– Дур-р-ра! – услышала я. – Мор-рда стр-р-рашная!
В целом я была, конечно, согласна, но хотела понять, кто зачитал обвинительный приговор. Я огляделась: никого опасного. Две девушки в розовых форменных халатиках курят у вывески «Салон красоты Люкс Плюс». Но они тут постоянно курят, я к ним уже привыкла как к части пейзажа. Обе со сложными разноцветными прическами, ярким маникюром и стразами на ногтях. Видимо, клиенты в салон «Люкс-Плюкс» захаживают редко, вот и приходится тренироваться друг на друге.
– Кор-р-рова! – раздалось совсем рядом. – Др-р-рянь!
– Это вы мне? – уточнила я на всякий случай у курящих парикмахерш.
Девушки без улыбки взглянули на меня из-под кудрей.
– Попугай это, – нехотя объяснила одна. – Администратор наша принесла на работу. Он у нее дома всех достал.
– Обзывается постоянно, – подхватила вторая, поприветливее. – И еще орет потом: «Я пр-равду говор-рю, я за пр-равду постр-радаю!»
– Диссидент, – посочувствовала я.
– Да нет, вроде порода называется жако, – неуверенно сказала первая. – Серый такой. А вы, девушка, не хотите на брови зайти?
– Куда зайти? – не поняла я.
– На брови. Сделаем вам форму, коррекцию, красочку наложим. А то вон они у вас какие… – Она покрутила сигаретой в воздухе, изображая мои неидеальные брови.
Дома меня ждала мама с возом аргументов в пользу семейного застолья. А за дверью салона красоты – попугай-диссидент с пессимистичным взглядом на мир. Вы бы кого выбрали?
Через полчаса я уже прощалась с попугаем и сотрудниками салона. Брови мне нарисовали знатные – ими можно было, если что, отбиваться от хулиганов в подворотне, как самурайскими мечами.
– Бер-реги себя, – сказал мне попугай и нахохлился. – Дур-р-рында.
– Они вообще-то до семидесяти лет живут, – сказала грустная тоненькая администратор, кивая на серого грубияна. – Но этот столько не протянет. С таким-то характером.
Я помахала попугаю рукой, он в ответ засунул голову в колокольчик – как будто шапочку из фольги надел.
Пока я ходила по нотариусам и салонам, мама успела приготовить нам с Кузей обедов и ужинов до самого четырнадцатого числа, вымыть ванную и превратить ее в Версаль, а заодно переосмыслить свое отношение к семейным торжествам.
– Не ходи на Витькин юбилей, – разрешила она. – Нечего там делать. Я тут с Ирой поговорила по телефону и вспомнила, какая она дура. А тебе еще работу искать, насмотришься на идиотов.
– Спасибо, – обрадовалась я. – Кстати о работе, а ты-то куда устроилась?
– Да в твой институт, – мама махнула рукой в сторону черной лестницы. – Опять буду преподавать литературу.
До МГУ я год проучилась в педагогическом институте – как и сестра моя Жозефина Геннадьевна Козлюк. Я вспомнила о ней и загрустила – она так и не привезла коалку Жору и вообще пропала. А я-то успела намечтать, как мы с ней будем пить чай в Нехорошей квартире…
Зато мы отлично напились чаю с мамой и Кузей. А потом сгоняли за шампанским (Кузе досталось детское, с белыми медведями на этикетке) и еще немного напились, забыв, что кто-то из нас еще должен садиться за руль. В итоге за машиной мы так и не поехали, а на юбилей единственного брата мама явилась подготовленной, дерзкой и, по отзывам, имела там успех.
Я же, как и планировала, уложила Кузю спать, посмотрела пару серий «Аббатства Даунтон» и написала, наконец, пост о поиске работы в фейсбук. Написала и села ждать.
7. Серые будни
Реакция на мой пост в фейсбуке превзошла самые смелые ожидания. Точнее, просто ожидания – смелыми они вовсе не были, потому что я трус и самооценка у меня нулевая.
Опять оказалось, что у меня есть друзья. Виртуальные, но добрые, готовые помочь и что-то такое тайное обо мне знающие. Они репостили мое объявление и сопровождали его пирамидами лестных слов. Если до сих пор я пыталась наскрести уверенность, перечитывая собственное резюме, то теперь переключилась на чужие посты обо мне.
«Настоящий профи».
«Лучший главред, с которым доводилось работать».
«Гуру заголовков и ювелир текстов».
Даже – «портативный генератор контента».
Это все я, Антонина Геннадьевна Козлюк, ценный кадр.
«Тоньк!» – первое сообщение пришло через три минуты после публикации объявления. Я не сразу поняла, что такое «тоньк!» – звук камешка, плюхающегося в воду? Оказалось – мое имя в исполнении незнакомой девушки из фейсбука. «Тоньк! Есть крутой амбициозный стартап – портал о темноте. Нужен человек с горящими глазами. Ты с нами???»
Следующий месяц я опять помню плохо. Тогда мне казалось, что часы идут так медленно, а каждая минута доставляет столько страданий, что их я точно не забуду никогда. Но моя упрямая память сохранила лишь пару сценок из того театра абсурда, в котором мне приходилось играть.
Помню офис практически дверь в дверь с храмом Христа Спасителя и капризную женщину по фамилии Безбожная, которая хочет открыть портал про ЗОЖ и ищет главного редактора. Она смотрит на меня недоверчиво и говорит нараспев:
– Я в журналистике ничего не понима-аю и свои мысли выражаю пло-охо. Хочу быть душо-ой нашего портала.
– Хорошо, – соглашаюсь я, готовая уже торгануть собственной душой.
– Портал должен быть интеллинге-ентным. Поэтому я вас и пригласи-ила.
– Замечательно, – киваю я, радуясь, что, может, обойдется и без душеторговли.
– Интеллигентный такой хочу ЗОЖ, – повторяет Безбожная. – Не про лопаты писать, а про вумбилдинг, например.
Чтобы поспокойнее реагировать и не сболтнуть лишнего, я начала записывать в телефонные «заметки»: «Интеллигенция, лопаты, вагины».
А томная Безбожная продолжала:
– Еще хочу рубрику «Удово-ольствия».
– Флоатинг, например? – козырнула я модным словом.
– Не-ет. Вдохновляющие всякие исто-ории. Вот моя подруга взяла из приюта собаку на трех ногах, вышла с ней ночью погулять и встретила свою судьбу.
«Три ноги, судьба, удовольствие», – записала я.
– …А пианист Денис Мацуев очень любит свой рояль!
– На трех ногах? – уточнила я, рискнув пошутить.
Больше из ближайшего к Богу офиса мне не звонили.
Зато пригласили на собеседование в серое здание с разбитыми стеклами на диком юге Москвы. Добиралась я туда полтора часа. На метро, на троллейбусе, потом на «корпоративном автобусе» до КПП, где мое лицо долго сверяли с фотографией в паспорте. Собеседовали меня на пустом втором этаже, в маленькой комнате с бетонным полом. Два агрессивных дядьки в свитерах пятидесяти оттенков серого были по очереди мной недовольны.
– Журфак – это не образование! – горячился один, в землистом свитере. – Когда я работал в «Коммерсанте», мы вообще не брали никого с журфака.
