Могло быть и хуже. У меня по меньшей мере нет похмелья, как у Рейган, которая без конца жалуется на головную боль, а однажды даже легла, опасаясь, что ее стошнит. А еще ее бесит Бретт, который утверждает, что чувствует себя хорошо, и постоянно ее задирает. Я издали наблюдаю за их разговором, пытаясь понять, изменились ли они после того, как потусили на пару прошлой ночью. Сказать трудно.
Я смотрю в телефон, чтобы узнать время. Обещанные Ленноном «какие-то три часа» хода уже подбираются к четырем. Тропа опять пошла по ровной местности, что уже хорошо. Наверх больше взбираться не надо. Но моя поясница пылает в огне, да и потом, мне скоро надо будет пописать. В тот самый момент, когда я решаю, что больше не смогу сделать ни шагу, Леннон поднимает голову.
– Стоп, – говорит он ребятам, – слушайте.
Мы слушаем.
– Слышите? – спрашивает он.
Мы все переглядываемся. Потом я действительно слышу и говорю:
– Вода.
– Водопад, – поправляет он, и его лицо расплывается в победоносной улыбке.
Мы шагаем за ним через рощу деревьев, которые, похоже, растут все гуще и гуще – до такой степени, что я ни за что не поверила бы, что где-то рядом есть вода, если бы она не грохотала так громко. Но потом деревья расступаются, и мы выходим на зеленый берег реки.
Вот он, водопад Леннона.
Белая, окутанная туманной дымкой вода низвергается вниз с яруса серых камней и бурлит внизу в зелено-голубой чаше. Ее обрамляют огромные круглые камни, которые изобилуют и на небольшой речушке, которая вытекает из нее, образуя некоторое подобие природного пешеходного мостика, позволяющего перебраться на другой берег. У основания стволы деревьев обросли крепким папоротником, камни по бокам покрыты ярко-зеленым мхом.
Водопад небольшой, но очаровательный, укромный и роскошный.
– Ого, – говорит Бретт, оценивающе глядя по сторонам. – Да здесь даже лучше, чем я думал.
– Как красиво, – вторит ему Саммер, – вы на воду поглядите. Какая же она чистая.
– Наш личный кусочек рая, – соглашается Рейган, – а что касается турбазы «Мьюир», то пошла она куда подальше.
Кендрик показывает на узкую тропинку, уходящую вверх с левой стороны от водопада.
– Похоже на то, что по ней можно подняться наверх, а потом сигануть и нырнуть в воду. Вот это, я понимаю, круто.
– Ну, что скажешь? – спрашивает Леннон где-то в районе моего плеча.
– Мне кажется, что это сон, – честно отвечаю ему я.
– Вот-вот, – довольно говорит он, – именно так я и думал.
Силы у нас у всех на исходе, поэтому мы с явным облегчением сбрасываем с себя рюкзаки, пока Леннон объясняет нам все особенности местности. Во время предыдущих походов он высмотрел здесь все укромные уголки и щели в скалах. Дрова лучше всего собирать по ту сторону каменного пешеходного мостика, на северном берегу реки. А участок, где мы остановились, прекрасно подходит для установки палаток. Что касается костра, то его идеально разводить внутри гранитного укрытия, где массивные валуны образуют вокруг природный барьер.
– Смотрите, – говорит Леннон почти взволнованно, но все же только почти, делая очень многое на одной и той же частоте.
Он разбрасывает на дне гранитного укрытия остатки кострища и показывает нам золу.
– Яму копать не надо. Она у нас уже есть. Остается лишь положить дрова, растопку, и кухня мгновенного действия готова.
– Здорово, – говорит Бретт.
