Склоняется над Эваном, потом сам коленом прижимает ноги Эвана, чтобы не дергался. И «Олин, держи ему руки». Без эмоций, без сожалений. Он всаживает нож Эвану в грудь. Эван кричит… Кажется, что из него живьем выдирают ребра, сердце и все внутренности, все выворачивают наизнанку… Боль… потом темнота.
— Уже все. Ш-шш… Все хорошо, — Шельда гладит его. Голова Эвана у нее на коленях.
Он открывает глаза. Боли больше нет, только невероятная, звенящая пустота внутри.
— Живой? — Хёнрир рядом, он смотрит на него, ухмыляется.
Эван пытается сделать вдох… и выдох.
— Вроде, да, — говорит он. Голос только сел, выходит тихо и хрипло.
Хёнрир улыбается шире.
— Мы теперь с тобой как молочные братья, — говорит он. — Шельда, мать всех Домов Леса, заставила повыдергивать из нас с тобой все нити, а потом помогла склеить рваные шкурки. Надеюсь, жить ты теперь будешь долго и счастливо.
Шельда чуть хмурится, ей не очень-то по душе такие шутки. А Хёнрир только весело ржет. Потом протягивает Эвану руку, помогая подняться.
Сейчас они уйдут. Хёнрир с Шельдой отправится в Торенхолл, Олин возьмет пару людей из своих и поедет к главе Желтого Дома. Эрлин с остальными поедет в Мирту к строящемуся замку, к Свельгу, брату Хёнрира… Потом они должны снова встретиться.
Хёнрир выглядит веселым и почти беспечным, словно предстоящая заварушка только радует его… Почти. Если бы не прощание с Эрлин. Они стоят чуть в стороне, Эрлин обнимает его крепко-крепко, боясь отпустить. Слезы катятся по ее щекам.
— Держись подальше от всего этого, — тихо говорит он, касается губами ее лба. — Я должен знать, что с тобой все хорошо, иначе мне никак не справиться. Ради кого я… Эрлин… и будь счастлива. Ладно?
Почти улыбка, неуклюжая, и сжатые зубы.
Словно это прощание навсегда.
Глава 21. Эрлин
Эрлин едет в Мирту, к Свельгу, где строится замок… это ее долг, приказ ее командира. Но разрывается сердце. Ей самой хочется разорваться.
Она должна, ведь Хёнриру нужна помощь брата. Но на хочет быть рядом с Хёнриром, она не может без него, особенно теперь — только найдя и… потерять снова? Не может потерять. Готова пойти за ним хоть в самое сердце Леса.
И еще она должна быть рядом с сыном, увезти его как можно дальше. Никто не позаботиться о Бьярни так, как она.
Ей нужно выбирать.
Сначала долг — донести вести. Потом Бьярни, а муж… она не может быть везде сразу. Не пойдет… Хёнриру она будет только мешать, рядом — он будет думать больше о ее безопасности, чем о деле и о себе. А в силе ей никогда не сравниться.
То, что он задумал…
Воют твари.
Хоть бы до Свельга доехать! С ней десять человек из их отряда, Олин отдал ей большую часть, самых надежных, троих взял себе, двоих Хёнриру, сопровождать пленных. Но почти все они люди, в которых лишь слабая крупица дара, для защиты. По-настоящему убивать тварей приходилось лишь Олину… и ей. Пусть на арене. Но если твари решат напасть здесь, справиться ли она?
Ее сигнальные контуры нестабильны при быстром движении, а ехать медленно Эрлин позволить себе не может, ей нужно успеть. И мысль о том, что Бьярни остался там, в Торенхолле, с Айлин, подгоняет ее. Торенхолл слишком близко к мертвому кругу, там слишком опасно.
— Хёнрир сошел с ума! — говорит Свельг. Он слушает Эрлин, и бледнеет все больше. — Его нужно остановить!
Срывается с места, начинает нервно ходить туда-сюда, стискивая до хруста пальцы, не находя себе места.
— Ты ведь сам так ненавидел Лес!
— Это самоубийство, — говорит Свельг, видно, как сильно весть взбудоражила его. — Это убьет нас всех! Твари уже сходят с ума! А что будет дальше? Думаешь, Лес просто так позволит ему сделать это? Пропустит? Сколько людей погибнет ради его безумной идеи!
— Если этого не сделать, мы все, рано или поздно, превратимся в тварей.
— Не мы, Эрлин. И даже не наши дети. Лесу почти восемь сотен лет, и что? Кто знает, что будет дальше? Так нельзя, нужно искать другие пути. Постепенно. Я не знаю как… освободить людей. Но не так! Это выходка только разозлит Лес, разозлит тварей. Ты разве не чувствуешь, что происходит? Лес убьет Хёнрира, а потом примется за нас. Ты же не думаешь, что Хёнрир может справиться? Один человек с Лесом?
— Он не один.
— А кто? Эта женщина? Кто она? Тьют? Ты веришь в это? Серьезно, Эрлин? Где она была столько лет? Она задурила голову, тебе и ему. Разве может человек прожить столько? Я не знаю, зачем ей все это нужно, но это ложь. Я не верю. Что там было за эту долгую зиму? Он был с ней? Ты уверена, что все именно так, как они рассказывают?
— Да, — говорит Эрлин. — Уверена.
Она отлично понимает, как дико все это звучит. Как может выглядеть со стороны. Хёнрир внезапно пропал, и всю зиму его не было, а сейчас оказалось, что он все это время был в доме этой Шельды… или Тьют. Кто она? Хёнрир свободен, здоров, но говорят, он только очнулся, и не мог ходить.
Так ли?
Эрлин она не сомневается. Она видела. Видела деревню, видела этих людей. Она верит.
Олин все принял сразу. Но это Олин, он не привык обсуждать приказы. А вот Свельг никогда не будет слепо следовать за братом. Свельг подчиниться, если не будет выхода, но это будет не просто.
— Эрлин, даже если он справится, это убьет многих. Ты ведь понимаешь? Разве не чувствуешь беспокойство Леса?
Она чувствует. И это хуже тварей. Тварям можно срубить голову, от них можно попытаться укрыться в замках… хоть на какое-то время. Но от Леса не укрыться. Его нити вокруг, и давление постоянно растет.
— У меня третий день болит голова, — говорит Свельг, заглядывает ей в глаза, — и ноют зубы. Я не понимал, что происходит, думал, просто Лесу в очередной раз нужна свежая кровь, скоро весна… Мои щиты держатся, конечно, и у меня хорошая защита. Но такая защита не у всех. И там, где эта защита слабее, Лес попытается продавить. Сейчас пока ерунда, но стоит Хёнриру сунуться в мертвый круг… Лес обратит в тварей всех, до кого сможет дотянуться. Твой Хёнрир разворошил осиное гнездо.
— Он твой брат!
— Хорошо, мой Хёнрир, — Свельг криво ухмыляется. — Этот ублюдок! Его нужно было казнить еще тогда… Нужно было дать ему умереть в клетке.
Свельгу страшно, это слишком очевидно. И этот страх рождает злость, как защиту. Свельг не плохой человек, Эрлин знает его уже достаточно давно. Да, он будет бояться, спорить, огрызаться от страха, но он не предаст. Сбежать может, но сделать что-то против — нет.
Эрлин тоже страшно, но она верит…
— Мы уже начали эту войну, — говорит она. — Поздно отступать. Лес уже понял, и уже не отступит.
— Мы? — лицо Свельга искажает нехорошая гримаса. — Я ничего не начинал.
