Но на этом занятие не заканчивалось. Далее Итай учил нас приемам и ударам — как отбиться от ножа, задержать человека и т. д. После спаррингов такие методы борьбы казались совсем несложными, мы уже понимали, что владение приемами — не главное для победы. После недолгого тренинга звучала долгожданная команда:
— Шура! Вы молодцы. Можете вернуться в свои комнаты.
Господи, как же сладостно это звучало! Мы бежали обратно — потные, избитые, вконец измочаленные, но счастливые!
Не знаю, смогу ли описать хоть малую толику тех чувств, которые мы испытывали, когда крав мага заканчивалась. Точно такие же эмоции, но с жирным знаком минус мы переживали перед занятиями, и даже больше. Ведь добавлялся фактор неизвестности, потому что расписания крав маги не было, о занятии мы узнавали всего лишь за четыре минуты. Из-за этой неопределенности страх перед Итаем, ожидание изнурительных отжиманий и беспощадных болезненных ударов от товарищей давили, словно пресс. Ожидание казни страшнее самой казни! И мы постоянно с трепетом ловили слухи о том, когда будет следующая тренировка. По каким только приметам не пытались определить начало занятия: «я видел, как Итай пошел в столовую», «я слышал, как офицер такой-то сказал, что крав мага будет тогда-то» и т. д.
Со временем мы перестали верить слухам и уж тем более никогда не шутили на эту тему. Никто из нас не позволил бы себе бросить фразу «Четыре минуты — крав мага!», если это не было правдой. Эта шутка была бы уже за гранью дозволенного, и за нее можно было серьезно схлопотать от товарищей.
Зато офицеры и сержанты пошутить любили. Однажды мой друг Гликсман вышел из столовой. Было около двенадцати. До часу дня у нашего подразделения было свободное время, и он пребывал в расслабленном, благодушном настроении. Неожиданно его внимание привлек большой белый лист бумаги, лежавший на земле, не заметить его было просто невозможно. Более того, на нем было крупно написано: «Прочитай меня», что Гликсман и сделал. Он развернул лист, а там было четыре слова: «Четыре минуты — крав мага». Благодушие Гликсмана тут же как ветром сдуло. Он воровато оглянулся по сторонам и, не увидев никого, быстро положил лист обратно на землю, будто бы его и не видел. Но тут же, словно глас Всевышнего, раздался окрик командира Одеда, наблюдавшего за солдатом издалека: «Чем раньше ты скажешь ребятам, тем больше времени из этих четырех минут у них останется. Время пошло!» Гликсману ничего не оставалось, как во всю прыть броситься к караванам, неся «радостную» весть: «Четыре минуты — крав мага! Четыре минуты — крав мага!» — орал он, и мы как ошпаренные бросились переодеваться. Просто так подобное никто не кричал бы — в этом сомнений не было ни у кого. За подобный розыгрыш расплата могла быть суровой.
А вообще, командование старалось устраивать крав магу в самые неожиданные моменты. Однажды в конце очень тяжелой ночи — пять-шесть подъемов по тревоге и марш-бросков — в пять утра мы вдруг услышали устрашающий и заставивший всех внутренне содрогнуться вопль о грядущем занятии. Хуже этого и придумать что-либо было сложно.
В одну из долгожданных пятниц, одетые в людей алеф — праздничную выходную форму, мы с нетерпением ждали автобус, чтобы уехать на шаббат домой. Автобус прибыл вовремя, все быстро расселись в нем. Мы почти дома! Автобус выехал за ворота базы, и тут один из офицеров воскликнул: «Мы забыли Тепера!» Мы огляделись. Действительно, Тепера среди нас не было. Как в воду канул! Ничего странного в этом не было — Тепер был очень спокойным и неприметным, и мы действительно могли его забыть. Пришлось возвращаться. Как только автобус вновь въехал на базу, Лютан встал посреди него и посмотрел на часы. Мы не обращали на него ни малейшего внимания. В мыслях все были уже дома. Но вдруг он сказал:
— Ну и чего мы ждем? Четыре минуты — крав мага!