А роща, через которую мы только что прошли, станет для нас излюбленным туалетом. По отношению к источнику воды она расположена ниже по холму, стоит почти что обособленно, а почва там достаточно рыхлая и мягкая для того, чтобы рыть в ней «кошачьи норы», как я и подозревала. Копаешь, делаешь свое дело и зарываешь обратно. Это входит в соглашение о походах в глубь территории, заключенное туристами, объединенными лозунгом «Не оставлять следов». Предполагается, что ты оставишь бивуак в том же состоянии, в котором он находился на момент твоего прихода. Это означает ничего не рушить, не пилить деревья, всегда тушить костры и не бросать мусор. Этакий нулевой вариант. Формально, мы должны тащить с собой даже использованную туалетную бумагу в специальных пакетах на «молниях», пока не покинем пределы парка или не увидим предназначенный для подобных целей мусорный контейнер. Это называется «упакуй и унеси». Когда Рейган по данному поводу начинает упираться, Леннон указывает, что оставлять здесь мусор незаконно. Но вот я ее поддерживаю. У меня нет намерения таскать в пакете грязную туалетную бумагу или тем более вернуться в первобытное состояние и подтираться листьями. Я не дикарка. Леннон соглашается, хотя закон, строго говоря, это запрещает. Альтернатива сводится к тому, чтобы использовать биоразлагаемую туалетную бумагу, поглубже ее зарывать и хорошо прикрывать слоем земли. Для меня вполне нормально.
Бретт расхаживает с телефоном в руке и снимает водопад на видео, попутно надиктовывая комментарии. А когда заканчивает, Леннон предлагает всем разбить основной лагерь. Но к этому никто не проявляет ни малейшего интереса. Рейган желает просто отдохнуть, Бретту хочется поплавать, а Саммер и Кендрик сгорают от желания исследовать вершину водопада. Это примерно то же, что пробовать согнать в стаю котов, поэтому, когда Леннон отказывается от дальнейших попыток и в гордом одиночестве отправляется застолбить место для своей палатки, я чувствую себя так, будто застряла где-то посередине. Знаю, он, по всей видимости, прав, уже шестой час и светлого времени суток, чтобы все сделать, у нас осталось буквально пару часов. Однако я совершенно выбилась из сил и у меня болит все тело. К тому же очень жарко. До такой степени, что Бретт уже разделся до шорт и вошел в речку.
– Ощущение, ребята, просто обалдеть, – сообщает он, отбрасывая со лба прядь каштановых волос.
Я смотрю, как он брызгает на себя воду, покрывающую его лодыжки. Только не надо думать, что пялюсь. Мне приходилось лицезреть его в таком виде и раньше. Хотя из футбольной команды он и ушел, это совершенно не помешало ему сохранить тело футболиста, которое он демонстрирует окружающим, не испытывая от этого никаких неудобств. В самом прямом смысле слова. Его страничка в Инстаграме на семьдесят пять процентов забита сэлфи под условным названием «Бретт Сигер без рубашки». Но вот теперь он сообщает нам, что намерен снять шорты и плавать в одних трусах.
– Мы же здесь все друзья, правда? – произносит он и улыбается мне, прыгая на одной ноге и пытаясь снять шорты, чтобы не замочить. – Зори, ты идешь?
– Не знаю, – звучит мой ответ.
Я захватила с собой купальник, но где мне его теперь надевать – в лесу, что ли?
– Я иду, – отзывается Рейган, садится, чтобы расшнуровать ботинки, потом обращается ко мне: – Во время похода ты, похоже, сблизилась с Ленноном и чувствуешь себя с ним уютно. Может, тебе лучше составить компанию ему?
Она говорит игривым тоном, который сбивает меня с толку. Рейган знает, что мы с Ленноном не разговариваем. И о Великом Эксперименте ей тоже ничего не известно. Мы с ним заговорили только в походе. Ни о каком флирте и речи быть не может. Он ведь только подогнал мой рюкзак и больше ничего! Тогда почему от слов Рейган меня охватывает такое чувство вины? Я дважды смотрю по сторонам, дабы убедиться, что Леннон нас не слышит. Похоже, что все в порядке. Он уже нашел плоский участок и выложил из рюкзака все его содержимое.
