— Если ты дала понять, что не против, а он не воспользовался случаем, то это даже интересно, — Беате улыбалась. — Он так смотрел на тебя! И на Рикарда! О-оо… Как тебе Рикард, кстати?
— Никак.
— Да? — Беате было весело. — А мне он нравится, хороший парень. Мальчишка совсем, но это проходит со временем. Рон знает его с детства. Будущий герцог, единственный сын своего отца.
Нет. За что со мной так?
«Ты выйдешь замуж за герцога» — сказала бабка. Удивительно, но на счет Унара она была права.
Я отвернулась, покачала головой.
— Ты боишься искушений? — спросила Беате. — Значит, ты неуверенна. Тогда твой Унар был прав, торопиться не стоило. Но это было правильно для тебя, не для него.
Я уверена! Я люблю его!
И все же…
Зажмурилась на мгновение, ударила лошадь пятками в бока. Вперед. Немного побыть одной. Наверно, мне и правда стоит подумать и разобраться в себе.
* * *
Мы остановились в придорожном трактире на ночь.
Я, оказывается, так привыкла весь день проводить на ногах или в седле, что невольно удивлялась, как сильно устала Беате. Днем мы останавливались на привал и проехали не так уж много, а Беате всегда любила конные прогулки. Впрочем, эта усталость, отчасти, была напоказ, для Рона. Игра. Рон, пользуясь случаем, таскал ее на руках, она прямо с лошади красиво упала к нему в объятья и он больше не отпускал ее. Игра для двоих.
— А вы не устали, Агнес? — спросил меня Рикард, с таким отчетливым намерением предложить помощь. Не на руках носить, кончено, но что-то еще…
— Нет, я привыкла.
Не хочу даже слушать. Шагнула в сторону… пожалуй, я начинаю его избегать. Только уйти тут некуда, и никуда не деться. Я действительно боюсь саму себя.
Лишь ненадолго ускользнула к себе в комнату, пока готовили ужин, но потом все равно пришлось выходить. Да и глупо сидеть одной.
А после ужина Рикард играл на лютне и пел. Очень красиво, надо признать. Да, у него невероятный, глубокий, высокий голос, очень чистый, очень… правильный. Сразу видно — его хорошо учили, много занимались.
Унар пел совсем не так. Проще, без этого богатства переливов и полутонов, но… словно это не заученные слова, а его личные, именно сейчас родившиеся в сердце, музыка его души.
Вдруг поняла, что мне скучно. Он, молодец, конечно, старается. Но мне скучно.
И Рикард заметил.
— Может быть, мне спеть что-то для вас, Агнес? Что бы вы хотели?
— «Осеннюю балладу», — не задумываясь сказала я.
Наверно, хотелось услышать снова…
— О-оо… а вы ведь слышали слова? — мальчик немного растерялся. — Простите, но, наверно, эта песня не очень подходит для прекрасных дам… я даже не знаю…
О-оо, боюсь дамы из нас с Беате — так себе.
А Унар никогда не говорил «ой, я даже не знаю», либо «да», либо «нет», без этих метаний. Я сравниваю, да. Можно даже не петь, я и так все поняла. Мне жаль… Того волшебства не будет.
— Вы можете просто сыграть, без слов, — предложила я.
— Не смущайтесь, Рикард, — непередаваемо лучезарно улыбнулась Беате. — Придворных тетушек тут нет, а мы не расскажем, что вы пели неприличные песни. Со словами! Вы же знаете слова?
Беате сложно отказать, и Рикард сдался.
Честно говоря, когда он запел, мне стало его даже немного жаль. У него уши покраснели.
Он старался. И все же, я поняла, что лучше бы он нашел силы сказать — «нет», отказать, пусть даже соврать, что не помнит. Потому, что так смущаясь петь откровенные песни нельзя. Откровенные песни надо либо петь либо… откровенно. Либо не петь.
Старался. В сложных местах переходя почти на невнятный шепот, а иногда и вовсе проглатывая слова. Даже притом, что действительно пошлости тут не было. В исполнении Унара в трактире, когда он пел за деньги, я слышала такое, по сравнению с чем «Осенняя баллада» — невинная песня для церковного хора.
Интересно, этот Рикард когда-нибудь был с женщиной?
Боже мой, какие вещи меня интересуют!
Беате улыбалась мило и снисходительно. Рон слегка морщился. А где-то на середине, видимо, пожалев чувства Рикарда, начал подпевать сам, сначала тихо, потом в голос. Пел он так себе, не всегда попадая в ноты, но не смущаясь ни капли, ни слов, ни своего корявого пения, и это все равно выглядело куда достойней.
Когда Рикард закончил, или, скорее, победил песню, у него тряслись руки.
— Простите… — сказал он. Отложил лютню.
И сбежал.
— Бедный мальчик, — вздохнула Беате.
— Вот поэтому, — сказал Рон, — его отец и отправляет мальчика к нам. Мы его научим… хм, всему, что надо, правда Беа? И из него, глядишь, выйдет толк.
Беате шепнула мужу что-то на ухо, Рон засмеялся. Потом положила ему голову на плечо.
Мне, пожалуй, понравится на Тюленьих скалах!
— А давайте, я спою? — предложила Беате.
* * *
Стены здесь тонкие, а через стенку от меня — Рон с Беате.
Нет, я конечно, не ханжа, да и они честно стараются не шуметь, только кровать у них скрипит просто адски, и с этим ничего не сделать. И еще иногда тихое постанываение Беате прорывается… и изредка какое-то веселье. Ну, не знаю, как это бывает, может и так… но они там время от времени весело ржут оба. По крайней мере, точно не скучают.
А мне вот не спится.
Я оделась, спустилась вниз.
Не знаю, чем заняться… Взяла, подтащила стул, села у тлеющего камина.
Девочка в зале заканчивала убираться.
— Вам чем-то помочь, миледи? Хотите что-нибудь?
Не знаю… Что-нибудь взять…
— Принесите мне… кружку эля, пожалуй.
— Вам, миледи? Эля? — девочка удивилась. Принцессы такое не пьют?
— Да, именно. И еще немного дров для камина, а то скоро догорит, а мне нравится сидеть у огня.
Пусть удивляется, если хочет. Мне все равно.
— Агнес!
Рикард окликнул меня.
Он сидел за столом в углу, я и не заметила.
Я ведь перед ним немного виновата…
— Рикард…
Хотела было подойти, но он встал сам. Отсалютовал мне кружкой, и еще прихватил тарелку с пирожками. Подошел ко мне.
— Агнес, простите, что так вышло… Я… даже не знаю, что сказать… Хотите пирожки?
Он протянул мне тарелку.
— Спасибо.
Я взяла один, но… Только поджала губы. Что-то не могу я сейчас. Ночь, камин и… все так же… и совсем не так.
