– Ты – чудеса, – промолвила она, поднимаясь с земли и направляясь шаткой походкой к калитке. Сколько раз она читала в книгах, что если у человека наступает обезвоживание, то перед ним тут же появляются миражи, всякие цветущие оазисы и прочее. Но стоит начать двигаться по направлению к ним, и миражи тут же исчезают.
– Я похож на чудо?
Она приблизилась к калитке вплотную, и на нее тотчас же пахнуло знакомым запахом… Его запахом. Его дыхание обожгло ей щеку.
– Уходи, пожалуйста! Прочь! – крикнула она с отчаянием в голосе.
– Флора, прошу тебя… Это я, Арчи. Или ты совсем забыла меня?
И вот мираж коснулся ее руки, потом осторожно прошелся пальцем по ее щеке. Все такое живое, такое осязаемое… Нет, это не сон, не галлюцинация…
Казалось, от его прикосновений в жилах Флоры застыла кровь. Флору повело в сторону, и она судорожно схватилась рукой за край калитки, пытаясь обрести равновесие, но голова кружилась все сильнее и сильнее.
– Боже мой, Флора!
И внезапно все вокруг померкло, и она рухнула на тропинку как подкошенная.
– Прости меня! Прости! – долетел до нее чей-то слабый вскрик. Вдруг лицо обдало прохладой, словно ветерок повеял. – Мне нужно было послать тебе телеграмму… Предупредить заранее о своем приезде… Но я боялся, что, получив мою телеграмму, ты точно сорвешься с места и куда-нибудь уедешь.
Звуки знакомого мягкого голоса заставили Флору открыть глаза. Кто-то махал перед ее лицом чем-то похожим на веер из светло-бежевого миткаля. Он напряглась и сфокусировала взгляд. Да это же ее солнцезащитная шляпа, а над ней лицо, похудевшее, в сравнении с тем, каким она его помнила когда-то, почти изможденное, и седина на висках. И глаза больше не сверкают живым блеском. На нее смотрел постаревший и смертельно уставший мужчина.
– Ты можешь встать? Я помогу тебе спрятаться от солнца.
– Сейчас. – Тяжело опираясь на руку Арчи, она поднялась с земли, а потом он кое-как дотащил ее до дома, и они вошли внутрь. Она жестом показала ему, где у нее кухня.
– Но тебе сейчас лучше прилечь.
– Господи, никаких «прилечь»! – воскликнула она, чувствуя всю нелепость ситуации. Просто все точь-в-точь как в каком-нибудь бульварном романчике. – Подай мне, пожалуйста, воды. Кувшин стоит в кладовке.
Он принес воды, и она выпила ее с жадностью, а он все это время не сводил с нее своих печальных глаз. Она вдруг представила себе, что он сейчас видит: женщину с лицом, испещренным морщинами. Свой след на этом лице оставили все ее горести и печали, годы одиночества, суровый климат Озерного края. Волосы, как всегда, растрепаны, выбились из узла на затылке, какая-то безобразная самодельная блузка, перепачканная землей. Весь наряд довершают хлопчатобумажные бриджи в пятнах от зелени и травы и деревянные башмаки на ногах. Короче говоря, настоящее пугало.
– Ты такая красивая, – прошептал Арчи. – Годы не властны над твоей красотой, Флора.
Она слабо улыбнулась. Да он, наверное, тоже перегрелся на солнце. Или яркий солнечный свет ослепил его и притупил зрение? К счастью, к Флоре постепенно возвращались здравый смысл, умение трезво оценивать ситуацию и воля. Собрав в кулак остатки своей разгромленной армии, она приготовилась дать последний бой.
– Что ты здесь делаешь? – резко спросила она. – И как ты нашел меня?
– Сначала я отвечу на твой последний вопрос. Твоя семья, Флора, всегда, все эти годы, знала, где ты обитаешь. Не удивляйся, но Стэнли, работавший когда-то у вас на конюшне в Эствейт-Холл, регулярно сообщал твоей матушке, как ты здесь существуешь. А Роза, не ведая о том, какая драма разыгралась между двумя ее дочерями, так же регулярно сообщала обо всем Аурелии.
– Понятно.
– Однако мы с Аурелией благоразумно воздерживались от контактов с тобой, понимая, что иначе не сумеем сохранить свой брак. Как говорится, не буди лиха, пока оно тихо. Тем не менее Аурелия пристально наблюдала за твоей жизнью все эти годы, хоть и на расстоянии.
– Вот это для меня сюрприз. Настоящий сюрприз.
– Все просто, Флора. Старая истина: время лечит. К тому же каждый из нас за минувшие несколько лет в полной мере ощутил на себе и понял, как мало времени у нас осталось в запасе. – Взгляд Арчи потемнел.
– Ты прав.
Они оба замолчали, отрешенно уставившись куда-то в даль, захваченные собственными воспоминаниями о былом.
– Я приехал к тебе, потому что Аурелия хотела помириться с тобой. Загладить свою вину, – обронил наконец Арчи.
– Но это нам с тобой надо заглаживать свою вину.
– Согласен. Но, так или иначе, именно Аурелия вычеркнула тебя из своей жизни. А когда месяц тому назад у нас родился ребенок, первая ее мысль была написать тебе. Видно, она почувствовала, что пришло время.
– Еще один ребенок? И сколько же их у вас?
– Один. Я…
У Арчи сорвался голос. Флора взглянула на его лицо и все поняла.
– Нет! – прошептала она потрясенным голосом.
– Аурелия умерла три недели тому назад, спустя десять дней после родов. Я глубоко скорблю о ее уходе, Флора. Она всегда была слабенькой, ты же сама знаешь. Видно, беременность фатально отразилась на ее здоровье.
Флора закрыла глаза, стараясь скрыть навернувшиеся слезы. Ее красавицы сестры, такой милой, такой нежной, такой доброй и сердечной, больше нет в живых. И уже никогда больше не заглянуть в ее прекрасные, чистые голубые глаза, в которых всегда искрился смех и которые всегда были так полны надежды на счастливое будущее. Даже в своей добровольной ссылке Флора постоянно ощущала присутствие Аурелии рядом с собой. И вот сестры больше нет. И это ужасало своей неизбежностью и непоправимостью. Оставалось лишь укорять себя за то, что она так бесцельно и впустую потратила столько лет.
– Боже мой, боже, – пробормотала Флора в отчаянии. – Я не вынесу этого. Мы с тобой тоже… способствовали ее уходу, да? О, с какой радостью я бы отдала свою жизнь, всю, до последнего вздоха, только за то, чтобы она оставалась живой.
– Я знаю это, Флора… И понимаю, как никто другой… Ведь ради сестры ты пожертвовала собственным счастьем. Признаюсь честно, на первых порах нашего брака… нам с Аурелией было трудно… Очень трудно. Мы, как могли, пытались скрепить наш союз. А для этого нам отчаянно нужен был ребенок. Первого младенца Аурелия потеряла при родах. Потом последовало несколько выкидышей. Началась война. Я вступил в Королевский летный корпус и последние три с половиной года нес службу вдали от Хай-Уилд. Мы тем не менее пытались завести ребенка, но тщетно. Лечащий врач Аурелии предупредил нас, что ей вообще лучше воздержаться от беременности, но она и слушать об этом не хотела. И вот минувшей осенью она объявила, что снова в положении. Мы… Я… У меня, – поправил он сам себя, – дочь.
– Ах, Арчи! Я… – Флора извлекла из кармана грязный носовой платок и громко высморкалась в него.
