– Ничего не трогать!
Амир тяжело вздохнул. Дело было совсем дрянь – за то, что он упустил такого пленника, мог быть шариатский суд, а там будут судить, как верхние люди скажут. Или просто скажут – зачем нам такой тупой баран, который раба удержать не может – и все. А у каждого – кровников много нажито, как только станет известно, что организация отреклась от него…
Как и в любом сообществе – он, как подчиненный не докладывал начальству плохие новости до тех пор, пока оставалась хоть призрачная возможность поправить положение. Но сейчас – такой возможности уже не было…
– Терек, Терек, я Волк. Терек, я Волк, ответь.
– Терек на связи… – гортанным голосом отозвалась рация. Здесь прием был получше, чем в горах.
– У меня случилась беда. Тот раб, который из Грозного – ну, тот самый… короче, убежал он.
– Ты, сын шакала! – вулканической яростью взорвалась трубка – как это сбежал?! Куда ты смотрел?!
– Я не виноват, эфенди. Я поручил надежному человеку. У меня в селе бывают журналисты, там нельзя!
– Сын осла! Будь проклят твой ослиный род до девятого колена! Ты взял след? Ты послал за ним людей?!
– Да, послал, эфенди. Я послал одиннадцать человек. Сейчас все они у Аллаха. Он взял автомат, снайперскую винтовку, еду, одежду и обувь. Идет в сторону дагестанской границы…
– Осел! Поднимай людей, пусть выходят все, кто есть! Я приеду с надежными людьми! Не дайте ему пройти перевал! Если он уйдет, скоро мы все будем у Аллаха!
Щелчок – связь отключилась.
Налившимися кровью глазами – амир посмотрел по сторонам. Ему надо было кого то зарезать… убить…изнасиловать… выплеснуть все то, что скопилось в нем. Он понимал, что после того, как приедет его эмир, бригадный генерал Дудаев – у него в лучшем случае отберут все, что есть. Такие косяки не прощают. Его род недостаточно силен, чтобы отстоять его.
– По следу! Что встали! Дети шакалов! Вперед!
В ярости – эмир по-волчьи завыл и ударил по кусту орешника, затем по еще одному. Потом пнул лежащее на земле тело с отрезанной головой, которое никто не осмелился тронуть. Раздался щелчок – и под ноги сгрудившихся боевиков из-под отрезанной головы выкатилась осколочная граната Ф1 с выдернутой чекой…
Ближнее Подмосковье. Государственная дача. 18 августа 1999 года
Массивный, сверкающий хромом «шевроле-Субурбан» со спецсигналами и номерами серии, которая была выдана на Федеральную службу охраны – вкатился в ворота государственной дачи, раньше принадлежавшей Управлению делами ЦК КПСС, но теперь капитально перестроенной. О масштабах перестройки свидетельствовало хотя бы то, что построенный раньше основной дом теперь использовался как дом для прислуги и хозяйственных нужд, а территорию дачи огородили высоким кирпичным забором, потратив столько кирпича, сколько хватило бы для возведения двух многоквартирных домов. Новая власть – умеренностью не отличалась…
Машина плавно покатила по асфальтированной дороге, проложенной посреди столетних сосен. Дома еще не было видно…
– Как мне себя вести, товарищ генерал?
Сидевший рядом генерал государственной безопасности Николай Платонович Пандрушев ныне исполняющий обязанности директора ФСБ – хлопнул своего подчиненного по плечу, рассмеялся
– Ты что, Миша, как не родной. Здесь без галстуков. Драть не будут, не думай. Тем более – ты у нас герой. Рэмбо!
Михаил за Рэмбо себя не считал. Почти год валялся в госпиталях. У Рэмбо совсем по другому – от него пули отскакивают. Шкура бронированная.
Сейчас вообще для того, чтобы жить – надо шкуру иметь бронированную.
Машина свернула на небольшую стоянку. Остановилась. Дальше дорогу преграждал шестисотый Мерседес, около него стояли двое, в легких летних костюмах. Один из них – открыто держал автомат…
Однако…
– Дальше пешком… – сказал Пандрушев, выбираясь из машины – это со мной.
– Оружие, товарищ генерал – сказал один из охранников.
Их обыскали – сначала сканером, потом руками. Два пистолета – остались на капоте Мерседеса…
– Где? – спросил Пандрушев.
Один из охранников склонил голову, спросил в микрофон. Выслушал ответ – по вложенному в ухо микрофону, от которого отходил витой провод.
– Пока в беседке, товарищ генерал. Больше никого нет…
– Пошли.
Они пошли по посыпанной песком и укрепленной галькой дорожке, посреди сосен. Было тепло и как – то… покойно, что ли. Хотя в стране спокойно не было. Девяносто восьмой год не закончился развалом страны – а мог бы! Но все понимали – Ельцину конец, ситуацию он уже не контролирует. Началась чехарда с премьерами, всем было понятно, что Ельцин лихорадочно ищет противоядие, кого-то, кто может противостоять троице Лужков-Примаков-Шаймиев. За кого-то из них – готовы были проголосовать немногие, но, учитывая крайне низкую популярность людей из президентской команды, тот же Примаков мог стать президентом просто по принципу «на безрыбье и рак рыба». Демократы пытались консолидироваться возле Явлинского, все остальные были настолько скомпрометированы, что сам не хотели даже пытаться. В то, что Ельцин сумеет оставить преемника никто не верил, лидер коммунистов Геннадий Зюганов, политический тяжеловес и старожил – в своем выступлении назвал нового премьера Сергей Вадимович Коробин, намекая на то, что разницы никакой нет, равно как и шансов на победу. Тогда – никто не мог даже предположить…
– Спокойно тут… – равнодушно сказал Теплов
Генерал Пандрушев покосился на него – и ничего не сказал. Но выводы сделал. Сопляк… совсем сопляк, не понимает еще ничего. Все это спокойствие… все это чушь собачья. Будучи всего лишь майором – он и не представляет, что творится на таких вот дачах, в кабинетах, и тому подобных «местах государственных». Как только ты выбираешься наверх – ты становишься врагом для всех и каждый – норовит ударить тебя в спину, даже если до этого – только что клялся тебе в верности. Генерал Пандрушев был в какой-то степени философом… в той степени, в какой может быть философом генерал государственной безопасности. И сейчас, идя по тропинке в лесу на запах дымка, он думал – интересно, это везде так есть? Или только у нас так? Как же живут в других странах, там тоже – все враги всем? Или как-то получается по иному? Почему же не получается у нас?
В любом случае, это плохо.
Человек в камуфляжном костюме с автоматом Калашникова выступил на тропу. Генерал показал ему свое удостоверение – и он отступил, страж этого леса и тех, кто в нем есть – не сказав ни слова.
Основания бояться – были. Вот – вот – должна была начаться война, об этом – знали…
Потом – они вышли на поляну, тут протекала речка, неглубокая, по колено, с вкусной, ломящей зубы холодной водой. И тут же, на небольшой полянке – сахарным домиком стояла беседка. Довольно простая – крыша, колонны, стол. Рядом – оборудованное костровище, где все собрано для костра.
