Пролог. Крепость
— Что ты решил? — спрашивает Шельда.
Подходит, обнимает сзади, прижимаясь щекой к его спине.
Спрашивает просто для того, чтобы услышать его голос. Ей нужно… Еще немного, и она потеряет его, и с этим ничего уже не сделать. Но пока он здесь, она хочет услышать, обнять… чтобы запомнить.
Ответ она знает давно.
Нораг вздыхает в ее руках, Шельда чувствует это всем телом. Он стоит, опираясь ладонями о подоконник, глядя в предутренний сумрак. Небо сереет на востоке.
— Ты ведь сможешь укрыться сама и укрыть Тьядена? — глухо спрашивает он. В который раз спрашивает, но ему тоже важно услышать снова. Важно знать, что им не грозит беда.
— Да, — говорит Шельда. — Не волнуйся за нас.
— Укрыть его так, чтобы он не рванулся в бой? Увести его отсюда, когда все закончится.
— Да, — говорит Шельда. — Я с ним справлюсь. Значит, ты решил пойти против воли магистрата и городского Совета?
— Пока не закончилась война, решаю я, — говорит Нораг глухо, жестко, словно Шельде он тоже должен что-то доказывать. — У меня приказ, держать город любой ценой, столько, сколько это возможно.
— Погибнут люди…
— Люди погибнут в любом случае. Лучше умереть сразу, человеком, чем год за годом медленно превращаться в тварь.
Шельда чувствует, как его плечи напрягаются. Трется о него щекой. Потом отпускает, заставляет развернуться к себе и обнимает снова.
— Я люблю тебя, — говорит она.
Он обнимает ее в ответ, прижимает к себе, целует в макушку.
— Ты вся моя жизнь, — говорит Нораг шепотом.
Потом наклоняется и целует ее в губы, нежно…
— Ты такая красивая, — говорит еще, — что мне иногда становится страшно. Как же ты столько лет со мной? За что?
Шельда шмыгает носом, тянется, касается его лица, нежно гладит пальцами… седая колючая щетина на щеках, пучки морщинок в уголках глаз, резкая суровая складка между бровями… Столько лет…
— Как же я без тебя? — говорит она.
Он заглядывает ей в глаза. Долго, молча стоит, словно прощаясь.
— Позаботься о Тьядене, ладно? — говорит Нораг. — И не плачь. Мне пора идти.
— Ненавижу его! — тихо, но так горячо говорит Шельда, прижимается крепче, стараясь сдержать слезы. — Он словно паук! Он даже до тебя пытается дотянуться, сделать послушной тварью.
Нораг бережно гладит ее по волосам.
— Хёнрир сражается так, как может сражаться. Если он пытается взять город, пролив меньше крови, разве это так чудовищно?
— Еще немного, и ты сам откроешь ему ворота…
— Нет, — говорит Нораг. — Ты же знаешь. Но кровь прольется в любом случае. Если Лес хочет крови, его не остановить.
* * *
Переговоры. Снова и снова тянуть время.
Нораг берет арбалет… проверяет по привычке… Только плохой из него стрелок, и глаз не всегда верен, и руки… Мечник из него хороший, а арбалетчик плохой. Но какое это имеет значение…
Дождь принимается лить сильнее.
Ночью твари у стен выли как-то особенно. Заждались?
Все заждались. Еще немного, и Норага самого скормят тварям, причем свои же, которые тоже устали ждать. Многим кажется, лучше добровольно перейти под протекторат Леса, чем быть разорванным тварями, а если Нораг думает иначе, то может сам перерезать себе глотку. Или ему помогут.
Шельда сказала — сегодня. Будь готов.
Старый дурак, на что он рассчитывает? Или это просто упрямство? Держаться любой ценой. Не сдаваться. И вот теперь он снова лезет на крепостную стену, чтобы послать Хёнрира в задницу. Зачем? Их сопротивление похоже на фарс. На игру в кошки-мышки. Если Лес решил забрать город, если твари подошли к стенам — дергаться бесполезно. Так же бесполезно, как гнать смерть от своих ворот.
Переговоры.
Хёнрира они откровенно забавляют, солдаты молятся, горожане воют от страха, и лишь Нораг изо всех сил строит из себя могучего воина, который может город не сдать. С каждым днем это выходит все труднее.
Длинная, мать ее, бесконечно длинная лестница. Нораг добирается до середины, останавливается, привалившись плечом к стене, тяжело и со свистом втягивая воздух. Еще… еще столько же. Зверски болят колени, то ли от непогоды, то ли от того прыжка через камни с огромной высоты, когда крепостная стена рушилась под ногами. Стар он для этого.
Слишком стар. И даже Шельда ничего не может с этим поделать… люди смертны.
Арбалет тянет спину. Нужно было взвести еще внизу, на земле, а теперь, с трясущимися коленями, у него может не хватить сил.
По лицу катятся крупные капли пота, застревая в щетине на подбородке.
Наверху, по камням, стучит осенний дождь.
Пора.
Последние несколько ступенек Нораг проползает на четвереньках и долго стоит так, стараясь отдышаться, лишь потом тяжело поднимается, хватаясь за стену.
Кружится голова. Холодно…
Хёнрир уже ждет его. Там, внизу.
— Эй! — кричит Нораг. Выходит хрипло и глухо, но Хёнрир слышит, машет в ответ.
Молодой лесной лорд Синего Дома ждет у самой стены, без коня и доспехов. Говорят, доспехи ему ни к чему, он неуязвим, его защищает сам Лес. А здоровенный черный конь Хёнрира боится свиста арбалетных стрел… любой бы испугался, когда стрелы выбивают землю из-под копыт. Поэтому лорд ходит пешком. Каждый день.
— Доброе утро, комендант! — приветствует он. — Погодка чудесная!
Хёнрир ждет давно, вымок насквозь, цепочки следов в одну и в другую сторону — натоптал по грязи. Надоела лорду эта морока?
— Чудесная, — отзывается Нораг. Долго орать не хватает сил, начинает першить в горле. — Зачем ты пришел?
— Решил прогуляться перед завтраком. Для аппетита!
Издевается Хёнрир, весело ему. Вроде и не кричит, а слышно его отлично, так, что зависть берет. Нораг все горло уже сорвал.
— Убирайся!
— Подожди, не торопись! Ты еще даже не стрелял!
Нораг скрипит зубами, тянется за арбалетом.
— Подожди, — говорит Хёнрир, на этот раз без всякого веселья. — Я пришел сказать, что время вышло. Либо завтра утром ты сдаешь город, и тогда я гарантирую жизнь всем. Либо я выпускаю тварей. Лесу нужна свежая кровь.
Вот и все. Шельда была права.
Нораг не торопясь перехватывает арбалет удобнее, цепляет крюком тетиву, натягивает с усилием, едва не упав — нога подворачивается в стремени. Вскидывает к плечу.
