— Она… удивилась?
— Немного. — Он заправил прядь волос ей за ухо и снова вздохнул. — Я не посвящал ее в детали нашего брака. Лучше, чтобы она, как, все остальные, верила в искренность наших чувств. Иначе, если она рассердится на меня за что‑нибудь, тут же продаст наш секрет журналистам.
— Мне бы хотелось познакомиться с ней… — нерешительно посмотрела на него Фрэнки. — Если, конечно, ей захочется познакомиться со мной. Я не проговорюсь, что на самом деле мы с тобой не любим друг друга и все такое.
— Посмотрим, что тут можно сделать. Карли не из тех, кто соблюдает договоренности, — рассеянно поглаживая ее по руке, ответил Габриэль.
— Она моложе тебя?
— На семь лет. Она твоя ровесница, но иногда ведет себя как настоящий ребенок.
— Ей пришлось нелегко — расти без матери… — печально заметила Фрэнки. — Сколько лет ей было, когда…
— Когда умерла наша мать, ей было всего два года. Она еще ходила в подгузниках.
— Как ужасно. Она хоть немного помнит маму?
— Нет. Вообще. Я, конечно, не смог заменить ей мать, но я делал все, что мог.
— Но как насчет твоего отца? Или остальных родственников?
— Мать вышла за отца против воли своих родителей. Они выбросили ее из своей жизни и даже не приехали на похороны. Словно ее никогда не существовало.
— Но как ты справился? Ты ведь сам был еще ребенком.
— У меня не было выбора. Отец считал, что присматривать за ребенком — это оставлять его в кроватке на несколько часов. В то время у нас не было денег на няню. Нам едва хватало на еду. Я почти год не ходил в школу, потому что не хотел оставлять Карли с теми, кого выбирал отец в свои помощники. Это он виноват в том, что с ней происходит. Он всегда орал на сестру за то, что она плакала. Но маленьким детям свойственно плакать, даже тем, у кого есть мама.
Габриэль с болью вспоминал жалобный плач Карли. Он делал все возможное, чтобы утешить ее, сдерживая собственные слезы, потому что не хотел, чтобы она расстроилась еще больше. Он настолько преуспел в том, чтобы скрывать свои эмоции, что сейчас с трудом получал к ним доступ, когда нуждался в них больше всего.
Глаза Фрэнки стали мокрыми от слез.
— О, Габриэль, это ужасно, что вы с сестрой и братьями побывали в таком аду. Но ты сумел изменить свою жизнь. Как тебе удалось выбраться?
— Я решил чего‑то добиться, проявить себя ради матери. Она не получила нормального образования, и я понимал, что это была одна из причин, по которой она чувствовала себя такой беспомощной в браке. Я хотел почтить ее память тем, что обеспечу братьев и сестру достойной жизнью. — Габриэль натянуто улыбнулся. — Только у меня ничего не получилось. Карли, возможно, самая умная из всех нас, но она даже не окончила школу. И это больше всего не дает мне покоя. Ее жизнь похожа на крушение поезда, и я ничем не могу помочь ей.
— Но ты делаешь все возможное. Мне кажется, ты потрясающий брат. Карли очень повезло, что ты присматривал за ней. Твоя мама гордилась бы тем, каким ты стал. Несмотря на все преграды, встававшие на твоем пути.
Габриэль легонько похлопал ее по бедру.
— Хватит о грустном. — Он поднялся и потянул ее за собой. — Не знаю, как ты, а я проголодался. Иди собирайся, мы поужинаем в ресторане. Через час за нами приедет машина.
Фрэнки сидела напротив Габриэля в одном из шикарных ресторанов Марселя и думала о том, что ее суждения об этом человеке долгое время оставались неправильными. Она всегда считала его высокомерным и немного замкнутым, но теперь узнала, что ему пришлось пережить, начиная с довольно раннего возраста. И он до сих пор каждый день проживал кошмар наяву, испытывая беспрестанную тревогу за сестру.
Работая преподавателем в школе для детей с особенностями развития, Фрэнки знала, как сильно условия, в которых растет ребенок, влияют на его успехи в обучении, поэтому решила предложить свою помощь.
— Я могла бы помочь твоей сестре, если она хочет получить аттестат, и…
— Это очень мило с твоей стороны, но думаю, будет лучше, если мы ограничим общение между вами, — мрачно перебил ее Габриэль.
— Но почему? По‑твоему, я не справлюсь с ней? Я имела дело с детьми, которые росли в трудных условиях, которые страдали от различных эмоциональных и физических травм, и…
— Я нанимал для нее репетиторов, но это оказалось бесполезной тратой времени и денег. Кроме того, я не хочу, чтобы она слишком привыкала к тому, что мы вместе.
— Потому что наши отношения не вечны?
— Именно.
По его тяжелому взгляду Фрэнки поняла, что разговор окончен, и молча взяла свой бокал с вином.
Она понимала тревогу Габриэля. Он переживал, что, если Карли слишком сблизится с Фрэнки, их разрыв негативно скажется на ней. Но часто бывало, что после развода пары родственники мужа и жены продолжали дружить между собой, а иногда дружеские отношения устанавливались и между теми, кто развелся. Или Габриэль намеревался вычеркнуть ее из своей жизни целиком и полностью?
Он потянулся к ней и взял ее за руку.
— Дорогая, не сердись на меня. Воспринимай мое решение как устранение негативных последствий.
Фрэнки высвободила руку и положила ее себе на колени.
— Послушай, я не жду, что ты станешь знакомить меня со всеми своими родственниками. Но о Карли ты заботишься больше всего. Вдруг я смогу помочь ей?
— Наш развод вряд ли поможет ей.
— Значит, потом мы с тобой больше никогда не увидимся?
— Так будет лучше, — процедил Габриэль. — Меньше проблем.
Фрэнки показалось, что невидимая рука изо всей силы сжала ее сердце.
— Ты так заканчиваешь все свои отношения? Прощай, удачи и спасибо за приятные моменты?
— Меня все устраивает. — Категоричность, прозвучавшая в его голосе, была такой же убийственной, как свист гильотины.
— А меня нет. Я не могу просто выбросить кого‑то из своей жизни, словно просроченную упаковку молока.
— Франческа, мы обсудили этот вопрос в самом начале. Один год — и точка.
— Знаешь, я заметила, что ты зовешь меня полным именем, только когда хочешь отгородиться от меня.
— Я не собираюсь спорить с тобой, — немного смягчился Габриэль. — Я просто переживаю, что ты захочешь большего, чем я могу тебе дать. Особенно теперь, когда мы спим вместе. Хороший секс может осложнить ситуацию.
— Но явно не для тебя, — едко бросила Фрэнки. — У тебя всегда был хороший секс, не так ли?
— Вряд ли это можно назвать преступлением. — Габриэль вздохнул и положил ладонь на ее руку, лежавшую на столе. — Но я не хочу, чтобы ты думала, что наша близость не была особенной, потому что это не так. Я никогда не забуду ее.
