И еще, чуть позже, когда ей привели лошадь: «Если боишься крови, постарайся не смотреть по сторонам. Там сейчас… еще не все убрали».
Не все…
Мертвые. Раненые. Все вперемешку… Их уже пытаются растащить, разобрать, найти своих… У стен. Внутри. На замковой лестнице… Разрубленные, обгоревшие… кровь… редкие стоны.
У Оливии кружится голова, тошнота подступает. Она никогда не видела всего это так близко. Даже осады Луржа она не видела.
— Не смотри, — говорит Сигваль. — Закрой глаза. Лошадь сама везет тебя. В замке будет получше.
Он сам к этому давно привык.
Он сам — причина этого.
Взяли крепость.
Мысли путаются. Сводит пальцы, сжавшиеся на поводьях.
— Идем, — Сигваль снимает ее с лошади, поддерживает. — Тебе сейчас покажут комнату. Можешь немного отдохнуть и прийти в себя. Выпей чего-нибудь. Мы с Юном к Леннарту.
— Я пойду с вами.
Она и сама не знает для чего. Но если он ранен, она могла бы хоть тоже… Она, конечно, не может назвать Леннарта своим другом, но всю эту дорогу он был рядом. Он…
— Не стоит, — тихо говорит Сигваль, без всякого выражения.
— Почему?
— Он умирает, Лив. Это не самое приятное зрелище.
Оливия качает головой.
Пожалуй, больше всего она сейчас боится остаться одна.
Леннарт лежит на широкой кровати. У его постели врач. Слуги.
Это ведь спальня герцога. Вильхельм Дрой, такой высокий и тощий… Он приезжал в Лурж, Оливия помнит его.
Он мертв?
Наверно, только сейчас она впервые думает об этом.
У него жена, две дочери, старшая примерно возраста Марии… У него трое сыновей, один взрослый, и двое совсем маленькие. Что стало с ними?
Если пытаться думать об этом сейчас — становится дурно. Детей… Детей, наверняка, увезли. О том, что на Кероль идет армия — было известно. Сам герцог должен быть здесь. Его жена, его старший сын — скорее всего. Но остальных…
Если не думать — дурно тоже.
Постель в крови.
Леннарт тихо и глухо стонет. Его голова замотана так, что видно только потрескавшиеся губы, левое ухо и краешек глаза. Повязки в крови. Правое плечо замотанно тоже, рука с потеками крови безвольно висит.
— Что с ним? — Оливия цепляется за Сигваля, просто чтобы за что-то держаться и не упасть.
— Камнем со стен размозжило голову. Шлем смяло. Пришлось резать, чтобы снять с него.
Сигваль говорит спокойно, ровно. Но это тоже… на эмоции у него не осталось сил. Только дело.
Он видел, как это было? Он был рядом? Его ведь тоже могли так…
— Юн, — говорит Сигваль. — Ты видишь. Решай.
Юн скрипит зубами.
Что у них там?
Леннарт должен был стать новым керольским герцогом. Теперь… Сигваль предложил это Юну? Решать сейчас? Это титул, какой Юну никогда не получить бы, большая честь…
Сигваль подходит, садится на край кровати, берет Леннарта за руку. Что-то говорит тихо. Вряд ли тот понимает его сейчас… Юн, неподвижный, словно статуя, стоит у Сигваля за спиной.
Невыносимо пахнет кровью.
48. Оливия, Юнас Баргайр
- Лив…
Он стоит в дверях.
Юн.
Он так смотрит на нее, что… так странно…
— А Сигваля нет, он не здесь, — говорит Оливия.
Словно Юн не знает этого сам.
— Да, — Юн качает головой. — Сиг во дворе, с Дагмером… разбирают…
Он неопределенно машет рукой.
Он не к Сигвалю пришел, это понятно сразу. Но что-то в этом пугает. Что-то не так.
Его волнение. То, как он смотрит на нее.
— Лив, я… Не помешал? Мне нужно с тобой поговорить, — Юн заходит, осторожно прикрывая за собой дверь. Смотрит на Оливию, чуть закусив нижнюю губу, так сосредоточенно вытянувшись.
Вдруг колотится сердце.
— Что-то случилось? — осторожно спрашивает она.
Он качает головой — нет.
Случилось. Он может отрицать, но…
В чем дело — Оливия не может понять. Что такое?
На сердце вдруг скребут кошки. Из-за нее? Она в чем-то виновата? Он так смотрит…
В последний месяц Юн постоянно рядом, она проводит с ним больше времени, чем с кем-то другим… чем с Сигвалем… Юн… Она так привыкла, что видит в нем едва ли не брата.
Нет, не брата…
— Леннарт… — Юн начинает и запинается. — Лив, я… Я давно хотел этого… — он запинается снова, никак не может подобрать слова. — Не смерти Леннарта, конечно. Эту землю. Сиг отдал Леннарту… но сейчас… Я… Сигвалю нужен человек, который может справиться и удержать Кероль, не позволить отобрать его снова. И он… предложил мне.
Юн говорит так, словно это что-то ужасное.
— Титул герцога?
— Да, — он болезненно морщится. — Но я должен буду остаться здесь. Замку нужен хозяин. Если оставить его без должного присмотра, то вернутся люди Хеймонда.
Юн пришел прощаться, вот в чем дело.
Жаль расставаться, Оливия так привыкла… Ей будет не хватать его песен и его болтовни.
— Я рада за тебя, — она пытается улыбнуться. — Это большая честь и большая ответственность. Ты заслужил это.
Он не рад.
Сжав губы, Юн с шумом втягивает воздух, словно решаясь на что-то…
И шаг вперед.
— Лив… — говорит тихо и хрипло, так странно. — Я не могу.
— Что?
В это сложно поверить. Нет?
— Лив, я не могу остаться.
Он стоит так близко, что Оливия почти чувствует его дыхание. В его глазах, ослепительно-голубых, мечется настоящая буря. Отчаянье. И никакого выхода.
— Почему? — тихо спрашивает она. Голос не слушается. Она внезапно боится услышать ответ.
Он молчит.
Он так смотрит на нее…
Из-за Сигваля? Остаться сейчас, значит — бросить Сигваля в трудную минуту. Они почти братья, больше чем братья. Сейчас Сигваль пойдет на Таллев…
Нет.
Юн не может…
Если бы все было так просто, Юн не пришел бы к ней.
Нет.
До дрожи.
Она не хочет слышать. Хочет наорать и выгнать его отсюда. Зачем это ей? Она уже понимает, но не хочет слышать. Пока не произнесено вслух — это не имеет никакого значения. Но если… Пути назад не будет.
