И не представляла возможным любить кого‑то другого.
Габриэль планировал остаться на ночь в Риме, но после окончания деловой встречи ему нестерпимо захотелось вернуться домой, к Фрэнки.
Было бы неправдой сказать, что он не возвращался к их разговору об отцовстве.
Но не потому, что собирался изменить свое мнение.
Никак нет.
Его беспокоило то, что им, в конце концов, придется расстаться. А для Габриэля с каждым днем становилось все сложнее и сложнее представить время, когда Фрэнки больше не будет в его постели.
В его жизни.
В его мыслях и чувствах.
Да, чувствах — этих запутанных штуковинах, которых он так старательно избегал.
Но он установил правила и собирался исполнять их. Возможно, к концу года он надоест Фрэнки, и она будет готова встречаться с кем‑то другим. С человеком, который женится на ней не на короткий период времени, а навсегда.
Ему стало дурно при мысли, что она будет принадлежать другому, и его охватила ревность. Но Габриэль подавил ее так же, как подавлял остальные нежелательные эмоции. Он просто перестал думать о ней. Захлопнул крышку люка в своей голове и запер ее на замок.
Фрэнки устроила Карли в одной из гостевых спален, принесла теплый компресс и упаковку сильных обезболивающих, которые носила с собой в сумочке на случай острых болей во время месячных. Она испытывала немного противоречивые чувства, давая сестре Габриэля лекарства, которые доктор назначал лично ей, но по опыту знала, насколько это эффективно — избавиться от боли до того, как она станет невыносимой.
Потом Фрэнки снова спустилась вниз.
Примерно через час она услышала, как во второй раз открылась входная дверь. Ей казалось, что она переживает дежавю, выходя в прихожую, но на этот раз это на самом деле был Габриэль.
— Привет, — поздоровалась она. — Я как раз собиралась позвонить тебе. Надо было сделать это раньше. Твоя сестра здесь. Она спит наверху.
— А когда она приехала?
Фрэнки немного обиделась, что он не подошел к ней и не поцеловал. Он держался напряженно и настороженно, словно они были незнакомцами, которые виделись впервые в жизни, а не страстными любовниками, знавшими каждый дюйм тела друг друга.
— Пару часов назад… может, немного больше.
— В каком она настроении? Она не грубила тебе?
— Немного, но я не обижаюсь, потому что она неважно себя чувствует. Я дала ей обезболивающее, и…
— Что за обезболивающее? — Его вопрос прозвучал резко, словно удар хлыста.
— То, что мне прописал мой доктор. У нее болезненные месячные, и я…
— Сколько таблеток ты ей дала?
— Две, — выдавила Фрэнки, чувствуя, как бешено колотится сердце. — Я оставила упаковку с ней…
Габриэль грязно выругался и бросился наверх по лестнице, перепрыгивая через одну ступеньку.
Фрэнки последовала за ним на негнущихся ногах. К ее горлу подкатила тошнота, и она не знала, то ли все дело в чувстве вины за его сестру или в том, что она в самом деле была беременна. Когда она вошла в спальню Карли, Габриэль как раз взял с тумбочки упаковку с таблетками и начал доставать блистеры. Затаив дыхание, она следила за ним взглядом, а потом облегченно вздохнула, когда все таблетки оказались на месте, кроме четырех. Две из которых выпила сама Фрэнки пару недель назад.
Карли тем временем сладко спала и выглядела такой юной и беззащитной, что у Фрэнки мучительно сжималось сердце, когда она думала, сколько страданий выпало на долю этой девушки.
Габриэль жестом пригласил ее выйти из комнаты, и она последовала за ним обратно в гостиную.
— Тебе лучше спрятать их подальше, — сказал он, вручая ей упаковку таблеток.
— Извини. Я не подумала. Я переживала за нее и…
— Добро пожаловать в мой мир, — устало произнес Габриэль. — Она как‑то приняла слишком большую дозу лекарств. Это было недавно, как раз когда умер твой отец. Слишком много всего навалилось на нее. Я не могу с уверенностью сказать, что такого больше не повторится.
— О, Габриэль… — Фрэнки приблизилась к нему и, обняв его за талию, уткнулась лицом ему в грудь. — Я не представляю, как тебе тяжело постоянно переживать и приглядывать за ней.
Он шумно вздохнул и погладил ее по голове.
— Спасибо, что позаботилась о ней. Извини, если она вела себя не очень дружелюбно. Карли иногда бывает немного колючей, встречаясь с человеком в первый раз. Да и во второй и третий тоже. Не говори потом, что я не предупреждал тебя.
— Ей, должно быть, пришлось нелегко. Она как ты — такая же чувствительная и достаточно умная, чтобы понимать, что люди будут осуждать ее, несмотря на все ее старания быть такой, как все.
Габриэль улыбнулся и убрал прядку волос с ее лба.
— Я скучал по тебе. Поэтому и приехал пораньше.
— Я тоже скучала по тебе, — разволновалась Фрэнки. — Ужасно.
Он склонился над ней и прильнул к ее губам, а потом отстранился и заглянул в ее глаза.
— Пора в постель?
Она расплылась в улыбке и обняла его за шею.
— Определенно.
Утром, когда она проснулась, Габриэль уже спустился вниз и готовил завтрак для сестры. Карли жевала тост из чиабатты и хмуро смотрела на брата, словно он только что прочитал ей лекцию.
— Спасибо за вчерашний вечер, — повернувшись к Фрэнки, робко улыбнулась она. — Таблетки сделали свое дело. Я давно так сладко не спала.
— Пожалуйста. Тебе уже лучше?
— Так себе. Первый день всегда самый худший.
— Карли, какие у тебя планы? — вмешался в их разговор Габриэль. — Я сейчас поеду на работу. Может, подкинуть тебя куда‑нибудь или ты останешься у нас на пару дней?
Карли слезла с барного стула и стряхнула крошки с ладоней.
— В десять у меня встреча, но я хочу пройтись.
— А где ты будешь ночевать? — Габриэль говорил с ней как отец с ребенком‑бунтарем. — И с кем?
Карли закатила глаза и бросила красноречивый взгляд на Фрэнки.
— Габриэль, хватит трястись надо мной. Я не собираюсь выйти прогуляться и забеременеть.
Фрэнки покраснела и поспешно отвела взгляд. Она потянулась к кофейнику, но ее рука замерла на полдороге. Врачи, кажется, советовали избегать пить кофе во время беременности…
— А когда вы начнете делать малышей? — спросила Карли.
— Мы пока не торопимся с этим делом, — после довольно продолжительной паузы выдавила Фрэнки, встретив ее испытующий взгляд.
— Из тебя получится замечательная мама. Правда, Габриэль?
— Да. Отличная, — ничем не выдав своих эмоций, ответил тот. — Пошли, Карли. Я подвезу тебя.
