стала часто думать о своих лучших подругах с неприязнью и досадой. Пару раз назвала их в общем чате «европейскими фифами» и с ужасом поняла, что не шучу. Они не догадывались – не подозревали, в какого завистливого монстра превратилась их подружка Антонина, она же Козлик. Нет, я не желала им зла – слава богу, до этого не дошло. Я честно хотела, чтобы у них все было хорошо. Но подальше от меня, не у меня на глазах. Пока так.
Я начала письмо Майке заново. Изложила те же лживые аргументы, добавила чуть больше сожаления, прикрепила старую фотографию, на которой мы были втроем с ней и Лисицкой, счастливые и юные. Изобразила ностальгию.
Я отправила письмо, потом – еще одно, короткое: «Пожалуйста-пожалуйста, не обижайся».
И села за тестовое задание для журнала «Жизнь прекрасна». Оно было легким – отредактировать пару новостей про какие-то эксклюзивные диваны. Раньше я искала хорошую работу, а теперь – просто работу. «Жизнь прекрасна» была прекрасна уже тем, что предлагала фиксированный оклад. Тридцатого августа я вдруг стала очень расчетливой, и тридцать первого думала только о том, как по выходным буду писать статьи ради дополнительного заработка.
Стартовала моя взрослая жизнь.
Жозефина обещала, что осенью все будет хорошо. Втайне я именно на это и надеялась. Мне казалось, что, если я сейчас приложу максимум усилий, награда обязательно придет. Начнется новый сезон в офисах и редакциях, все шумно вдруг зашевелится, начальство очнется от летней спячки, примется искать хороших сотрудников и найдет меня. А пока перекантуюсь на эксклюзивных диванах.
Я отправила тестовое задание, напоила вернувшихся маму с Кузей чаем – ужинать они после Макдоналдса не захотели. Кузя носил свой новый телефон в вытянутой руке, на ладони, как драгоценность. Мама ночевала у нас и легла пораньше, чтобы не опоздать на работу в первый же день. Жозефина, узнав об этом, решила остаться на Потаповской Роще – застеснялась.
