Фрэнки разомкнула губы под его натиском и сдавленно ахнула от наслаждения, когда его язык коснулся ее языка. Она задрожала, ощутив, как Габриэль положил ладони ей на бедра и притянул к себе еще ближе. Ее тело пылало от возбуждения, которое потрясло ее и в то же время приводило в восторг. Она не думала, что способна на такие яркие эмоции и примитивные побуждения, заставлявшие забыть о принятом ею решении держать дистанцию. Как ей могло прийти в голову, что она сможет устоять перед ним?
Габриэль запустил пальцы в ее волосы, а другую руку положил на ее ягодицы, крепко прижав ее к своей отяжелевшей плоти и углубив поцелуй. Фрэнки его ласки казались настоящим волшебством, приводившим ее в дикий восторг и заставлявшим позабыть обо всем на свете.
Немного погодя он оторвался от ее губ и, подняв голову, посмотрел на нее потемневшими от страсти глазами. Или это был триумф? Словно он хотел сказать: «Попалась».
— Ты не представляешь, как сильно я хочу тебя.
Фрэнки отстранилась. Самоотречение причиняло столько же боли, как чувство стыда из‑за того, что она оказалась такой предсказуемой. Габриэль даже не сомневался, что она начнет умолять его заняться с ней любовью. Какая заносчивая самоуверенность. Чернила еще не высохли на свадебном контракте, а она уже бросается на Габриэля, как распутница.
— Я не готова к этому. Это… это не то, чего я хочу.
Она стыдилась того, как дрожал ее голос, и злилась на себя за то, что он читал ее с такой легкостью.
— Хорошо, — спокойно ответил Габриэль, словно они обсуждали прогноз погоды.
— Ты… не расстроился?
— Это твой выбор, дорогая, — пожал плечами Габриэль. — Я с самого начала говорил тебе это.
Фрэнки сложила руки под грудью, чтобы снова не потянуться к нему.
— Надеюсь, ты не считаешь меня ханжой или зажатой в том, что касается секса?..
Она отвела взгляд, чтобы он не увидел, что с ней творилось.
— Случайный секс подходит не всем.
— Но если бы мы… Я хотела сказать, это было бы случайно? Мы женаты, так что…
— Женаты, но всего на год. — Выражение лица Габриэля оставалось непроницаемым.
— А сколько длились твои самые продолжительные отношения? — робко спросила Фрэнки.
— Я не приверженец длительных отношений, — грустно улыбнулся он.
— Но все‑таки?
— Послушай, я знаю, что в прессе говорят, что мой пентхаус — это проходной двор, но я всегда честен со своими подругами по поводу характера наших отношений.
— Секс без обязательств.
— Типа того, — натянуто бросил он, и Фрэнки поняла, что тема закрыта.
Затем Габриэль взглянул на свои часы.
— Нам следует поторопиться, иначе останемся без ужина.
— Мне нужно переодеться.
— Ты выглядишь прекрасно, — возразил он, посмотрев на ее джинсы, белую блузку и светло‑голубой свитер.
— Я видела фото женщин, с которыми ты встречаешься, и могу с уверенностью сказать, что я далеко не такая красавица, как они.
— Ты слишком критично к себе относишься, дорогая. Я считаю тебя одной из самых красивых женщин, которых я когда‑либо встречал. — Он задержал взгляд на ее губах, а потом снова посмотрел ей в глаза. — Почему ты хмуришься?
— Комплименты смущают меня. Я все время сомневаюсь в их искренности.
— Почему? — Габриэль слегка коснулся ее плеча. — Кто‑то обидел тебя в прошлом?
Ее тронула забота, прозвучавшая в его словах. В ее жизни было не так много людей, которых по‑настоящему волновали ее чувства.
— Нелегко расти без матери. Именно она взращивает в детях уверенность в себе. Отец, конечно, тоже, но мой был не из тех, кто демонстрирует свои чувства. И сколько я себя помню в детстве, он все время горевал, что тоже не шло мне на пользу. Он избаловал меня подарками, всякими материальными благами и каникулами за границей, но иногда мне казалось, что ему невыносимо видеть меня. И он никогда в жизни не хвалил меня. Я постоянно напоминала ему о его потере.
Фрэнки перевела дух и продолжила:
— Когда подросла, я не могла с уверенностью сказать, кто мои друзья, потому было непонятно, что их привлекает: я сама или богатый образ жизни, который я вела. Если честно, я много раз садилась в лужу. И мне было очень неловко. И очень больно.
— Люди могут быть очень жестокими, но чаще всего оттого, что чувствуют себя неполноценными. — Габриэль взял ее ладони в свои и начал поглаживать большими пальцами их тыльную сторону. — Сломленные люди ломают других, чтобы чувствовать себя менее ущербными.
— Ты сейчас говоришь о своем отце?
Габриэль застыл на секунду, а потом отпустил ее руки и натянуто улыбнулся.
— Пошли собираться. Нас ждет ужин.
— У меня есть время переодеться во что‑нибудь более подходящее, чем джинсы?
— Конечно. Я тоже пойду переоденусь.
Ресторан располагался на берегу живописного озера Комо, в котором в этот вечерний час отражались огоньки вилл, похожих на ту, в которой жила Фрэнки, подобно рассыпавшимся слиткам золота.
Их с Габриэлем проводили в отдельный зал наверху, и Фрэнки, разглядывая его роскошную обстановку, не могла не порадоваться, что переоделась во что‑то более подобающее случаю.
Габриэль надел темно‑синий костюм, сорочку на тон светлее и синий в полоску галстук. Он выглядел настолько сногсшибательно, что у нее замирало сердце. Сама Фрэнки выбрала для сегодняшнего вечера коктейльное платье дымчато‑серого цвета, который дополнила кашемировым палантином и туфлями на высоких каблуках. Этот наряд придавал ей немного уверенности в том, что люди, глядя на них, не посчитают ее недостойной такого спутника.
Когда они заняли свои места за столиком, на котором уже стояли напитки, Фрэнки украдкой наблюдала, как Габриэль изучает меню. Он умело скрывал свои эмоции, но она чувствовала, что он над чем‑то размышляет. Может, думал о своем отце? Габриэль не желал затрагивать тему семьи, но Фрэнки так много рассказала ему о своем детстве, посвятив его одного в свои тайны, и считала справедливым, если он немного поделится с ней своим прошлым.
Она видела, как он сжимал челюсти, отчего тонкий белый шрам на его щеке становился более заметным.
— Откуда у тебя этот шрам? — спросила она, сделав глоток вина.
— Этот? — Опустив меню, Габриэль рассеянно коснулся щеки. — Подрался когда‑то.
— И сколько лет тебе было?
Он положил меню на стол и, взяв свой бокал с вином, принялся рассматривать его содержимое.
— Как раз исполнилось восемнадцать. — Габриэль сделал глоток вина и поставил бокал на стол. — Я не люблю вспоминать тот день.
