— Шевелится? — свистящим шепотом спросила Эльза. — Дай потрогаю.
И, не дожидаясь разрешения, приложила руку к животу.
— Сильный. Весь в папу.
Я промолчала. А Эльза сидела, как на иголках, так её распирало. Эта деятельная натура не выносила тишины и покоя. В ней был миллион слов, которые надо сказать, и сотня нелепых, ещё несовершенных поступков.
— Он был такой красивый, — нисколько не смущаясь моего молчания, продолжила она. — Адам. И сейчас, и в детстве. Его бабка хорватка, а так себя вела, словно племянница королевы английской. Терпеть её не могла.
Она замолчала, прислушиваясь. Я прислушалась тоже. Под окном пробежало сразу несколько человек. Мальчики, значит.
— Его мама родила в девятнадцать. Такая же шлюшка, как и моя мама. Только еще менее везучая. Тонкая была, как тростинка, роды тяжелые, умерла от кровотечения. Вот его и растила чокнутая, голубых кровей бабка. Мне кажется, она даже рада была, что дочка умерла. Та ведь её позорила.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — удивилась я.
— Во-первых, потому, что сидеть и ждать в тишине невыносимо, а во-вторых, потому что ты должна лучше знать нашего мужчину.
Нашего, как же, вдруг со злорадством подумала я и осеклась. По крайней мере, её он больше, чем мой, он столько лет безраздельно принадлежал ей.
— Говорил на трёх языках. На скрипке играл, представь себе? Все мальчишки пиво пьют и курят, а он идёт, со скрипкой своей, ворона белая…И все равно, я всегда знала, что он круче, сильнее всех остальных. И бегала к нему, и черпала из него силы, и отдавала свои…и даже фашистская бабка не могла меня остановить. Эх, Женька, знала бы ты, какая была любовь. Когда в целом мире ничего не нужно, лишь только знать, что вот скоро он рядом будет, а потом прижаться и вдыхать его запах, его тепло, и руки его на себе чувствовать, и знать, что все у вас впереди и что никто и ничто нас не разлучит…
— Мы обе знаем, чем это закончилось, — иронично отозвалась я.
— Черствая ты, Женька, — вздохнула Эльза.
В глубине дома прогрохотали шаги, гулко хлопнула дверь. Кто это, неужели Адам? Но шагов было много, мужчины в крепких ботинках бегали по дому и открывали двери.
— За нами пришли, — удовлетворённо протянула Эльза. — Я же говорила. Эх, повеселимся на славу.
— Ты, может, ещё бутылку выпила, а я не заметила? — заподозрила неладное я.
Эльза прижала палец к моим губам. Я едва не вскрикнула, возмущенная излишней интимностью этого жеста, но посмотрела на неё и осеклась — её взгляд говорил о многом. К тому же я верила, что у Эльзы есть встроенный локатор, предупреждающий об опасности. Правда, по большей части, она летела к опасности, словно мотылёк в пламя. Сейчас же она была напугана, причём серьёзно.
— Теперь-то все начинается по-настоящему.
Переспрашивать, что начинается, я не стала. В глубинах дома-склепа прогрохотало, я сама не заметила, как нашла руку Эльзы и стиснула её. Захотелось, чтобы кончилось все скорее, уйти уже отсюда, уйти и не возвращаться. Остро, до боли захотелось домой. К своим мечтам и своим краскам.
— Эльза!
Мужской голос разнесся по длинным просторным коридорам и даже отозвался эхом. К сожалению, это был отнюдь не голос Адама.
— Сергей, — прошептала едва слышно Эльза. — Ищет.
— Хватит в прятки играть. Мне дали полномочий даже на то, чтоб вашу избушку сжечь. Уж тогда-то ты из своей норки вылезешь. Не правда ли?
— Хрен тебе, — снова прошептала она жарко, прямо в моё ухо.
Прижалась ко мне всем телом и затаилась, словно мышка. Сергей выкрикивал её имя и пинками открывал двери. Грохотали ботинки, нас активно искали. Прогремел одиночный выстрел, Сергей, а он был уже близко, выругался. В коридоре ярко загорелся свет, полоска его упала к нам из тонкой щели под дверью. С треском распахнулась и наша дверь, пришла её очередь. Свет из коридора залил комнату, а затем загорелась и большая люстра над потолком. Ослепленная, я зажмурилась. В глазах, привыкших уже к темноте, заплясали радужные мушки.
