— Лив… — Юн облизывает губы, и все же решается. — Лив, я люблю тебя!
Горячо и почти торжественно.
И отчаянно колотится сердце.
Он стоит совсем близко.
Оливия теряется.
— Ты удивительная женщина, Лив. Красивая, умная, храбрая… Я не смогу жить без тебя.
Искренне. Это не заигрывание с ней, он говорит честно. Вот сейчас…
Юн выше едва ли не на голову, Оливия смотрит снизу вверх, заглядывая в его глаза… полные мольбы и надежды. Немного страшно. Ноет сердце.
И страшно обидеть его.
Он ждет.
Нет.
— Нет… — спрашивает она тихо. — Зачем ты говоришь это?
Ком встает в горле. Потому, что Юн… Ей ведь тоже не все равно. Но не так. Юн давно стал родным человеком, она так привязалась. Он всегда рядом, всегда защищал ее. Он так многое сделал… Но что ей делать сейчас?
Юн качает головой.
— Я не знаю зачем, — честно говорит он, почти растерянно, — но… я не могу не сказать этого. Должен сказать. Я люблю тебя. Я даже не знаю, как это вышло… Привязался. Не могу без тебя, Лив. Просто не могу. И если придется выбирать, то я скорее откажусь от титула, чем навсегда потеряю тебя. Я готов от всего отказаться. Моя жизнь без тебя станет пустой, Лив. Я…
От всего сердца.
— Хватит! — она не может слушать, сердце разрывается. — Не надо, Юн, пожалуйста. Что ты хочешь услышать от меня? Что я тоже люблю тебя? Зачем?
Что-то вспыхивает в его глазах.
Он понял неправильно? Что она… нет, она не то хотела сказать…
Он чуть наклоняется, словно собираясь ее поцеловать. Или собираясь? Оливия ладонями упирается в его грудь. Не надо.
И не стоит ничем жертвовать! Нет.
— Я хочу знать, могу ли я на что-то надеяться? — говорит Юн, его губы совсем близко, и его глаза. — Пусть не сейчас… потом… я… Лив, я готов ждать, сколько потребуется. Но разве, отказываясь от всего, я не имею права знать, что ты чувствуешь?
— Не имеешь, — голос Сигваля заставляет вздрогнуть. Подбрасывает.
Сигваль стоит на пороге. С каменным, равнодушным лицом.
Оливия и не слышала, как он вошел. Давно?
Юн рывком разворачивается к нему. Его лицо белеет.
— Принимай решение сам, — говорит Сигваль, тихо, но так невыносимо страшно. — Не перекладывай ответственность на нее. Какого хера? Если так приперло, жертвуй жизнью молча. Ты хочешь, чтобы она радостно бросилась к тебе на шею? В благодарность, что ты, блядь, отказываешься от титула? Уебок, блядь. Что будет с ней после этого, ты подумал?
Юн молчит. Слышно только, как он скрипит зубами, желваки ходят на его скулах.
— Убирайся, — говорит Сигваль.
— Ты убьешь меня?
Видно, что Сигваля передергивает от этого предложения.
— Убирайся, — повторяет он. — Что с тобой делать, мы обсудим завтра. А сейчас — иди на хуй отсюда.
Смертельная усталость на его лице.
И шаг от двери, освобождая проход.
Еще пару мгновений Юн колеблется.
— Я люблю ее, понял, — говорит он. — И я всегда готов быть рядом с ней… Я всегда буду рядом.
Сигваль кивает. Он понял.
Он стоит, неподвижно, не глядя на Оливию, только за дверь, вслед Юну. Долго. Пока не стихают шаги.
Стихают.
Ей даже кажется, сейчас Сигваль сбежит тоже.
Он даже почти дергается к двери.
— Не уходи! — Оливия вскрикивает. Хочется броситься, обнять его, не отпустить. Но нет сил. — Не уходи, пожалуйста!
Он поворачивается к ней. Но смотрит не в глаза, а куда-то сквозь нее.
— Не надо, Лив. Не говори ничего. Не сейчас, ладно?
— Не уходи, пожалуйста, — просит она. — Останься.
Сигваль проводит ладонью по лицу.
Он устал. Сегодня утром он поднял людей до рассвета, и бой, взяли крепость… он чуть не умер, и сейчас… Он все еще на ногах. За окном темно. Его люди давно пьют за победу или храпят, завалившись в теплый уголок.
— Сигваль, — просит она.
Он кивает.
Проходит, садится на кровать, опираясь локтями о колени. Все так же не глядя на нее.
Разве она виновата? Что ей делать теперь?
— Что мне делать, — растерянно спрашивает она.
Мысли путаются. Всего этого слишком много для одного дня. Сигваль… Если бы он устроил скандал — было бы проще. Да, куда проще объяснить. Хоть что-то.
Он качает головой.
— Как хочешь, — говорит тихо, равнодушно. — Не думай, что ты в чем-то виновата. Юн сказал то, что хотел сказать, это его слова и его личное дело. Ты ничего ему не должна. Ты и мне ничего не должна, Лив. Ты можешь поступать так, как захочешь.
— Я твоя жена!
Он чуть хмурится, едва заметно.
— Я взял тебя силой, Лив. Захотел и взял, увез из дома, сделал своей женой. Это мой выбор. Да, пожалуй, ты должна соблюдать видимость приличий, ты принцесса. Но ты не обязана любить меня.
Хочется заорать: «Что ты несешь! Разве я давала повод сомневаться?!»
Оливия всхлипывает, слезы подступают к глазам.
— Ты ведь все слышал, да? Слышал, что говорил Юн?
— Да, — говорит он.
Сигваль не подслушивал. Он зашел и стоял открыто. Просто Оливия с Юном были так увлечены друг другом, что не заметили его.
— Ты дал сказать Юну, но не дал ответить мне.
Он молчит.
— Ты выслушал его, но не захотел слушать меня!
— Лив, — он, наконец, поднимает на нее глаза, — если тебе это важно, скажи сейчас.
— Мне? Разве тебе это не важно? А если бы я сказала Юну, что тоже люблю его?
Она сама в ужасе от того, что говорит. Но нервы… безумно тяжелый день. Так нельзя. Но и не сказать — нельзя тоже. Ей тоже важно понять. Почему?
Сигваль смотрит на нее. У него такие пустые, неживые глаза… словно и правда уже все равно.
— Мне это важно, Лив, — очень ровно, нечеловечески спокойно говорит он. — Очень важно. Но это ничего бы не изменило. У моего отца всегда была куча любовниц. У моей матери… по крайней мере один был точно, я знаю. Все это…
Он не договаривает. Отворачивается снова, поджав губы. Зажмуривается даже.
Ему важно.
Он не дал ей ответить, потому что испугался. Вот этот самый грозный и непобедимый Сигваль испугался, что услышит не тот ответ. Не смог.
Бог ты мой…
— Сиг…
