Но вернемся на базу Наби Муса, где глубокой ночью мы с товарищами отжимаемся на кулаках в ожидании момента, когда прибегут сослуживцы, освободившиеся после караула. Этот шамнаш закончился на следующий день, в десять утра. Нам сказали, что теперь мы можем поесть и поспать несколько часов. Что я ел и ел ли вообще, я не помню. Эти четыре часа сна были одними из самых сладких в моей жизни. Более того, это был самый продолжительный сон на протяжении семи суток, проведенных на базе Наби Муса.
Вечером этого же дня у нас появился новый «друг» — здоровенное бревно, которое раньше, было, видимо, каким-то столбом. Сейчас же его лоснящиеся, отполированные сотнями рук бока поджидали нас. Командир объявил, что теперь все передвижения по базе следует совершать только вместе с этим бревном. И жить в обнимку с тяжеленным деревянным приятелем должны были абсолютно все и непрерывно! По дороге в столовую, в караван
[10], всюду. И если ночью тебе нужно было в туалет, то надо было найти одиннадцать товарищей (это бревно могли поднять минимум двенадцать человек), которые бы сжалились над твоим напряженным мочевым пузырем и вместе с тобой потащили бы бревно к туалету (сто метров) и обратно (еще сто метров). Романтика!
Мне интересно, жив ли еще этот наш «большой друг»? Кстати, на этом примере легко понять, почему армейская дружба самая крепкая. Ну кто, как не настоящий друг, ночью, сонный, потащит с тобой бревно только потому, что тебе захотелось пописать? И, наверное, не так уж мало бывших бойцов ЦАХАЛ вспоминают порой обыкновенное отшлифованное не без их участия бревно, поджидающее очередных страдальцев где-то там, в пустыне, недалеко от волшебного Мертвого моря.
Но среди этих шамнашей, караулов, обнимания «лучшего друга» были и другие незабываемые моменты, о которых я часто вспоминаю. В последний день, когда наши силы были совсем на исходе, а вечер стремительно окутывал желтую поверхность пустыни, сержант Одед приказал нам надеть спецжилеты и выстроиться на выходе базы. Для нас это был удар ниже пояса, и невозможно передать словами, как отчаянно мы не хотели сейчас «наслаждаться» марш-броском! Неожиданно Одед остановился через 100 метров.
— Не думайте, что мы не видим вашу усталость. Вы молодцы, и мы, командиры, очень гордимся вами после этой недели. Я хотел бы прочитать вам письмо, написанное одним боевым солдатом. Подумайте о нем.
И Одед начал читать. Он читал очень тихо, но в пустыне его голос звучал совершенно отчетливо. Это письмо сочинил не Одед, позже этот текст я нашел в интернете. Его автор — солдат боевого подразделения — пишет о своих переживаниях и чувствах так, что невозможно остаться равнодушным.
Как передать свои переживания? Слова ведь так банальны. Как передать чувства, которые ты испытываешь, другому человеку? Как я могу доходчиво описать ситуацию и ту вопиющую несправедливость, которая меня мучительно гложет?
Почему жизнь небоевых солдат так хороша? Они окружены девушками, у них есть время и возможность столько успеть! Жаль, что лучшие годы пролетают так быстро. Почему, когда я приезжаю домой на шаббат и пытаюсь приблизиться к тебе, ты спокойно произносишь: «Ты очарователен, но я так больше не могу. Не могу ждать неделями, пока ты заявишься на шаббат домой — грязный и уставший. У меня есть другие дела».
И вот пролетел еще один шаббат. Почему, когда мы только призывались, у ребят из подразделения было много подруг, писем, посылок, а теперь мы все остались одни? Неужели это из-за трех лет? И я сижу здесь, в грязи, и снег опускается на землю, и я дрожу, мне очень холодно, но сердце… сердцу намного холоднее. Ведь, пока я здесь, ты лежишь в своей кровати, укутанная одеялом, в своем теплом и защищенном доме и не думаешь ни о чем. Ты знаешь, что где-то там есть солдаты, сидящие в грязи, дрожащие от холода и мечтающие закрыть глаза, мечтающие поспать. Солдаты, которые охраняют тебя, незнакомка, чтобы ты могла ни о чем не волноваться в своей уютной кровати. Ты спишь, когда я охраняю тебя в военном джипе, весь покрытый пылью после многочасового патруля, в бронежилете, в каске, с автоматом в руках и со злой обидой в сердце.
Как же мне объяснить то чувство напряжения и беспокойства, страха и любви, когда я прихожу домой и рассказываю о перестрелке, физических страданиях и волнении — и вы дружно киваете головой, как будто бы все понимаете, но тут же переводите разговор с неприятной вам темы, обсуждая новые машины. Когда я считаю камни, брошенные в наш джип, и слышу, что террорист намеревался устроить засаду и выпустить автоматную очередь по моим братьям, которые со мной с марта 2002 года, а в мировых новостях лишь пишут о «плохих солдатах», которые стреляют и убивают «невинных». Когда 10-летний подросток, бегущий по узким арабским улицам, кричит, как сильно он ненавидит меня и что бы он сделал с моей сестрой… А я ничего не могу сделать! Когда по утрам я вижу восход солнца и пейзажи, которые многие за границей мечтают увидеть, я мечтаю лишь о стенах родного дома. Мне хочется услышать от вас хоть одно теплое слово! Когда болит спина и глаза красные от отсутствия сна, я открываю газету и читаю, как некие израильтяне не готовы служить по «идеологическим причинам» в Шхеме, Туль-Кареме, Рамалле, Дженине, потому что это против их моральных устоев. Есть ведь другие, которые сделают всю черную работу за них. Так кто же мы? Мы — чернорабочие государства Израиль? Эти идеологи никак не могут осознать, где мы живем. Они не понимают, что без нас они попросту не выжили бы здесь и дня. Я не прошу вашей жалости. Я также не собираюсь жалеть самого себя. Я просто кричу о несправедливости!
Мудрецы когда-то сказали: «Кто не работает на протяжении недели — тот не ест в шаббат». Эти мудрецы даже не представляли, как мы будем чувствовать себя через три года после мечетей, террористов, оружия, арабских переулков. У них нет ни малейшего понятия о том, как мы будем чувствовать себя уже дома, даже в своих кроватях ни на секунду не забывая, что есть ребята, которые родились спустя 5 лет после нас, и именно они сейчас защищают нашу страну.
Из-за этой ужасающей реальности мы просто обязаны быть здесь, чтоб охранять наши семьи, наших братьев и сестер. Я горжусь тем, что являюсь бойцом. Полтора месяца назад я пришел со службы домой на шаббат. Моя маленькая сестра написала мне письмо и подарила мне его вместе с шоколадкой. «Спасибо, что ты меня охраняешь». Больше ничего. В свои 6 лет она понимает больше, чем многие в этой стране. И если бы я не пытался показать, какой крутой я брат, я точно бы расплакался. Потому что все это — для нее. Так скажите нам доброе слово. Не нужно больших зарплат, дорогих машин, поездок за границу. Всего лишь доброе слово. Чтобы мы знали, что за нами стоит весь народ, чтобы мы знали, что нам есть ради чего служить, чтобы мы почувствовали, что сделали правильно, пойдя в боевые войска.
Письмо от простого солдата.
Был вечер. Ярко светили звезды. Вокруг на десятки километров нас окружала пустыня. И только голос сержанта, читающего письмо: «Я горжусь тем, что являюсь бойцом…»
