— Ты тоже хочешь бессмертия?
— Я хочу власти.
Классно.
— И тебе все равно, что эта тварь будет убивать детей? Что она уже нескольких детей убила?
— Мы питаемся, и Кровавые Кости питается. Какая разница?
— И Кровавые Кости вот так просто позволит вам пить свою кровь?
— Серефина нашла заклинание, которое использовал предок Магнуса. Она держит этого фейри под контролем.
— Каким образом?
Он покачал головой и улыбнулся:
— Не надо больше тянуть время, Анита. Брось пистолет, или Кисса высосет мальчика у тебя на глазах.
Кисса ласково потрепала короткие волосы Джеффа. От этого голова Джеффа наклонилась в сторону, открывая длинную гладкую линию шеи.
— Нет! — Джефф попытался вырваться, и Кисса дернула его за руку так, что он крикнул.
— Руку сломаю, мальчик, — прорычала она.
Боль не давала ему двинуться, но глаза у него были огромные и полные ужаса. Он глядел на меня, не умоляя, не прося, но его глаза говорили за него.
Губы Киссы с рычанием отодвинулись, мелькнули клыки.
— Не надо, — сказала я, и мне это стоило больших трудов. Я бросила револьвер на землю. Ларри бросил мой пистолет. Разоружена дважды за одну ночь. Даже для меня это рекорд.
36
— Что дальше? — спросила я.
— Серефина ждет вас на прием. Она прислала вам соответствующую одежду, переоденетесь в лимузине, — сказал Янош.
— Что за прием? — спросила я.
— Тот, на который мы приехали вас пригласить. Приглашение Жан-Клоду она доставит лично.
Это звучало не очень оптимистически.
— Я думаю, мы пропустим этот прием.
— Я так не думаю, — возразил Янош.
Из тени деревьев выступила еще одна вампирша — брюнетка из тех двоих, что терзали Джейсона. Она вышла, крадучись, в длинном платье, закрывающем все тело от шеи до щиколотки. Обвив руками Яноша, она припала лицом к его шее, блеснув на нас бледной спиной. Эта спина была покрыта лишь тонкой паутинной сеточкой. Платье, казалось, при малейшем движении должно было бы слететь с нее, но оно оставалось на месте. Магия высокой моды. Темные волосы заплетены в косу, уложенную короной. Для женщины, которая сутки назад была клочьями гниющего мяса, вид отличный.
Я не смогла скрыть удивления.
— Я думал, она мертва, — сказал Ларри.
— Я тоже так думала.
— Я бы никогда не подверг Паллас риску, если бы думал, что ваш вервольф может ее убить, — сказал Янош.
Из темных деревьев выступила еще одна фигура. Длинные светлые волосы обрамляли тонкое лицо с мелкими чертами. Зато глаза горели кровью. Я видала, как вампиры светят глазами, но это свечение всегда цвета радужки. Ни у кого из тех, кто был когда-то человеком, красных радужек не бывает. Одет этот вампир был в пресловутый черный фрак с фалдами, и дополнял наряд плащ почти до лодыжек.
— Ксавье, — сказала я тихо.
Ларри посмотрел на меня.
— Тот самый вампир, который тут всех убивал?
Я кивнула.
— Так что он тогда здесь делает?
— Вот почему вы так быстро нашли Джеффа, — сказала я. — Вы заодно с Ксавье. А Серефина знает?
Янош улыбнулся:
— Анита, она здесь Мастер для всех, даже для него.
Интонация была такая, будто Янош и сам этим поражен.
— Вам не придется долго отъедаться на сбежавшем фейри, если полиция проследит ниточку от Ксавье к вам.
— Ксавье выполнял приказы. Он занимался вербовкой.
Последние слова прозвучали как шутка, понятная только своим.
— Зачем вам понадобилась Элли Квинлен?
— Ксавье любит иногда полакомиться мальчишками — у каждого своя слабость. Он обратил любовника девушки, а мальчик хотел, чтобы она осталась с ним навсегда. Сегодня она встанет и будет с нами пировать.
Ну уж нет, если только я смогу этому помешать.
— А чего ты хочешь, Янош?
— Я послан облегчить тебе жизнь.
— Ага, как же.
Паллас отклеилась от Яноша и поплыла к Стирлингу.
Стирлинг глядел на нее, нянча сломанную руку. Она должна была чертовски болеть, но на лице Стирлинга была не боль. Был страх. Он глядел на вампиршу, и вся его самоуверенность куда-то слетела. Взгляд был как у ребенка, который обнаружил, что чудовище под кроватью есть на самом деле.
Из леса появилась третья фигура. Блондинка из той же пары. И выглядела она отлично, будто никогда не была гниющим трупом. Никогда не видела вампира, который мог бы выглядеть настолько мертвым — и не быть мертвым.
— Беттину ты помнишь, — сказал Янош.
Беттина была одета в черное платье, оголявшее бледные плечи. Через плечо на грудь переброшен шарф из черной ткани. Золотой пояс держал платье, перетягивая талию. Желтая коса закручена короной.
Она шла к нам, и лицо ее было просто совершенным. Сухая сгнившая кожа — это был просто плохой сон, кошмар. Хотелось бы. Огонь, говорил Жан-Клод. Лишь огонь дает уверенность. Я-то думала, что он имел в виду только Яноша.
Янош протянул руку и забрал Джеффа у Киссы, стиснув мальчику плечо рукой в черной перчатке. Пальцы у него были длиннее, чем должны, будто в них лишний сустав. На белизне фрака Джеффа было видно, что средний палец одной длины с указательным. Еще один миф оказался правдой — по крайней мере в случае Яноша. Эти длинные странные пальцы слегка погрузились в ткань.
У Джеффа глаза расширились так, что больно было смотреть.
— Что происходит? — спросила я.
Кисса была одета в такой же черный виниловый наряд, который был на ней в камере пыток, хотя это наверняка был другой — в том осталась дыра от пули Ларри. Она стояла рядом с Яношем, сжав руки в кулаки. Стояла совершенно неподвижно, как умеют только мертвые, но в ней было какое-то напряжение, настороженность. Она не была довольна. Темная кожа как-то странно побледнела. Она сегодня еще не пила крови. Это я умела определять… у большинства вампиров. Но всегда есть исключения.
Ксавье тенью метнулся мимо Стирлинга к лежащей без сознания миз Гаррисон. Ларри покачал головой:
— Он просто там появился, или я видел его движение?
— Видел, — ответила я.
Я ждала, что Янош пошлет Киссу присоединиться к остальным, но он этого не сделал. Из-за края холма показалась еще одна фигура, она тащилась, будто ей было тяжело двигаться. Бледные руки вцеплялись в голую землю, сверкая в весенней ночи. Голова упала на землю, короткие темные волосы закрыли лицо. Потом резким движением голова взметнулась, лицо поднялось к луне. Тонкие бескровные губы отодвинулись, обнажив клыки. Лицо было искажено голодом. Я знала, что глаза были карие, но лишь потому, что видела их на безжизненном лице Элли, обращенном к потолку ее спальни. В этих глазах не было тяги, но в темной глубине что-то сверкало. Может быть, голод. Животная эмоция, ничего человеческого. Возможно, когда они ей дадут в первый раз напиться крови, настанет время для эмоций; сейчас все сузилось до первичных потребностей.
