— Добрый вечер! Приятного вам аппетита! — сказал я, помахал рукой и, не выдержав, тоже рассмеялся. Конечно, в моем смехе была и горечь, ведь задание-то я провалил. Слабым утешением стало то, что взрослые сказали, что, если бы не их сын, они бы ни за что меня не заметили. После этого мужчина отдал мне конверт с запиской. Он видел, как за несколько дней до этого офицер спрятал его на веранде дома.
Тренировка по спасению раненого друга — один из важнейших принципов подготовки в израильской армии, неважно, в воде или на суше. В конце концов каждый израильский ребенок должен вернуться после армии домой
— А теперь у тебя есть десять минут, чтобы с нами поужинать, — сказал он с улыбкой, протягивая мне записку.
Хотя я задание не выполнил, о чем, конечно же, доложил командованию, зато перед шаббатом на базе вкусно поел.
Кстати, расскажу об интересном опыте бойцов Эгоз. Однажды солдат спросили, как они умудряются оставаться незамеченными во время тренировок и военных операций. Иногда они могут находиться с тобой в одной комнате, но ты долгое время не будешь даже подозревать об этом. Ответ был следующим: «Очень часто на боевых операциях солдату кажется, что если он видит противника, то и тот его видит. Из-за этого солдат начинает нервничать, делать какие-то лишние движения. Именно в такой момент велика вероятность того, что его заметят. Но если его движения будут очень медленными, если он будет выжидать двадцать-тридцать минут, прежде чем сделать следующий маленький шаг и не думать, что его могут заметить, то этого и не произойдет, потому что в основном человек не ищет других людей вокруг себя беспричинно. Все дело в движении, на которое люди могут отреагировать».
Этот интересный опыт я взял на вооружение. Ведь очень часто из-за того, что мы о чем-то усиленно думаем или беспокоимся из-за каких-либо неприятностей, кажется, что другой человек неминуемо это заметит. Логика проста: если я так чувствую, значит, и другой ощущает то же самое и способен понять это без слов. И нередко при этом возникает недопонимание между людьми. Кажется, что наше состояние очевидно для другого человека и он должен это учесть в своем поведении — промолчать, подбодрить, уйти или, наоборот, подойти. И, когда этого не происходит, обижаемся и разочаровываемся. А на самом деле другой человек просто не замечает, что с нами происходит, что нас тревожит, что вызывает неудовольствие. Поэтому лучше рассказать ему об этом!
Бывает и ситуация, когда мы думаем, что нашу неуверенность, робость, нерешительность обязательно заметят и осмеют. Из-за этого мы часто не решаемся на какие-то поступки, опасаясь показаться смешными. Но, скорее всего, никто не обращает на это внимания — это все сидит лишь у нас в голове. Просто соберитесь — и делайте начатое, не думая о том, как вы выглядите со стороны и что другие люди думают о вас.
Ночная тренировка в лесу с молчаливыми четвероногими спецназовцами. Их глаза везде. Они — профессионалы своего дела
Но вернемся к нашим тренировкам. Очень часто обычные израильтяне, видя тренирующихся солдат, пытаются им чем-то помочь. Однажды мы передвигались в винограднике, ориентируясь по картам. Было как раз время сбора урожая. Тут к нам подъехал фермер с огромным ящиком винограда и сказал: «Ребята, как мне передать вам все это?» Мы махнули рукой в сторону нашего лагеря, а когда вернулись с тренировки, то отведали вкусных сочных ягод.
Когда вечерами и ночами мы тренировались в школах, очень важно было оставить здание чистым после себя, ведь утром туда придут дети. Помню, в моменты уборки у меня было ощущение чего-то нереального — мы бегаем по школе в бронежилетах, с автоматами в руках, наши собаки рычат, а через несколько часов дети сядут здесь за парты.
Если вы побываете в Израиле, а после вас спросят, что интересного, необычного вы видели там, то наверняка вы расскажете и о тренирующихся солдатах, которые попадаются на глаза везде и всюду. «Да страна просто переполнена ими!» — воскликнете вы и будете абсолютно правы.
Уроки феминизма
Существует мнение, которое имеет под собой определенную объективную подоплеку, что любая армия мира — это пропитанная мужским шовинизмом организация и девушкам там не место. По крайней мере, уж точно не в боевых войсках.
В ЦАХАЛ «женский вопрос» решается иначе, чем в других армиях мира, а особенно в Окец, где наравне с парнями служат девушки-кинологи. Боевые кинологи!
Я уже упоминал о 50-километровом марш-броске, после которого мы с базы Пелес были переведены на Миткан Адам. Там нас на последних километрах, уставших, несущих носилки, встретили бойцы части со своими четвероногими друзьями, и мы уже единой командой завершили этот марш-бросок. Теперь добавлю, что среди этих бойцов было много девушек. Тот факт, что в израильской армии в боевых частях служат девушки, меня никогда не удивлял, в отличие от моих друзей из других стран. Я, наоборот, удивляюсь тому, что некоторые не понимают простой истины: государство принадлежит в равной степени и мужчинам, и женщинам, а значит, и ответственность за его безопасность в равной степени несут все.
Однако во время службы в армии я не сразу пришел к этой истине и однажды сильно оплошал, совершил ошибку, характерную для большинства мужчин, после которой мне преподали урок, засевший в памяти по сей день.
На базе Миткан Адам недалеко от наших палаток был огражденный забором участок, где в караванах жили сорок девушек — военнослужащих подразделения. Как и мы, они проходили подготовку, которая отличалась от нашей, но все равно была очень тяжелой, требующей выносливости и терпения. Более того! В израильской армии девушки служат два года, а не три, как парни. Но только не в Окец! Если девушка захотела стать кинологом, она должна согласиться на еще один дополнительный год пребывания в армии. И недостатка желающих попасть в нашу часть даже на таких условиях среди прекрасного пола не было! Девушки, мечтавшие о службе в качестве кинолога, готовы были на все испытания.
Когда мы только прибыли на новую базу, то не успели хорошо познакомиться с нашими коллегами-девушками. В основном мы встречались в столовой — другого времени у нас просто не было. Все остальные часы были плотно забиты тренировками, занятиями и марш-бросками, плюс всего четыре-пять часов на сон. У девушек был свой командир, точнее, командирша, о чьей злобности на базе все знали. Мы часто слышали и видели, как она нещадно гоняла своих подчиненных. Казалось, ей не хватало точек приложения своих сил, так упоенно она изматывала девушек на тренировках. Имени ее мы не знали, но между собой называли даму «Банановой Клубникой» — кожа лица у нее была красная, а волосы, собранные в пучок, какого-то странного желтоватого оттенка.
