– Значит, Сиси не смогла вырваться? – поинтересовалась она у меня как бы вскользь.
– Да, у нее не получилось.
– Ты с ней давно виделась?
– Я в последнее время редко бываю в Лондоне, Ма.
– Так вы та самая мама, которая растила нашу Алли с самого раннего детства? – спросил у нее Питер.
– Да, – коротко ответила ему Ма.
– Надо сказать, вы превосходно справились со своими обязанностями, – похвалил он. – Отличная работа!
– В том нет моей заслуги. Всецело заслуга Алли, – не преминула поскромничать Ма и добавила: – Я горжусь всеми своими девочками, всеми без исключения.
– А вы, значит, одна из знаменитых сестер Алли? – обратился ко мне Питер и принялся буравить меня своим цепким строгим взглядом.
– Да.
– И как же вас зовут?
– Стар.
– А позвольте спросить, какой у вас порядковый номер?
– Третий.
– Любопытно-любопытно! – Он снова глянул на меня заинтригованно. – Я, кстати, тоже был третьим ребенком в семье. Таких, как мы, никогда не слушают и никогда не слышат. Не правда ли?
Я промолчала в ответ.
– Но уверен, в головке у вас полно самых разных мыслей. Я прав? – продолжал атаковать он меня. – Во всяком случае, у меня это было так.
Пусть он и прав, подумала я, но отвечать я ему все равно не стану. И лишь неопределенно пожала плечами в ответ.
– Алли – совершенно уникальное создание. Она многому научила нас с Питером, – подала голос Селия, одарив меня доброжелательной улыбкой. Видно, она расценила мое упорное молчание как негласное противление Питеру и решила дипломатично сменить тему.
– О, да, – тут же согласился с ней муж. – А скоро мы станем дедушкой и бабушкой. Замечательный подарок приготовила нам ваша сестра, Стар. На сей раз постараюсь как можно больше времени проводить рядом с маленьким. Жизнь ведь так коротка, если задуматься. Надо все успеть.
Прозвенел предупредительный звонок. Публика в баре поспешила допить шампанское. Мы потянулись вереницей вслед за остальными в зал к своим местам. Алли уже успела поделиться со мной по электронной почте всеми подробностями своих поисков родовых корней в Норвегии. А потому я принялась пристально изучать Феликса Халворсена, вышедшего на сцену. Внешне Алли на него совсем не похожа, несмотря на столь близкое родство. Я проследила, как он довольно шаткой походкой направился к роялю. Неужели уже успел заложить за воротник, тут же испугалась я и мысленно вознесла молитву, чтобы это было не так. Алли в разговоре со мной сказала, как много значит сегодняшний вечер и для нее, и для ее брата-близнеца Тома. Кстати, сам Том понравился мне с первой минуты нашего знакомства.
Но вот Феликс вскинул пальцы над клавишами и на какое-то мгновение застыл в этой позе. Я почувствовала, как все в зале затаили дыхание. Я и сама замерла в предвкушении чего-то грандиозного. Но стоило его пальцам коснуться клавиш, и напряжение мгновенно спало. Дивные вступительные аккорды «Героического концерта» заполнили пространство вокруг. Первое исполнение концерта на публике. В программке было указано, что концерт написан более шестидесяти восьми лет тому назад. Следующие полчаса все мы, слушатели, внимали совершеннейшему по красоте и глубине интерпретации исполнению пианиста. Воистину буквально на наших глазах творилось самое настоящее волшебство: полное слияние композитора и исполнителя, отца и сына.
Под звуки прекрасной музыки душа моя тоже воспарила к небесам. Я явственно увидела впереди проблески собственного будущего. «Музыка – это любовь, которая стремится обрести свой голос», – мысленно процитировала я Льва Толстого. Вот и мне тоже нужно обрести свой собственный голос. А потом еще найти в себе мужество и начать говорить вслух.
Раздался шквал аплодисментов. Публика стоя приветствовала Феликса нескончаемыми криками «браво» и «бис». Он чинно раскланивался, отвешивая поклон за поклоном, потом поманил к себе из оркестра сына и дочь. Дал знак собравшимся замолчать и обратился к публике с коротким словом. Сказал, что посвящает свое выступление памяти покойного отца и своим детям.
Красивый жест, подумала я. И лишнее доказательство того, что никогда не поздно начать менять свою жизнь к лучшему и двигаться дальше. А главное – это чтобы те, кто рядом с тобой, приняли произошедшие в тебе перемены, хотя порой это бывает очень трудно сделать.
Но вот зрители начали подниматься со своих мест. Ма осторожно тронула меня за плечо и что-то сказала.
Я молча кивнула ей в ответ, даже не вникнув в смысл того, что она говорила. Потом пробормотала, что догоню ее уже в фойе. А сама осталась сидеть на месте. Одна в пустом зале. Я сидела, погруженная в свои мысли, боковым зрением наблюдая за тем, как мимо меня проходят уже последние зрители, торопясь к выходу. И вдруг в этой уже изрядно поредевшей толпе я различила знакомую фигуру.
Сердце мое заколотилось как бешеное, тело буквально выбросило из кресла, и я побежала по пустому залу, устремившись к тем, кто уже толпился на выходе.
Лихорадочно оглядывала публику в надежде еще раз увидеть в толпе знакомые очертания и профиль, который я безошибочно узнала бы среди сотен тысяч других лиц.
Наконец я выскочила в фойе, и ноги сами собой понесли меня дальше, на улицу. Морозный декабрьский воздух обжег лицо. Какое-то время я бестолково суетилась на крыльце, словно желая удостовериться, что не обозналась. Нет, я не могла ошибиться! Однако знакомая фигура исчезла бесследно, растворилась в ночи.
– Вот ты где! – услышала я голос Ма у себя за спиной. – А мы уже испугались, что потеряли тебя, Стар. С тобой все в порядке?
– Я… я только что видела его. Он был в концертном зале.
– Кто «он»?
– Папа. Уверена, это был он.
– Ах, милая моя! – Ма обхватила меня за плечи, а я продолжала оцепенело пялиться вокруг, парализованная только что пережитым шоком. – Как же я сочувствую тебе, девочка моя. Так бывает, когда умирает кто-то, кого мы очень сильно любим. Вот мне, к примеру, твой отец постоянно мерещится в Атлантисе… То он в саду, то гоняет на своем «Лазере» по Женевскому озеру… то мне кажется, что вот он сию минуту должен выйти из своего кабинета.
– Но это был он! Я точно знаю, – прошептала я, уткнувшись в плечо Ма.
– Что ж, тогда будем считать, что его дух присутствовал сегодня на концерте. И он тоже слушал нашу Алли. Ах, как божественно она сегодня играла! Правда ведь? – сказала Ма и твердой рукой повела меня обратно в фойе.
– Да, – согласилась я. – Прекрасный был вечер… до тех пор, пока…
– Постарайся больше не думать об этом. Иначе расстроишься еще больше. Бедняжке Алли в свое время послышался его голос в телефонной трубке, когда она была в Атлантисе. Разумеется, это был всего лишь автоответчик. Идем же! Нас уже ждет машина, чтобы отвезти в ресторан. И родители Тео заждались нас.