— Девочки спрятались в девчачьей комнате?
Эльза ещё сильнее сжала мою руку, я затаила дыхание, и ребёнок в моём животе затаился тоже. Внезапно свет замигал и погас полностью и в коридоре, и в комнате. Сергей снова выругался.
— Эльза, отдай беременную дурочку и иди с богом. Игорь тебя простит, он всегда тебя прощал. Зачем мучиться с ней за компанию?
Сергей стоял в дверях и ждал. Сердце моё билось так гулко, что удивительно, как он его не слышал. Шаги удалились, казалось, он уходит.
— Один раз, — вдруг зашептала в моё ухо моя сумасшедшая подружка, — я шла из школы. В восьмом классе это было. А Адам шёл из музыкальной меня встречать. А меня подкараулил Бес со своими дружками. Я думала отымеют все вчетвером и здесь же бросят в кустах. А Адам, представляешь, их своей скрипкой…Беса на скорой увезли. А Адама за убитую скрипку бабка месяц из дома не выпускала. А он вылазит в окно ипо ночам, и ко мне…Мамка-то померла, я с отчимом жила, а ему все равно, лишь бы бухло было. Знаешь, самые счастливые годы моей жизни.
— Мемуары пиши, — огрызнулась шепотом отчего-то задетая я.
На кону стояла моя жизнь, моего ребёнка, а мне вдруг до боли стало завидно, что у неё есть эти общие с ним воспоминания, а у меня лишь несколько дней, вырванных у судьбы.
— Зато у тебя его сын, — вдруг сказала она, словно угадав мои мысли.
Мы обе заткнулись, потому что Сергей вернулся и вошёл в комнату. Пнул что-то, видимо, резное кресло, оно с грохотом упало на пол. Я вздрогнула.
— Выходите, хватит, надоело. Ваш мальчик умер. Банально сдох. Представляете?
— Врёт, — горячо шепнула Эльза.
Сергей прошёл по комнате. Я видела его силуэт на фоне проёма окна. Интересно, видел ли нас он, наше укрытие так ненадежно! Видел. Я поняла это с горечью, даже угадала его улыбку и положила руки на живот, стремясь защитить того, кто прятался там, для кого я была целым миром, целой вселенной.
— Доигрались, — протянул Сергей.
Эльза стала подниматься, он же дёрнул её вперёд, она пролетела несколько метров, упала, ударившись о стену, и застонала. Я торопливо встала, решила встать сама, пока мне не досталось так же, я готова быть послушной, мой ребёнок такого падения не перенесет. Но Сергею было все равно, покладиста я или нет. Он схватил меня за волосы, дёрнул вниз, вынуждая наклониться.
— Ну все. Попалась, мышка. Сейчас я буду трахать тебя, чувствуя, как с каждой каплей вытекает из тебя жизнь его отродья. А потом, когда мы его отловим, убью, прямо на его глазах. Мне за это доплатят. И за секс, и за медленную мучительную смерть. А потом трахну и Эльзу, чужая кровь, она так возбуждает…Нет Эльза, сегодня ты не сдохнешь. Муженек убьет тебя сам.
Кожу головы жгло огнём, я вскрикнула и обречённо застонала, осознавая, что противостоять просто не смогу. Упала на четвереньки. Тёмной тенью метнулась Эльза, набросилась на Сергея сзади и упала, отброшенная небрежно на пол, снеся журнальный столик под аккомпанемент бьющегося стекла. Без сомнения, коллекция синяков, поставленным Сергеем, пополнилась. Я поползла вперёд, неизвестно на что рассчитывая, уползти прочь бы все равно не успела. Меня догнал пинок, унизительный, прямо по заднице, которую так высоко оценила Эльза. Я рухнула вперёд, на локти, боясь упасть на живот, все ещё надеясь на чудо и продолжая на автомате оберегать ребёнка. Чудо медлило.
