Когда они с Хель пытаются вытянуть тонкую, ментальную нить Леса, проросшую слишком глубоко. Это надо сделать, на самом деле, но нить ветвится, рвется и расползается на глазах, никак не ухватить. Сначала Хёнрир еще сидит неподвижно, сжав зубы, но после очередной неудачной попытки Эрлин…
— Все, — говорит Хёнрир. — Поигрались, и хватит.
— Подожди, — Хель не отпускает его, — тут нужно вытащить, иначе будет хуже.
Хёнрир не повторяет дважды, просто разом отпускает свою защиту, позволяя развернуться в полную силу, и безумная вспышка ослепляет Эрлин, обжигает огнем. Она вскрикивает, сжимается. Мгновение.
А Хёнрир, чуть притушив защиту снова, не торопясь выламывает правый дубовый подлокотник, и слышно как сухо трещит крошащееся дерево под пальцами. Легко. Стряхивает ремень с руки. Потом освобождает левую руку. Потом ноги. Встает.
— Как ты? — спрашивает Хель, словно ничего не случилось.
— Все хорошо, — говорит он.
Капля крови течет из носа, по губе, Хёнрир вытирает её тыльной стороной ладони.
— Как-нибудь повторим? — спрашивает Хель.
Эрлин даже кажется, в её голосе издевка… провокация — уж точно.
Хёнрир долго смотрит ей в глаза, потом…
— Леди Эрлин, — вдруг говорит он, — не давайте моей сестре втягивать вас в эти игры. Она делает это в своих интересах, не в ваших.
— Думаешь, Эрлин не пригодятся такие навыки? — искренне удивляется Хель.
— Не на арене, — говорит Хёнрир.
— Не на арене, — соглашается Хель. — Но жизнь не ограничивается борьбой с тварями. Или ты уже забыл, как это бывает? Да научили бы её раньше как надо, не пришлось бы страдать весь этот год.
Хёнрир чуть поджимает губы, упрямо, долго смотрит сестре в глаза.
Хочется спросить — он-то здесь причем? Что вообще… А ведь эти двое отлично все понимают. Это их игры, что-то такое между ними, что-то давнее.
— Что ж, — говорит Хёнрир без всякого выражения, — если мой брат решит однажды обратиться к Лесу, то его будущей жене лучше быть готовой, уметь распознать вовремя и противостоять. Если будет нужно, обращайтесь, леди Эрлин.
Кивает ей — такой вежливый полупоклон…
Что? Это слегка не укладывается в голове. Он согласится снова? А Свельг…
— Свельг может обратиться к Лесу?
Вот тут тяжело вздыхает Хель.
— Он уже пытался, — говорит она, чуть морщится. — К счастью, успели вовремя помешать. Все это сложно… У Свельга отличная природная защита против Леса, но никакая защита не поможет, если он решит открыться сам. Иногда бывает, знаешь… ему кажется, судьба не додала чего-то важного, обошлась несправедливо. Он не может убить тварь, лорды не принимают его, с его мнением не считаются. Иногда ему начинает казаться, что Лес может все исправить, дать больше сил, дать уверенности в себе. Я понимаю, как это звучит. Но ему просто хочется стать чуточку лучше, даже не важно, какой ценой. Любой ценой. Хочется уважения к себе. Признания.
— Но это убьет его, — говорит Эрлин потрясенно.
— Хёнрира не убило, вон, за двадцать семь лет. Свельг думает, он сможет так же.
— Нет…
Хочется сказать — это чудовищно!
Эрлин не может поверить. Как можно добровольно пойти на такое? Это хуже смерти!
Хёнрир чуть криво ухмыляется, с пониманием, словно отвечая на эти невысказанные слова.
— Чем такая жизнь, лучше уж никакой? — почти с сарказмом говорит он.
Невозможно ответить, глядя ему в глаза. Эрлин чувствует, как сжимается сердце.
— А вы жалеете, лорд Хёнрир? — спрашивает она, сама пугаясь своей храбрости. — Если бы решали не за вас, а вы сами могли бы все изменить. Сейчас.
Он смотрит на нее. Ей кажется… «Да, — говорят его глаза, боль и сожаление в них. — Хотел бы изменить. Но изменить уже ничего нельзя».
— Нет, — говорит Хёнрир уверенно и твердо. — Избавиться от влияния Леса, потеряв зрение и возможность ходить? Нет, я ни о чем не жалею, леди Эрлин. Если бы я мог выбирать сейчас, то поступил бы точно так же, как мой отец.
Интермедия. Ночные Лилии
— Милорд, прошу простить, но… Фэй еще не пришла в себя, и, боюсь, она не вполне готова принять вас…
— Как она?
— С ней все в порядке, милорд, но она постоянно плачет…
— Что говорит врач?
— Никакой опасности, милорд, Фэй уже совсем поправилась, осталась лишь пара шрамов, но и они разгладятся без следа после нескольких сеансов, её красота не пострадала. Только она… постоянно плачет, милорд, каждый раз, как слышит о вас. Я очень сожалею…
— Она боится меня?
— Простите, милорд…
— Это вопрос денег? Вдвое? Втрое?
— Нет, милорд, я сожалею, деньги ничего не изменят. Я могу заставить её, если вы пожелаете.
— Не стоит. Вопрос времени? Подождать? Сделать крепления понадежнее? Я выдрал кольца с корнем, но даже я не порву стальную цепь.
— Милорд… боюсь, Фэй уже не решится пойти с вами по доброй воле.
— И больше никто?
— Простите, милорд…
— Хорошо, я понял.
— Милорд, подождите! У нас есть девочки, которые… которых, как бы сказать, никто не хватится. Хорошие девочки, милорд, чистые, красивые. Только они, вы ведь понимаете… они будут кричать… милорд. Но если вам будет угодно, вы выберете девочку, и мы дадим ей настойку красного корня… покрепче. Тогда она будет спокойна и не будет понимать, что происходит.
— Не стоит.
— Мне так жаль, милорд… Возможно, мы сможем найти какие-то еще варианты для вас?
Глава 8.Семья
— За нашу победу, лорд Хёнрир!
— За победу, — Хёнрир кивает. — Ваш сын, лорд Кенриль, проявил себя как отличный командир и очень храбро сражался.
— Благодарю вас, лорд Хёнрир. Выпьете со мной? Или вы теперь пьете только воду?
Почти насмешка в голосе, но Хёнриру все равно.
— Только воду, — соглашается он.
— Простые человеческие радости вам больше не доступны, лорд Хёнрир?
— Отчего же? Если хотите, я с удовольствием выпью с вами вина или даже чего-нибудь покрепче, но только наедине и за запертой дверью, чтобы больше никто не пострадал. Если не боитесь, конечно.
Отец со злостью поджимает губы.
Эрлин видит их только издалека, с другого конца стола. Видит, как ответная подначка задевает отца, а на лице Хёнрира всего лишь застыла холодная вежливая улыбка. От такой улыбки пробирает дрожь.
Свельг говорит: «он не пьет вина и не смотрит на женщин»… Не пьет. Ровно по той же причине, по которой на арене его держит цепь. Лорд Хёнрир слишком хорошо осознает, как опасен для окружающих, и если что-то пойдет не так — его не остановить. Если только… дернуть крупный узел у виска, как учила Хель? Не каждый успеет и не каждый сможет.
