— Купаешься? — спрашивает она. — Как водичка?
Он бросает на нее быстрый взгляд.
— Отличная вода, ваша светлость. Присоединяйтесь.
Смешно.
Между прочим, Ти — деларский герцог Лидена. Это ее титул. Не мужа. Мужа у нее нет, умер. Ее. Она сама. Тильда ван Мейген — герцог, рыцарь и доверенное лицо ее величества королевы Эйдис. Пожалуй, больше, чем просто доверенное лицо.
Вчера она тоже выходила на улицы Луржа с огнем и мечом.
Она поедет с Сигвалем в Кероль, а потом в Таллев. Когда Диса, еще не отдавая приказа, предложила вызваться добровольцем — Ти вызвалась первой.
Присоединиться?
— Я подумаю.
На самом деле, при одной мысли о том, чтобы лезть в воду, пробирает дрожь.
— Боитесь, ваша светлость?
Он широко ухмыляется, разглядывая ее. Он стоит перед ней… даже не стоит, прыгает то на одной ноге, то на другой, пытаясь согреться, совершенно голый. У него отчетливо стучат зубы, и от этого ухмылка выходит странноватой.
Вызов.
И она ведется, как девчонка.
— Отвернись. Я разденусь.
Он смеется.
— Зачем? — удивляется. — Вы же не отворачиваетесь, ваша светлость, и вас это не смущает.
— Я женщина.
— Вы доблестный рыцарь, ваша светлость, как и я. Думаете, я увижу что-то новое? У вас там три сиськи? Или может быть член между ног?
— Ты просто хам и свинья!
— Стоит говорить: «вы хам и свинья, ваше высочество».
— Голый парень, прыгающий на одной ноге, не тянет на «ваше высочество».
— Тогда раздевайся, и мы уровняем наши титулы. Иначе, какого хрена ты здесь?
Ти поджимает губы.
Он прав. Иначе — какого хрена?
Хорошо.
Она отстегивает плащ. Снимает куртку. Да, она одета по-мужски.
И все же неловко. Даже не его взгляд вгоняет в краску… хотя, и его тоже. А то, что кто-то может смотреть со стороны. К черту. Она взрослая женщина и никому ничего не должна. Он прав, она — рыцарь. И рыцарь имеет право купаться в реке голышом, если ему пришла в голову такая дурь.
Сапоги… Сложно решить, что снять сначала — сорочку или подштанники, оставшись с голой грудью или голой задницей… Впрочем, сорочка длинная, почти до колен.
Он наблюдает, как она раздевается, с интересом. Но нет, не как мужчина смотрит на раздевающуюся женщину, а просто как на представление. От этого Ти смущается еще больше, щеки горят. А ведь давно думала, что ее не так-то легко смутить. Она не нравится ему? Некрасива? Неженственна? У нее маленькая грудь и узкие бедра, зато плечи широкие и мускулистые, как у мужчины, да и оружием она владеет не хуже… и все же…
О чем она только думает? Зачем ей…
— Амазонка, — ухмыляясь, говорит он, с таким искренним одобрением, что у Ти даже уши вспыхивают. — Пошли купаться?
И, не давая опомниться, поднимая брызги, бросается в воду.
Ти остается на берегу одна. Голая.
Нет, влететь в реку так, как он, ей не хватит духа.
Подходит, осторожно трогает воду ногой. Аж сводит зубы.
Сигваль уже успел нырнуть, вынырнуть, и машет ей.
— Чем дольше стоишь, тем страшнее, — кричит ей. — Забегай сразу!
Твою ж мать! Во что она влезла! И поздно отступать.
Зажмуривается. Приходится собрать все свое мужество, все что есть, как перед боем. И быстро-быстро в воду. И окунуться… Хочется заорать и выскочить назад.
— Плавать умеешь? — запоздало интересуется он.
Сердце колотится так, что кажется, сейчас разорвется. И начинает сводить пальцы.
Твою мать…
Нет, она, все же, дура.
Хватит.
Не хватало еще, чтобы у нее свело ногу, и она утонула тут. Или, что более вероятно, чтобы он вытаскивал ее из реки.
— С меня хватит! — громко и твердо говорит она.
К берегу.
Он выскакивает за ней.
— Холодно? — смеется.
— Да пошел ты… — ее злость — скорее нервное, и злость на себя. — У меня чуть ногу не свело. Утонула бы…
Одеваться нет сил, ее трясет. Просто подбирает плащ, пытается завернуться… руки трясутся.
— Подожди… — он, не раздумывая, берет свою рубашку, идет к ней. — Вытрись сначала. Вся ж мокрая.
И без всяких сомнений отбирает плащ, потом вытирает ее, прямо этой рубашкой. Своей. Чистой. Он тут собирался искупаться и переодеться в чистое… мокрое теперь. Вытирает ее грудь, спину, ее волосы, спокойно и обстоятельно, словно ребенка. Ее ноги, садясь на корточки перед ней… Хватит.
— Хватит! Я сама! — она отбирает у него.
Он ухмыляется. Выпрямляется, стоит совсем рядом.
— Ты молодец, храбрая, — говорит он, и в этом нет ни капли сарказма. — Такая решительная и красивая девушка.
Черт…
— Я не девушка, я рыцарь, ты забыл?
Она не девушка, она женщина, вдова, у нее два сына и дочь. Она полноправный герцог, черт возьми!
Он смеется.
Снова укрывает ее плащом. Совсем близко… И она вдруг поддается внезапному порыву, подается вперед, прижимаясь к нему. Всем телом. Они оба голые под одним плащом… И просто жаром обдает.
Его глаза совсем рядом. Его дыхание на ее лице.
И если сейчас… она… голова идет кругом… сердце вдруг колотится так отчаянно…
— Если ты еще не завтракала, — говорит он, — то очень советую поторопиться. Мы выезжаем.
И делает шаг назад.
Совершенно спокойно. Словно ничего не произошло.
Ровным счетом ничего.
Два рыцаря решили искупаться.
Он вытирается той же рубашкой. Одевается, не торопясь. Штаны, сапоги… только сухую сорочку, и куртку прямо на нее. Подбирает все остальное.
Ти стоит…
Надо поторопиться?
На самом деле, с этого утра она в его полном распоряжении и под его командованием. Она сама согласилась.
— Догоняй, — машет ей. — Мы можем позавтракать и обсудить план действий. Ты любишь пирожки с луком?
Война… их ждет война.
О чем она только думает?
45. Оливия, без сомнений
Рядом с ним женщина.
Невысокая, крепкая, в доспехах, явно привычных, с мечом на боку. Он что-то говорит, она смеется. Оливия слышит только самый конец: «ты очень нужна мне, Ти».
Ти?