Мы просто поверить не могли этим словам, только через несколько мгновений до нас дошло, что это не шутка, — и очертя голову все ринулись переодеваться. В тот шаббат мы приехали домой изрядно помятые и с синяками.
Кстати, Тепер все узнал до нас. Когда он незадолго до этого уже вместе со всеми поднимался в автобус, Лютан отозвал его в сторону и сказал:
— Ты остаешься в комнате, а мы вернемся к тебе через 10 минут.
Тепер сразу сообразил, где собака зарыта:
— Будет крав мага? — жалобно спросил он.
— Еще как будет! — широко улыбнулся Лютан. Подобных воспоминаний у меня очень много. Когда мы проводили тренировки походов с картами на севере страны, перед выходом в поход Лютан построил все наши группы — ведущих и големов — в линию и скомандовал:
— Всем повернуться ко мне спиной! У меня для вас сюрприз.
Мы повернулись, тоскливо понимая, что сюрпризы от Лютана приятными не бывают. И, увы, не ошиблись. Через несколько секунд за нашими спинами раздался знакомый, часто вызывающий у многих дрожь голос:
— Вы думали, что если вы не на базе, то крав маги не будет?
Итай нежно любит нас. Итай добрался и сюда…
Что же давали нам уроки крав маги? Оглядываясь назад, я понимаю, что многое. Они учили тому, что агрессивность, но только мотивированная, важнее, чем знание замысловатых приемов, что в конечном итоге сила духа важнее профессионализма, а без настоящего желания победить невозможно. Мы уяснили, что иногда на помощь приходит сама природа — инстинкты, которые удваивают, а то и утраивают силы. Раньше ты даже не подозревал об их существовании. Кроме того, привыкаешь к физической боли и перестаешь ее бояться! Это очень важно, ведь далеко не все люди, даже самые смелые, могут легко преодолеть страх перед болью. После семи месяцев, когда каждую неделю тебя по полтора часа валтузят кулаками, ты мало-помалу привыкаешь к этому. Боль уже не является сдерживающим фактором, как это было раньше, и вырабатывается воля к победе, стремление достичь ее, несмотря ни на что, даже если сил, казалось бы, не осталось. На протяжении месяцев занятий Итай постепенно усложнял наши спарринги. Теперь после минуты боя он заменял одного из пары бойцов на «свежего», оставляя биться его партнера. Потом еще на одного, и еще, и еще. А бессменный боец все продолжал и продолжал драться. Когда казалось, что он на пределе и сейчас упадет под ударами очередного противника или уже упал, Итай кричал ему:
— Давай, ты можешь! Ты можешь! Кричи! Победи!
И вдруг действительно у парня открывалось второе дыхание, включались скрытые резервы. Солдат вставал и с криками, одним только усилием воли, побеждал противника, у которого на тот момент было намного больше сил.
Итай был с нами очень строг, и многим от него доставалось. Конечно, все удары он наносил очень расчетливо, чтобы сделать солдату больно, но ни в коем случае не покалечить. Все было в рамках правил и устава. Мы очень боялись Итая. Даже сейчас при мысли о нем меня охватывает дрожь. Но он сделал нас сильнее, и это было главное.
Итай никогда на нас не кричал, не оскорблял. Он всегда говорил тихо, но властно. От его голоса нас изрядно трясло, и сердце замирало в груди. А иногда казалось, что оно вовсе останавливалось. Несмотря на такой страх перед ним, я понимал, что мы из одной команды. Когда Итай нас гонял и мы, чтобы не пропустить удар, закрывали лицо руками, я исподлобья смотрел на него и видел на его шее тоненькую золотую цепочку со звездой Давида. Это, казалось бы, незначительное обстоятельство еще больше убеждало в том, что мадрих свой, одной с нами крови, и все это он делает с единственной целью — чтобы мы стали сильнее духовно и физически.
